Брудершафт

- Джим, что с тобой творится? - Ничего, Боунз. Я в порядке, ты же видишь. - Нихрена ты не в порядке. Все еще не оправился от той планеты, да? - Боунз... - Джим. Я врач, а не следователь. А еще я чертовски хочу спать, потому что только что собственными руками вытащил с того света двух научников. Двух, Джим! Бога ради, просто сядь, выпей, сколько надо, и говори. Нийота повернулась спиной к стене. Не слушать эти приглушенные голоса в соседней каюте она не могла: переборки были слишком тонкими, а ее слух - слишком острым. - Я рассорил Спока с Ухурой, - едва слышно сказал Кирк после короткого звона стекла о стекло. - Это не то, что тебя волнует, - устало констатировал Маккой. - Это тоже. - Джим. - Да не могу я! - вдруг взорвался капитан, - Не могу, понимаешь? - Пока нет. - Ну и забудь. - Еще чего. Тебе промыли мозги? Поставили блок на воспоминания? Заставили дать смертельную клятву? Шантажируют? - Нет. - Тогда что, черт возьми... - Ты не поймешь. Нийота тоскливо хмыкнула. "Не поймешь". Эта фраза ломает им жизни с завидной постоянностью. Она вот тоже недавно так сказала. Осталась без парня и, кажется, навеки лишилась покоя. Нет, Спок вовсе не обиделся на ее мягкий отказ объясниться. У нее вообще было сильное подозрение, что он никогда ни на кого не обижается. Что все вокруг для него лишь дети. Ученики, воспитанники, юные родственники, в отдельных случаях надоедливые отпрыски вредных соседей - как Маккой, например. Такой вот внезапно разбуженный где-то в глубинах вулканской души отцовский инстинкт. А поцелуи, секс - все как будто случайно, просто от незнания, как на самом деле следует вести себя с такого рода подопечными. Они расстались. Как сухо это звучит, как безразлично. Расстались. Словно не было ее тоскливого взгляда и его осторожной просьбы не переносить это на их дружбу. Словно это какой-то орионский романчик на двести страниц - непременно о любви, потому что, в самом деле, о чем еще писать орионцам? Расстались. Впрочем, это звучит лучше, чем "променяли друг друга на дружбу с Джимом Кирком". Или "Разбежались в попытке спасти вулканскую неустойчивую нервную систему". За стеной послышался шум, как от падения тяжелого предмета. Кэп опрокинул кресло. Сто процентов. - Прекрати смотреть на меня, как на идиота! - в подтверждение этой мысли раздался яростный окрик. Джим Кирк никогда не кричит на Маккоя. Если только ему не сносит крышу. - Я не считаю тебя идиотом, я считаю тебя больным и пытаюсь вылечить, - огрызнулся доктор, судя по звукам, отставляя в сторону стакан и тоже поднимаясь на ноги, - Черт тебя возьми, Джим, ты можешь прикидываться нормальным перед кем угодно, но только не передо мной. Вчерашняя сцена на мостике - это что такое было? Тебе настолько хреново, что ты пытаешься шутить везде, где только можно и нельзя? - Это было для поддержания командного духа, - вяло отбился капитан, - Ребятам было реально скучно. - И поэтому ты затеял детский сад на рабочем месте? Не смеши меня. На мгновение установилась тишина. - Ты хорошо меня знаешь, а, Боунз? - совсем тихо прохрипел Кирк. - За пять лет привык, - хмуро ответил Маккой. - Поцелуй меня. Нийота вздрогнула. Что? - Что? - эхом отозвался на ее мысль доктор, - Джим. Тебе надо отдохнуть. - Мне не нужен отдых. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Боунз, прошу тебя. - Я не настолько пьян. - Тогда иди отсюда нахрен. В полном молчании Ухуре слышались медленные тяжелые шаги по толстому паласу. Затем - шорох автоматической двери. И глухой, полный отчаяния стон. Нийота понимала, что не уснет в эту ночь. Ей было отчаянно жаль капитана, доктора, себя, даже Спока - всех подряд. В груди плотным комом осело что-то неподъемно тяжелое, мешающее нормально вдохнуть. Вина? Обида? Тоска? Она даже особенно не удивилась, когда к ней в каюту аккуратно постучали. У коммандера Спока слух ничуть не хуже ее собственного. А живет он ровно справа от капитана, как она - слева. - Ты знаешь код доступа, - негромко сказала Нийота, точно зная, что ее услышат. Между ними еще осталось некое подобие мысленной связи, постепенно исчезающее, но все еще достаточное, чтобы он мог уловить специально сформированный ею посыл. Спок вошел бесшумно, как всегда. О том, что он только что поднялся с постели, говорила разве что его неуставная форма одежды: слегка помятая серая водолазка, свободные черные брюки и легкие туфли на мягкой подошве. Наверное, Нийота единственная знала, как их старший помощник любит быть таким... Домашним. - Ты слышала то же, что и я? - спросил он мысленно, опустившись рядом с ней на самый краешек кровати. - Да, я это слышала. Его темные глаза смотрели спокойно и внимательно. - Полагаю, ты придерживаешься той же позиции, что и капитан? - Спок, - вздохнула Нийота вслух, - Я ничего не могу сказать. В особенности тебе. По ее телу словно проползла холодная тонкая змейка, от которой не спасало ни одно одеяло. Пальцы сверхчувствительного коммандера немедленно проследили ее путь по смуглому плечу девушки, по ее хрупкой шее и остановились на лице в характерной позиции для мелдинга. Ухура вздрогнула и рывком поднялась на локте, сбрасывая с себя его руку. Она не хочет, чтобы он это увидел. Она и сама рада бы никогда этого не видеть, не знать, не чувствовать. - Ниота, - он всегда так трогательно округляет ее имя своим легким вулканским акцентом, что хочется зажмуриться и замурчать, - Если ты нуждаешься в том же, в чем нуждался Джим, просто скажи мне. Я хочу помочь тебе. Вам обоим. Она даже не сразу поняла смысл этих слов, сказанных обычным равнодушным тоном. Но она не была бы начальником связи на Энтерпрайз, если бы не уловила в этом низком бесстрастном голосе едва заметную нотку мольбы. У вулканцев, может, и нет эмоций. Им они не нужны. Вулканцы не любят никого, кроме себя, и почитают нелогичным все, что хоть немного смущает их идеально упорядоченный разум. Они не относятся к голубоглазым девятнадцатилетним энсинам, как к детям, и не программируют для них репликатор в столовой на двойные порции, объясняя это "беспокойством за функциональность одного из важнейших членов экипажа". Они не тратят драгоценные часы, беседуя с рулевыми о значении правильной позы в медитации. Они не кидаются убивать суперлюдей голыми руками за своего капитана. И уж точно не признаются бывшим девушкам в желании помочь. Но Спок-то почти человек. Внезапно Нийота подумала, что, возможно, они с Джимом напрасно оберегают его от своей боли, жертвуя собственной психикой ради того, чтобы их коммандер не испытал того же, что испытали они. А может, он все-таки справится?.. Нужно жить дальше!