***
Она шагнула в камин. Некоторые, особенно Рон и Гарри, говорили, что Гермиона не умеет отдыхать. Возможно, они были правы, но сейчас она ушла из дома не столь из-за расследования. Гермиона была даже рада сбежать, пусть и в Азкабан. Крауч хотя бы один, и он не требует объяснений, хоть и раздражает своей вечной насмешкой в глазах. Ожидая Пожирателя Смерти, она думала о Роне и Гарри. Ей в любом случае придётся что-то им сказать, как-то придти к компромиссу и помириться. Но так не хочется тратить время и нервы на пустые разговоры. Она понадеялась, что когда вернётся домой, Гарри там уже не будет. Ей бы хотя бы с Роном разобраться для начала. — Выглядишь так себе, — голос Крауча вырвал её из размышлений, — поганая неделька, не так ли? Гермиона кивнула. — Так переживаешь из-за Филч-Блетчли, — протянул он, — даже трогательно. Вы же никогда не общались. — Он Финч-Флетчли. И то, что мы не общались, не значит, что мне всё равно. К тому же, эльфовладельцы выходят на митинги против выходных для домовиков… Да и сами эльфы там появляются. Иногда даже по своей воле… — поделилась Гермиона. — Ну, это ожидаемо. — Знаю, что ожидаемо, — фыркнула Гермиона, — и всё равно бесит. — И сколько выходных ты им дала? — Один в две недели. — Да, слишком много, жалкие умишки этих идиотов не способны принять тот факт, что эльфы не обязаны на них пахать без продыху. Гермиона удивлённо воззрилась на Крауча. — Что? — невозмутимо спросил он. — Ты меня удивляешь. В прошлый раз сказал, что маглорождённость — не худшая моя черта, теперь говоришь, что эльфы не обязаны работать на волшебников. Он усмехнулся. — Почему тебя это удивляет? — Я думала, ты ненавидишь магглорождённых, — заметила Гермиона. — Да? Почему же? — невозмутимо спросил Барти. — Ну, ты же один из самых верных последователей Волдеморта. — А он, конечно, ненавидел магглорождённых и полукровок, — с сарказмом протянул Крауч. — Да, — не очень уверенно кивнула Грейнджер. Барти поднял на неё взгляд, полный горького веселья. — С чего ты взяла? — Как это, с чего?! — вспыхнула Гермиона, — с того, что творилось на седьмом курсе! Магглорождённых отказывались принимать в Хогвартс, они вынуждены были податься в бега! — Напомни, каким законом это регулировалось, — попросил Барти. — О маггловских выродках, — с отвращением выплюнула Гермиона. — Подписал его, наверное, Тёмный Лорд? — Амбридж. Но он по сути был Министром, он управлял ей! — Гермиона, — протянул Барти, — люди бывают умные и не очень. Гермиона молча слушала. — В Министерстве Магии, мисс Грейнджер, нет ни одного умного человека. Ну, может, сейчас и появился, — он обворожительно улыбнулся, и Гермиона с удивлением заметила, что ей приятно, что Крауч назвал её умной, даже если в его голосе сквозила ухмылка. Однако даже самое честное признание её интеллекта от Рона или Гарри никогда не вызывали таких эмоций, — а Амбридж так вообще возглавляет этот парад недоумков. Знаешь, почему она ненавидит магглорождённых? Она покачала головой. — Потому что она делит мир на влиятельных людей и не влиятельных. Она всегда мечтала быть среди первых и презирала вторых. А к первому типу относятся в основном чистокровные, к которым она не относится, хоть и делает вид, подражает во всём, и, разумеется, в неприязни к полукровкам. И в категории «влиятельных» в основном чистокровные даже сейчас, что уж говорить про времена её молодости. А чистокровные в большинстве своём не любят магглорождëнных. Это, знаешь ли, раздражает, когда в твой уютный тихий мир тащат что-то новое. Поскольку тащили их в него магглорождённые, их ненавидели тоже. А Амбридж, напоминаю, никогда не имела мозгов. Разве что другим… Для неё фразы «ненависть к разрушению магических традиций в пользу маггловских» и «ненависть к магглорождённым» — это одна и та же фраза. Да, они прочно связаны, но это не одно и то же. И поверь мне, таких, как Амбридж, большинство, а точка сбора у них в Министерстве. Этим людям не хватает ума, чтобы подумать, кого и почему они ненавидят. Они просто ненавидят, потому что ненавидят все, потому что ненавидел их отец, ненавидел дед. — А Волдеморт? — спросила Гермиона, до этого момента внимательно слушавшая Барти. — Ты прекрасно знаешь, что он сам — полукровка. Разве может он ненавидеть полукровок? Разве могут умные люди, а я себя таковым считаю, прости мне мою нескромность, примкнуть к полукровке, который ненавидит полукровок? — А магглорождённых? — Не скрою, к ним отношение и у Тёмного Лорда было так себе, уж точно хуже, чем к полукровкам, — согласился Крауч, — но закон о выродках — инициатива Амбридж. Которую он поддержал, и из ненависти, и, как я думаю, из-за хлопот. Хотя я там не был, может, он и изменился после возрождения, — пожал плечами Барти. — Каких хлопот? — А ты представь. Магглорождённый приезжает в Хогвартс в разгар войны. Тёмный Лорд занят захватом власти, в школе идиоты вроде Кэрроу пытают первокурсничка. Если первокурсничек умирает, то к его родителям отправляется стиратель памяти и меняет их сознание. Если первокурсник выживает, он рассказывает родителям о жутком магическом мире, а уж что выкинут два разъярённых маггла, прежде чем им сотрут память — одному Мерлину известно. А таких первокурсничков не один и не два, а целая толпа. Что до взрослых особей, их сознание уже не поменять, не вдолбить им, что они должны несколько раз подумать, прежде чем тащить в чужой мир маггловские изобретения и идеи. Проще было от них избавиться, а когда он добился бы власти, растить новую партию уже с нуля. Готовить их, объяснять, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут. — А массовые убийства магглорождённых в семидесятых? — Честно скажу, это один из самых неудачных его ходов. Это был плохой способ запугать народ, внушить людям страх перед Тëмным Лордом, подавить в зародыше мысли о борьбе. — Но ведь это не сработало. — Сработало бы, — пожал плечами Крауч, — просто Дамблдор и Крауч всë испортили. — А зачем конкретно ему было внушать людям страх? — Чтобы быстро и без лишних усилий прийти к власти. — Мне известно, что Волдеморт был обаятельным, умным, сильным магом и хорошим оратором. Почему нельзя было просто поучаствовать в выборах? — Потому что его бы не пропустили. — Не пропустили бы? Кто?.. — Дамблдор. Тебе ведь известно, что он, особенно в молодости Тëмного Лорда, был очень, очень, влиятелен. — Допустим. Но вернёмся к магглорождённым. А как же развитие? А эльфы? Освобождение эльфов — разве не одна из таких «маггловских идей»? Хочешь сказать, это плохо? А Хогвартс-экспресс? По-моему, это хорошее приобретение из мира магглов. — Хочу сказать, развивать магический мир должны умные люди, а не стадо безмозглых магглорождённых, возомнивших себя самыми умными. А каждый, заметь, не только умные, коих мало, а каждый из них норовит пропихнуть что-то в наш мир, а из него, может, что-нибудь выкинуть. — Некоторые вещи заслуживают того, чтобы их выкинули. — А что насчёт «Ах, у меня ничего не получается, эти ваши прорицания не работают, в нашем мире таких вот гадалок на кнат ведро и ни одна ничего предсказать не может. Зачем нам вообще этот предмет в школе?» Гермиона густо покраснела, вспомнив, как сама говорила именно эти слова. — А то, что предсказания магглам не подвластны, в отличие от волшебников — этого они не понимают, — продолжал Крауч, — а ты знаешь, что сделали с алхимией? — он начинал распаляться, и его жесты становились всё размашистее, правда, наручники сдерживали их, — у вас была алхимия в школе? Нет? Что, это лженаука? За всё существование волшебного мира получился только один философский камень, игра не стоит свеч? Так и будет, если её не изучать. Или слишком сложно для детишек? Пожалуй, оставим на два последних курса для самых умных, и то если их наберется достаточное количество. Да, в пятом классе дети должны будут выбрать профессию, а об алхимии расскажем уже потом. Интересно, почему в стране нет ни одного алхимика? Заметь, Фламель изобрёл камень почти шестьсот лет назад. Основатели создали Хогвартс тысячу лет назад. Василиск был выведен тысячу лет назад. А что сейчас? Создал самопомешивающийся котёл — добро пожаловать на карточку из-под «Шоколадной лягушки», прямо в один ряд с Мерлином. — Но магглорождённые были и во времена основателей… — Гермиона совсем потеряла уверенность. — Магглорождённые были. А статута не было. Тогда магглов не любили по другим причинам — они хотели, чтобы волшебники решили все их проблемы взмахом волшебной палочки. Ну, не суть, сейчас уже совсем другое время и другие причины. Плюс ко всему — привычка ненавидеть магглов и магглорождённых передаётся в чистокровных семьях из поколения в поколения, почти никто и не задумывается о причинах. — Просто за все те восемь лет, что я пребываю в магическом мире, никто не объяснял мне всё с такой стороны… И я даже не думала о том, чтобы посмотреть на отношения чистокровных и магглорождённых под другим углом. Взять хотя бы прорицания… Мне даже в голову не приходило, что ненависть к магглорождённым создаётся в том числе из-за того, что некоторые, — она покраснела, но всё же сказала: — и я тоже… Не всегда разбираются в вопросе прежде, чем что-то сказать… А потом школьники вырастают, а раздражение, которое они испытывали к магглорождённым однокурсникам никуда не исчезает… — Ты поверила Макгонагалл, что прорицания — бред, поверила Хагриду, что слизеринцы — зло во плоти. А тот же младший Малфой поверил Люциусу, что магглы и магглорождённые — прах у его ног. И вина здесь не на вас, а на тех, кто внушил вам, маленьким детям, эти стереотипы. Правда, если вы выросли и ни на секунду в ваших головах не промелькнуло мысли, что статус отца или наставника не делает слова человека истиной в последней инстанции — это уже ваши проблемы. Но сейчас абсолютное большинство, те же Малфои — кучка идиотов, ненавидит магглов просто потому что они магглы, они слабее, не владеют магией. Почему-то их считают глупыми, хотя пятиминутный выход в их мир убедит в обратном любого. В общем, дело тут лишь в интеллекте самих магов и магглорождённых. Гремиона крепко задумалась. — Ты заставляешь меня чувствовать себя очень глупой, — она посмотрела ему в глаза. — Лучше понять что-то поздно, чем никогда. Выражение лица Гермионы изменилось, и любой, кто знал её, с лёгкостью понял бы, что она о чём-то размышляет. Грейнджер пребывала в мрачной задумчивости, пока её не вернул в реальный мир пришедший надзиратель. — Удачи, — бросил ей напоследок Барти. И снова он сделал это. Он объяснил ей то, чего она раньше не видела. Он заставил Гермиону чувствовать себя глупой, но она ни сколько не обижалась на это. Она была рада. На жизненном пути Гермионы ей редко встречались люди, способные сказать ей что-то, чего она не знала до этого. Таких людей можно было пересчитать по пальцам: Дамблдор, Римус и ещё несколько профессоров Хогвартса. И она ценила таких людей.***
Вернулась домой она неохотно, но с облегчением заметила, что Рон уплетает на кухне пирог в одиночестве. — Привет, — бросила она. — Привет, — кивнул Рон, с опаской глядя на неё Этот взгляд… От него Гермиона почувствовала укол раздражения. Именно такого взгляда она никогда не смогла бы представить на лице Барти. — Гарри срочно вызвали в аврорат, опять несколько вызовов, и все в Лютном… Не дают отдохнуть человеку в его законный выходной! Он говорит, что не вызов — то в Лютный, хоть штаб там открывай. — Понятно, — Гермиона села рядом с Роном. Он, хоть ничего и не говорил, смотрел на неё взглядом, в котором ясно читались слова: «Заговори же наконец о Крауче! Ты должна была сказать мне!» — Ты прав, мне следовало обсудить это с вами, — наконец заговорила Гермиона, совершенно неискренне, но понимая, что если скажет сейчас эти слова, то всё снова будет в порядке, — прости. Рон прямо-таки расцвёл. — Надеюсь, ты помнишь, завтра мы идём в «Фёркласс». — «Фёркласс»? Ох, точно! Вылетело из головы. Да, Рон, теперь помню. — А я думал, у тебя идеальная память, — улыбнулся он и приблизился к своей девушке. Он обвил руками Гермиону и поцеловал её. Она поцеловала его в ответ, закидывая руки на шею. Через мгновение Рон подхватил её на руки и усадил на стол. Она обхватила парня ногами, в то же время расстёгивая блузку. И она отогнала мысли о Крауче, потому что сейчас им было не место в его голове. Но именно там они и были, и потому Гермиона задвигалась активнее, потому что Рон — её парень, и она его любит, потому что так и должно быть.***
Гарри раздражённо вышагивал взад-вперёд по главной комнате какого-то казино, в котором подрались крупье и игрок. Закончилось всё тяжёлым состоянием одного и лёгкими травмами второго. — Ну какого Мордреда?! — воскликнул он, резко останавливаясь, — что у вас здесь происходит, что вы так озверели? Вопрос был риторическим, но, к удивлению Гарри, он получил ответ от участника драки, которого они допрашивали. — Вы доже дамедили? В эдом районе одобенно взе гагие-до угрюмые здали. Хуже обыдного. Он шмыгнул носом, втягивая кровь, а потом закашлялся, отхаркивая её же. Выглядело это премерзко, и напарник Гарри раздражённо цокнул языком. — А чдо ты цогаешь? Эдод убдюдок мне ноз разбил, а он цогает! — Не заговаривайся, Бриггс, тебе и так светит срок. Или хочешь увеличить его препирательствами с аврором? — Вод и вы озлобилизь. Здезь дак хреново не было со времён Вы-Здаеде-Кого. — Что ты заладил?! — взорвался Гарри, — и без твоего мерзкого голоса тошно, что ни день, к вам мотаюсь! Не было здесь так хреново, говоришь? Здесь по-другому-то не было никогда! Поганое местечко… Ну что ты там, Джайлс, долго я тебя ждать буду? — Раз такой умный, сам отчёт и дописывай, Поттер, — огрызнулся напарник. — Адмозвера давяжая. Взем ддезь блохо, вод взе и озверели. Ддезь в бозледнее время и жидь не хочедся. Гаг будто взё, что было ддезь хорошего, а его было не даг-до много, зовзем убрали. Вдруг Гарри поднял голову и устремил взор на задержанного. — А ведь и правда… Я как прихожу сюда, мне сразу так мерзко становится. А потом ухожу, и сразу легче. — Так конечно, кому хочется лишний раз сюда заходить? Надоели уже со своими вызовами, честное слово. — Я тоже думал, что мне просто не хочется каждый день воришек и дебоширов по Лютному ловить. Ну, скучно, я же шёл в Аврорат настоящих преступников ловить. А потом, когда в отдел возвращался, думал, ну, сделал дело, свалил из этого места, которое уже всех наших достало, сразу и повеселее стало. А ты меня натолкнул на одну мысль… Говоришь, в этом районе хуже всего? — Ежё гаг. Взе буддо людьми быдь берездали. — Надо бы обыскать это место… Вернёмся в отдел — не забудь мне напомнить, чтобы я к Робардсу зашёл.***
Гарри вернулся в Лютный Переулок уже через несколько часов. С ним был не только его напарник, но и ещё два аврора: Ник Блэр и Джемма Фарли. Переместившись в Лютный, они разошлись в разные стороны. Гарри медленно шёл по мощёной улице мимо покосившихся домов с грязными стенами, прислушиваясь к своим ощущениям. Поняв, что его вера в счастье увеличивается с каждым шагов, Поттер развернулся и пошёл в прямо противоположную сторону — туда, где его желание умереть возрастало. Когда оно достигло своего пика, к Гарри с разных сторон подошли Блэр и Джайлс. — Где Фарли? — спросил он мрачно. — Я здесь, — сзади подошла Джемма, — похоже, мы нашли. Все четверо воззрились на самое грязное, самое мрачное, дурно пахнущее и покосившееся здание во всём Лютном Переулке. От него веяло безнадёгой и страданиями. — Экспекто Патронум, — не сговариваясь, сказали четыре аврора, и улицу осветили четыре вспышки, из которых родились олень, суслик, лосось и муравей. Фарли попробовала несколько отпирающих заклинаний, чтобы открыть дверь, но ни одно не сработало. Тогда Блэр попробовал несколько взрывных, но и они не повредили ни зданию, ни двери. Тем временем Гарри пытался разбить окна, а Джайлс прикидывал, как бы пробраться на крышу, чтобы попасть внутрь здания через дымоход. Битый час авроры провозились над дверью, но в итоге вернулись в отдел без доказательств, но с твёрдой уверенностью в том, что в Лютном Переулке поселились дементоры, и кто-то очень хорошо постарался, чтобы никого к ним не пустить.