Родные чужие

      Времени прошло достаточно, чтобы Кэтрин потерялась в этом пространстве. Она не знала, сколько пролила горьких слёз, прежде чем успокоиться. Голова была по-настоящему тяжелой. И что ещё тяжелее: неприятные мысли или головная боль — было неясно. Девушка чувствовала, как уже не воспринимает абсолютно ничего. Даже гром и гроза перестали её волновать. Морель никогда не посещали суицидальные мысли, несмотря на былые неудачи, к которым Кэтрин относилась со скепсисом. Но сегодняшний вечер затуманил весь разум, заставляя совсем ещё юную девушку пойти на самый ужасный шаг — суицид.       Блондинка не помнила, как вышла на балкон, чувствуя капли дождя, падающие на лицо и смывающие остатки потёкшей туши, которая пачкала одежду. Комната Морель находилась на самом последнем этаже — на третьем. Даже если она упадёт, то, может, и не умрёт, но поломает себе множество костей. Была надежда, что если принесет себе много физической боли, то моральная заглушится на её фоне, но это было далеко не так. Она не думала, что умрёт, но надеялась на это.       Кэтрин уже хочет перекинуть ногу через бортик балкона, как чувствует на своей талии знакомые руки, а обречённое дыхание не на шутку пугает не только девушку, но и самого Макрона, который, буквально, в последний момент успевает прижать Морель к себе. — Ты с ума сошла? Совсем уже что ли? — крикнул Эммануэль, ощущая внутри себя и злобу, и отчаяние. Он продолжал держать Кэтрин, которая вырывалась, но ничего не получалось из-за сильной хватки мужчины. — Какая же ты дура, Боже мой! — мужчина развернул к себе девушку, видя её заплаканный и побитый вид. — Да, я дура… — спокойно произносит она, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться. Морель утыкается Эммануэлю в грудь, прикрывая глаза от усталости. Она прекрасно ощущала и чувствовала всё, но не было сил даже пошевелиться, поэтому тело повалилось прямиком на пол. Макрон успел подхватить её, унося на руках в тёплую комнату. — Кэт, маленькая моя, Господи, — он укладывает блондинку в постель, накрывая пледом. Та дрожала, но глаза не открывала. Эммануэль садится на край кровати, внимательно всматриваясь в личико Кэтрин. — Скоро ты уезжаешь, милая, — спустя несколько минут молчания произносит мужчина, — что я буду без тебя тут делать? Мало того, что Бриджит узнала о нашей связи, так ещё и я не знаю, как буду смотреть в её глаза всё то время, пока буду жить с ней. Мне очень хочется, чтобы ты осталась, возможно, провели бы с тобой хорошо время, не боясь, что нас поймают, — Эммануэль высказывал всё то, что накопилось за те недели проживания рядом с Кэтрин. — Я полюбил тебя, Кэтрин Морель.       Сквозь подступившие слёзы произносит мужчина, утыкаясь в собственные ладони.       Француз не подозревал, что всё это время в проёме двери стояла Бриджит, видя ту картину, которая развернулась у неё на глазах. Она точно не верила в любовь между бывшим супругом и её внучкой, но эти слёзы, эта боль и страдания абсолютно по-другому заставили Макрон посмотреть на ситуацию. Женщина ещё не скоро сможет принять это и вряд ли сможет простить, но препятствовать не станет лишь в одном случае — если эта связь и любовь будет взаимна.       Она разворачивается, уходя. Обида захлестнула её.

***

      Кэтрин открывает глаза, когда слышит, что в её комнату кто-то зашёл. Она принимает положение сидя, смотря на улыбчивого Макрона, который стоял напротив постели Морель. — Доброе утро, красавица! — радостно пролепетал мужчина, получая непонимающий взгляд со стороны. — Я что, умерла и попала в рай? — сонно отвечает Кэтрин, потирая глаза. — Ну, если в твоём раю есть я, то мне очень приятно, — продолжал улыбаться тот, усаживаясь на край кровати.       Не думая, девушка бросается на шею к Эммануэлю, понимая, что это всё в реальности, и она его увидела до того, как уехать к себе домой. — Прости меня, прости, пожалуйста! Я не могу без тебя, не могу! — шёпотом тараторит блондинка, прижимаясь телом ближе к мужчине, который с улыбкой тоже не отстраняется, притягивая Кэтрин к себе. — Я вчера всё Бриджит рассказала, а ещё завтра уже уезжаю домой. — Нет. — Что? Что нет? — Ты должна была уезжать сегодня, но ты проспала практически двое суток, поэтому отъезд отменился, — пожал плечами Макрон. — Значит я уеду уже завтра? — Кэтрин отстраняется от Эммануэля, грустно смотря на него. — Нет, ты не поняла меня. Ты никуда не уедешь, потому что Бриджит уехала и разрешила тебе остаться. — Ч-что? — Мы вчера очень долго и много разговаривали о тебе, о том, как мы все будем дальше, и приняли решение, что она не будет нам мешать, — Макрон сжал ладошки Кэтрин, касаясь губами нежной кожи, целуя их. — Я люблю тебя, Эммануэль.       И Макрон первый примыкает к сухим губам Морель, проходясь языком по нижней, прикусывая её, проникая внутрь, вырывая из уст полусладкий стон. Вновь это тепло и счастье, трепещущее внутри, доминирующее над всеми прочими чувствами: обидой, болью и разочарованием.       Они целуются ещё очень долгое время, наслаждаясь всеми теми ощущениями, отдавая всю любовь и страсть, которая в них кипела. Кэтрин уже сидела на коленках мужчины, пока он рассказывал о своей жизни, улыбаясь.       Ближе к полудню пара вышла из комнаты, уходя на кухню. Морель всё то время, пока Эммануэль готовил еду, листала ленту в соцсетях, сидя на той самой столешнице, на которой в прошлый раз её отымели. — Кэтрин, может, ты встанешь со стола? — грозно посмотрел на неё мужчина, тут же замечая абсолютную отстранённость, — Кэтрин, я кого спрашиваю? — А? Что? — блондинка подняла свой взгляд, сталкиваясь с голубыми глазами. — Слезь со столешницы. — Ладно, — Кэтрин пожимает плечами, спрыгивая и подходя вплотную к Макрону, целуя в губы. — Ты чего? — Эммануэль снял с себя фартук, откладывая его в сторону, — Что опять задумала? — Ничего. Поцеловать тебя хочется, вот и всё.       Они вновь сплелись в страстном поцелуе. Макрон не выдерживает, разворачивая Кэтрин спиной к себе и прижимая тазом к столешнице. — Нагнись, — прошептал мужчина на ухо девушке. — Что значит "нагнись"? — А вот то и значит, — цокнул Макрон, нажимая на плечи Кэтрин, из-за чего та нагнулась.       Эммануэль почувствовал, как ему в пах упираются ягодицы, обтянутые кружевным бельем. Быстро сняв с девушки ненужные вещи, мужчина наскоро раскатал по возбуждённому члену презерватив, потираясь о промежность. — Эммануэль… — захныкала Кэтрин, стараясь наконец-таки насадиться и получить желаемое, но француз её остановил, шлёпнув по нежной коже попы, оставляя там красный след. — Пожалуйста, Господи!       Мужчина ухмыльнулся, толкнувшись и проникая внутрь, ощущая узость. Морель ахнула, сама поддаваясь бёдрами, чтобы ощутить желаемое.       Шлепки раздавались по всей комнате, сопровождаемые мужскими и женскими стонами.       Было хорошо, невероятно хорошо.       Весь день Кэтрин и Эммануэль пытались насытиться друг другом. Они пробовали оторваться и начать заниматься делами, но не получалось — оба всё равно начинали тянуться друг к другу, словно магнит. Им было максимально сложно находиться порознь.