***
Гермиона сняла номер на три дня. Эту ночь ей провести было негде, и она дала себе немного времени на поиск съёмной квартиры. Если бы не опустошение после расставания с Роном, сейчас Гермиона была бы очень рада, что Диггори уволен. После повышения её зарплата выросла, и теперь Гермиона могла позволить себе снять небольшую квартиру. Она с лёгким ужасом подумала о том, что если бы у неё была прежняя зарплата, то ей пришлось бы вернуться к родителям. В сложившихся обстоятельствах это, возможно, было бы даже хорошим вариантом — многие магглорождённые за последнее время вернулись в маггловский мир, но Гермиона не хотела даже думать о том, чтобы снова жить с родителями. Она, конечно, любила их, но возвращение восприняла бы как шаг назад. А Рон… Она и правда по-прежнему любила его, но лишь как друга. Наверное, им изначально стоило быть только друзьями… Сейчас она ненавидела себя за то, как поступила с ним. Было сложно даже представить, что чувствует Рон, ведь он думает, что она променяла его и не на абы кого, а на Пожирателя Смерти! Но дело было не в Барти, а в них самих. Возможно, они просто несовместимы. Может быть, если бы не Крауч, она бы ушла от Рона через месяц, а может, через несколько лет. Может, Барти ускорил процесс, а может, он здесь вообще не при чём. С этими мрачными, как погода на следующее утро, мыслями, она уснула. Первое, что Гермиона сделала утром — это вспомнила, что подписка на «Ежедневный Пророк» оформлена на Рона, и новый выпуск пришёл ему, а не ей. Тогда Гермиона была вынуждена выйти на улицу, чтобы купить газету. Вдруг её окликнул знакомый голос. — Гермиона! Она медленно обернулась к Рону, неуверенно топчущемуся на месте и заискивающе улыбающемуся. — Привет, — сказал он. — Привет, — спокойно кивнула Гермиона. — Эм-м, — протянул Рон, — я подумал… Гермиона выжидающе смотрела на него. Она уже готова была сказать, что ей жаль, но она не вернётся к нему, когда он сказал совсем не то, чего она ожидала. — Ты ведь даже вещи не забрала. — Да, — она снова кивнула, — значит, ты пустишь меня, чтобы я собрала вещи? — Конечно, аппарируем домой, — он протянул к ней руку. «Аппарируем?» Но Рон не любил аппарацию. Он ведь специально выбрал дом с самым большим камином, чтобы перемещение домой через него было комфортным, ведь Рон никогда не аппарировал после расщепления во время побега. Гермиона отступила на шаг с испуганным лицом. А выражение лица Рона не изменилось, что ещё сильнее напугало её. Он просто схватил её за плечо, поняв, что она не пойдёт с ним добровольно, и аппарировал их обоих.***
Гермиона пыталась оттолкнуть от себя Рона, но его рука снова приклеилась к ней, и он отпустил её лишь когда они упали на пол в каком-то помещении. Вокруг было темно, сыро и холодно. А ещё страшно. Так страшно, как ей не было уже семь лет. Где-то рядом был дементор. Рон, судя по негромким шагам, отошёл в сторону и замер. Она подняла взгляд. Перед её глазами была пара чёрных ботинок. Они принадлежали Рону. — Протего Тоталум! — воскликнула она ещё прежде, чем он поднял свою палочку, чтобы запустить в неё связывающим заклинанием. Это дало ей несколько секунд форы, чтобы вскочить на ноги и продолжить драться. — Экспекто Патронум, — из её палочки выпрыгнула… Ящерица? Времени на удивление не было, Гермиона даже не обратила внимания на изменение патронуса. В последнюю секунду она увернулась от чуть не задевшего её луча заклинания. Она взмахнула палочкой, невербально отправляя в мага Петрификус Тоталус. Маг был сильнее и быстрее. Гермиона буквально танцевала, уворачиваясь от его заклинаний, отправляя в ответ свои, ставя щиты. Дуэль и правда походила на танец, несмотря на то, что неизвестный маг двигался не так активно, как Гермиона. Он оттеснял её к стене, которую, впрочем, не было видно в полумраке, в свете единственной тусклой лампочки, освещавшей лишь центр помещения. Гермиона знала, что не справится одна. Нужно было лишь улучить момент, чтобы вызвать авроров. Только как, если она едва успевает отбиваться? Рон не стремился убить её, значит, его цель была в другом. Фиолетовый луч Петрификуса. Рядом дементор. Голубой луч Протего. Рон — новая марионетка в руках Фламеля. Красный — круцио. В дело пошли непростительные. Гермиона не могла ответить тем же. Рон был под влиянием Фламеля, но она — нет, и она не смогла бы атаковать Рона чем-то серьёзным, ведь он всё ещё был дорог ей. Она отступила ещё на несколько шагов назад и врезалась в стену. Рон побеждал. Жгучее чувство несправедливости затопило Гермиону полностью, от пальцев ног и до корней волос. Мордредов Фламель убил Джастина. Чуть не убил Дина. Убил стольких людей только ради своего бессмертия! И он делал это раньше, и тогда, и теперь он подставлял и подставляет невинных людей, заставляет их убивать, умирать, садиться в Азкабан за его ужасающие преступления! Гермиона ненавидела Фламеля. Уж лучше бы тогда, много лет назад, Волдеморт украл камень. Горячая, обжигающая вены ненависть захлестнула Гермиону. Он думал, что она так просто сдастся лишь потому что он поставил против неё Рона, думал, что она не сможет драться с ним! Но если для того, чтобы остановить его, нужно причинить немного боли Рону… — Круцио! — в ужасе от собственных действий выкрикнула она и упала на пол, чтобы летящие в ответ заклинания пролетели над ней. Рон упал на пол и закричал так истошно, срывая голос, так, что казалось, что его голосовые связки рвутся. Это дало Гермионе несколько драгоценных секунд. Она вызвала авроров как раз во время. Рон тяжело поднялся на ноги и направил волшебную палочку на Гермиону. — Круцио! — и теперь она лежала на полу, но пыточное Рона было гораздо, гораздо сильнее, чем её собственное, а может, ей так казалось. Истошный крик вышел из её горла, и она сама не заметила, как. Она чувствовала только боль. Кости выгибались, казалось, под неестественными углами, мышцы рвались, кровь закипала, голосовые связки разрывались от крика. Когда пытка прекратилась, Гермиону вырвало. Она не видела дементора, возможно, она ослепла от боли, а может, у неё были закрыты глаза. Но она его чувствовала. Патронус исчез в тот момент, когда Гермиона использовала Непростительное. Дементор склонился над ней. — Ну вот и всё, — тяжело выдохнул старческий голос, появившийся из ниоткуда, — последние души. Гермиона была не в силах ответить. Она чувствовала, как душа поднимается из её к груди ко рту. Она не давала ей говорить? Или дело было в другом? — Да, от грязнокровок есть какая-никакая польза, — кажется, он усмехнулся. Вдруг всё затихло. Глаза Гермионы закатились. Она не двигалась.