***
— Дементоры? — поморщился Барти, — неприятные твари, и дыхание у них душераздирающе несвежее. — Думаешь, это связано? Вообще-то меня не просили говорить тебе об этом, но мне кажется, что всё это неспроста. — Конечно, неспроста… — пробормотал он, — если связано, то это всё меняет. И мне это не нравится. — Я не думаю, что это совпадение, — заявила Гермиона, — таких случайностей просто не бывает. — Если за этим стоит один человек… То дело именно в дементорах. Кто-то использует их, чтобы жертва просто не могла защищаться? — Очень слабый дуэлянт, не может победить жертву? — Любой сильный маг всегда как минимум хороший дуэлянт. Слабый маг не может контролировать дементоров, да и защитить здание. Значит, суть в дементорах, а не в убийствах, — рассудил Барти, складывая руки домиком и прикладывая пальцы к губам. Гермиона смущённо отвела от них взгляд и заговорила: — Кто-то высасывает у людей души? Это хуже, чем смерть… Кто-то так сильно ненавидит магглорождённых? — Но не трогает магглов, — вставил Крауч. — Я не понимаю… Или… Нет, получается… — она глубоко задумалась, — кто-то «очищает» магический мир? — Похоже на то. — Но души остаются в дементорах, а тела умирают. Что будет с душами? — Полагаю, они останутся там навсегда, — негромко сказал Барти. Впервые за все их с Гермионой встречи в его глазах не было насмешки. — Тогда вскрытые горла — прикрытие, чтобы никто не догадался о дементорах? Барти кивнул. Они замолчали на несколько минут, но думали об одном и том же. Наконец Крауч вздохнул и криво улыбнулся. — Что там с эльфами? — Диггори не даёт мне разместить в «Пророке» социальную рекламу, — пожаловалась Гермиона, — он говорит, слишком рано. Мол, эльфовладельцы ещё не отошли от закона. — А ты не согласна, — продолжил Барти. — Я считаю, что это надо было сделать раньше. Ну, вообще мы повесили два жалких плаката в Косом, но, разумеется, этого мало! — гневно проговорила Гермиона, — возможно, после нормальной социальной рекламы они легче бы отнеслись к закону, но Диггори… — она перевела дыхание, — кажется, вообще не понимает, что и зачем мы делаем. Он относится к проблеме рабства несерьёзно. — Так сожми весь свой характер в кулак и избавься от этого идиота Диггори, зачем ты вообще его слушаешь? Он мне никогда не нравился. — Он мой начальник, — напомнила Гермиона, — я не могу избавиться от него. — Можешь, просто не хочешь. — Как?! Гермиона сжала кулаки. Она смотрела на Крауча со смесью злости, непонимания и обиды. Она делает всё, что может, а этот Пожиратель Смерти говорит, что этого недостаточно! — Ты можешь занять его место, если хватит характера. — Он не собирается в отставку, — с нажимом сказала она, — а мои доводы на него не действуют. — Что ж, значит не судьба тебе спасти эльфов. Это магический мир, моя дорогая, его сложно изменить. Слабохарактерным в этом деле не место. — Я не слабохарактерная, — отрезала Гермиона, задетая презрительным тоном Крауча. — Если бы это было не так, — он наклонился к ней, сверля Грейнджер испытующим взглядом, — ты бы давно выкинула из отдела грёбаного Диггори, потому что пока он там, ты ничего не добьёшься, и ты это знаешь. Гермиона понятия не имела, почему это заявление от какого-то Пожирателя Смерти так задевает её, но так и было, и она хотела доказать Краучу, что она не слабохарактерная. — Выкинуть Диггори? Он гораздо дольше меня в Министерстве, он чистокровный, как ни прискорбно, это важно в нашем обществе, — она недовольно поморщилась, — я просто не могу выкинуть его из отдела, и дело тут не в характере. — Ты меня не поняла, — улыбнулся Крауч, приближаясь к ней ещё на несколько дюймов, почти нарушая личное пространство, — дело тут именно в характере. Сделать можно много всего. Подставить, — произнёс он медленно, — дискредитировать. Посадить в инвалидное кресло. Убить. Гермиона сдвинула брови. — Я добьюсь независимости для эльфов честной игрой, — с нажимом сказала она. — Не добьёшься, — легко сказал Крауч, откидываясь на спинку стула. — Я никогда, — она выделила слово «никогда» голосом, — не опущусь до такого. — Удачи, — усмехнулся он. Они замолчали, не сводя друг с друга глаз.***
Гермиона пообещала Рону больше не опаздывать, но, кидая летучий порох и называя адрес их небольшого домика в Аппер-Фледжли, не была уверена, что сможет сдержать обещание. — Вот и она, — послышался голос Рона, когда она вышла из камина дома. Странно, но он не был недоволен. — Прости, я совсем забыла о времени. — Я не удивлён, — сказал Рон, подходя к Гермионе и целуя её. — Мерлин, это что, костюм? — спросила она. — Ты говорила, что я должен почаще его носить. — Он тебе идёт, — улыбнулась Гермиона, — я быстро! Она убежала на второй этаж, в спальню, чтобы переодеться. Нужно было соответствовать неожиданному стилю Рона, поэтому Грейнджер в самую последнюю секунду выбрала совершенно не то платье, которое собиралась надеть. Не сказать, что она любила все эти наряды, аксессуары и дорогие духи, но теперь, когда школа осталась позади, оказалось, что в магическом мире без этого нельзя. Особенно в дорогом ресторане, в который её пригласил Рон, и куда они точно не попали бы, если бы не входили в «Золотое Трио». Гермиона соврала, сказав, что скоро спустится, потому что из-за внепланового изменения наряда, она потратила больше времени на подбор украшений. Однако Рона, похоже, не волновало, что его девушка опоздала, его мысли были о чём-то другом, а сам Уизли нервно теребил запонки. — Я готова, — оповестила Гермиона, спускаясь по лестнице, — что такое? — спросила она, увидев, что Рон приоткрыл рот, глядя на неё, — тушь размазалась? — Выглядишь великолепно… Никогда не перестану поражаться, как ты это умеешь… Ну, вот как сейчас. — Спускаться по лестнице? Рон неопределённо пожал плечами. — Ты первая, наверное, — неловко сообщил он и пропустил Гермиону в камин. — Ресторан «Фёркласс». Дождавшись, пока последние языки зелёного пламя исчезнут, Рон последовал за ней. Даже если бы она не знала, что ресторан, в котором она оказалась, очень дорогой, то несомненно поняла бы это по обстановке. Признаться, она чувствовала себя не в своей тарелке, и Рон, нервно теребящий то скатерть, то манжеты, видимо, тоже. Однако потрясающие блюда помогли Гермионе справиться с нервами, чего не сказать о Роне, который с каждой минутой приобретал новый цвет лица, причём чем дальше, тем насыщеннее он становился, будь то зелёный, красный или белый цвет. И вскоре она поняла, почему. Принесли десерт. Официант, загадочно улыбнувшись Гермионе, поставил перед ней тарелку. Грейнджер посмотрела на десерт и обомлела. Её руки задрожали. В нём было кольцо. Рон вперился в лицо своей девушки взглядом, стараясь различить каждую эмоцию. — Кхм, Гермиона, — застенчиво начал он, — мы давно уже вместе… Много раз выручали друг друга, — он встал, проскрипев стулом по полу, привлекая излишнее внимание, — мы встречаемся уже целых два года! Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер. Ты выйдешь за меня? Посетители восторженно зашептались. Некоторые повскакивали со своих мест, чтобы улучшить обзор на стол Рона и Гермионы. В такой обстановке она чувствовала себя некомфортно. Грейнджер никогда не стремилась быть в центре внимания, а сейчас все взгляды были направлены на неё. Все ждали её ответа. Нет, все ждали её положительного ответа. Казалось, в такой обстановке она просто не могла отказать, даже если бы хотела. Но Гермиона не собиралась отказывать. Сначала голос её не послушался, и она беззвучно открыла рот, но потом наконец смогла произнести: — Да… Все зааплодировали. Рон вышел из-за стола, чтобы подойти к Гермионе и поцеловать её под непрекращающийся шум.***
Вернувшись домой, Гермиона хотела было написать письмо Робардсу, чтобы пересказать догадки Барти, но Рон, едва выйдя из камина, подхватил её на руки и, пыхтя, понёс в спальню.***
Двое в пурпурных мантиях сидели в гостиной, попивая вино обсуждая дела насущные. — Нужно ускориться, — заметила женщина спокойно. — Не нужно, — отрезал мужчина, — всё идёт идеально. — Точку в Лютном скоро обнаружат, — напомнила она, — может, перенести их? — Это невозможно. Если переносить их каждый раз, когда приближается обнаружение, это потеряет всякий смыл — это слишком заметно. Проще пожертвовать, — покачал он головой. — Неужели. А что будешь делать, если и другие места обнаружат? — Их не обнаружат. Во всяком случае не все сразу и точно не скоро. В Лютном много людей, в остальных местах куда меньше. Прежде, чем их присутствие отразится на природе и жителях, мы уже закончим. — Ты неосторожен. Мало того, что выбрал Лютный одной из точек… — Я тебя умоляю! — всплеснул руками мужчина, — эти букашки в жизни не догадаются, что происходит! Такие вещи просто не могут родиться в их жалких безмозглых головах! — И всё же я не стала бы так рисковать, дорогой… Ты стал слишком безрассуден…