***
После вкусного завтрака Сережа всё же уснул и проснулся уже ближе к вечеру от шума внизу. Лениво приоткрыв глаза, он вздохнул. Вставать совсем не хотелось, хотелось быть ленивой картошкой, только лежать и всё, но кушать, на удивление, тоже хотелось. Кажется, в последнее время его аппетит явно повысился. Он перевернулся на бок к двери и откинул одеяло. Его комната была пуста и безлика, только несколько утащенных с первого этажа книг придавали ей хоть какую-то жизнь, исключая фиалку Толи, которую он сюда притащил, скрасить интерьер. Сережа не помнит, чтобы поливал её хоть раз, но она всё ещё цвела и выглядела вполне здоровой. Он неуклюже встал с кровати и стянул с кресла плед, накидывая его на плечи, а затем направился к двери, открывая её. Внизу смог различить голос Олега и чье-то шипение. Не придав этому особое значение, он спустился в холл и уже хотел было направится в гостиную, где и находились спорщики, но резко остановился. На улице на террасе стоял Толя с тонкой сигаретой в пальцах. Сережа не помнит, чтобы тот курил, хотя Сережа вообще мало, что помнит, но… Толя ведь определенно чем-то болел… Сережа осторожно открыл дверь на улицу, вступая босыми ногами на деревянный пол. Толя предсказуемо резко обернулся, пряча сигарету за спиной и глупо улыбнулся. — Эм… Привет? Сережа отчего-то почувствовал себя родителем, который застукал уже взрослого ребенка за сигаретами и улыбнулся. — Давно? — спросил он, наблюдая, как брат потупил взгляд в пол. — Лет пять… — младший брат просто пожал плечами, отведя взгляд в сторону. Сережа кивнул, встав рядом. — Что там за спор? — он кивнул в сторону зала и Толя улыбнулся уже более увереннее, заправив за ухо длинную рыжую прядь. — Кажется, рабочие вопросы… Тебе уже лучше? Ты со мной все дни не говорил… Слышать твой голос… Это такая радость… — он затушил сигарету об перила, а затем осторожно обнял Сережу за плечи. — Да… Кажется, мне лучше… — тихо выдохнул старший и спрятал нос в чужом плече. — Так… Почему я в таком состояние? — Боже, вы только посмотрите, какие котятки… — цокнули за спиной и Толя резко отстранился, будто его кипятком ошпарило. Сережа тоже обернулся. В дверях стоял парень с криво обстриженными рыжими волосами на одну сторону, с яркими желтыми глазами и с очень похожими чертами лица. Вот только Сережино лицо хоть и было острым, но оставалось подростково-угловатым, а это же было хищным. Близнец облокотился об дверной косяк, сложив руки на груди, и по-птичьему склонил голову в бок. Черная огромная толстовка и обтягивающие кожаные штаны сразу бросались в глаза, а ткань штанов ещё и ловила собой свет с холла. Желтые глаза скучающе прошлись по двум фигурам, и парень наигранно зевнул, но Сережа в эту леность не верил. Казалось, шаг в сторону и тебя на части разорвут. Сережу замутило. Перед глазами поплыло и он медленно присел прямо на пол, не замечая, как к нему тут же дернулся самый младший из близнецов. — Безотцовщина! — с презрением кинул какой-то мальчишка и Сережа чудом, по-рефлексу скорее, успел схватить за плечо дернувшегося брата. Учебник по математике полетел на пол, и Сережа вцепился в плечи брата уже обоими руками. Паша всегда был таким вспыльчивым и взрывным. Он вспыхивал, словно спичка и устраивал масштабные пожары, конечно, в переносном смысле. В прямом же он постоянно лез в драки. Для него было делом чести разбить кому-нибудь нос или сломать руку. Мама часто дразнила Пашу «пороховой бочкой», всё говорила, что запала много, а мозгов мало. Тут она была не права. Паша хорошо учился. Ему удавались и науки, и спорт, сам же Сережа не любил физические нагрузки, чувствовал себя слабаком, только бегал быстро, да и в технических науках был первым. Отец просто пропал. Он точно не сбежал от них какой-нибудь другой красивой маме. С ним просто что-то случилось, хотя дядя Костя, следователь, что принимал заявление у мамы, сказал, что обязательно найдет мужчину, ведь они и не таких находили. Сережа хотел в это верить, но Паша… Паша молчал, но Сережа понимал: у того в голове сплошные ужасные мысли. Люди в последнее время очень часто пропадали, их находили уже мертвыми с пулей во лбу. Сереже было страшно. Они даже Толи ничего не говорили, врали, что отец уехал в командировку, а мама плачет, потому что волнуется. Врать было непривычно и неприятно, будто сам себя пытаешься обмануть, но брату волноваться нельзя. Толя верил, Паша злился сильнее, всё чаще удирал из дома, потом ищи его по всему Питеру. Хорошо, что удирал не один, а с Ариэль и несколькими парнями со двора. Он как-то быстро сколотил из местных детей шайку. Они даже как-то себя называли… то ли «Псы закона», толи наоборот «беззакония». Сережу пошатнуло: кто-то влетел ему в спину. Руки резко соскользнули с угловатых плеч. Сам Сережа падал, а рядом… Рядом кто-то пронзительно закричал. нож-бабочка раскрыл крылья. — Сережа! Господи, Сереженька… — голос Толи стал звонче, раздражал и бил по голове. — Отойди! — второй грубый, как и руки, которые он ощутил в след за голосом. Его легко подняли, будто он ничего не весел, отряхнули и посадили на скамейку возле окна. Окружение вокруг перестало расплываться на пятно и теперь эти пятна превращались в предметы и в людей, например, белые круглые штуки над головой Сережи, оказались обычными подвесными горшками с цветами. Перед глазами защелкали пальцами и старший кивнул, подтверждая, что волноваться не стоит. Он в порядке. — Может воды? — мягкий баритон Олега послышался в дверях. Сережа ещё голову не успел повернуть, а Паша уже все решил за него. — А может тебе сдохнуть? — в свете с холла блеснули золото-глаз, а затем рядом мелькнул рыжий Толин хвост. — Ай! Какого хрена, ты щиплешься?! Паша обернулся на младшего с праведным возмущением, но художник и плечами не повел: только присел на корточки перед Сережей, осторожно взял за руку и заглянул в глаза. Старшему показалось, что он сейчас может сосчитать каждую веснушку на лице брата, так ярко они выделялись. — Как ты себя чувствуешь? — говорил Толя тихо, но в сложившейся напряженной тишине, его голос звучал даже слишком громко. Скорее всего эта атмосфера витала в воздухе, потому что Паша смотрел так… В общем, очень неприятно смотрел. Анатолий видимо это понял, а может прочитал по взгляду. Он сжал в руках ладонь брата, кивнул своим мыслям и встал. — Уже прохладно… А тебе нужно отдохнуть… Пойдем в дом, я что-нибудь приготовлю… — он улыбнулся, и эта улыбка заставила улыбнуться Сережу и встать, последовав за младшим братом. Как только Толя завел его в дом, дверь он закрыл, оставив на террасе Олега, упаси боже, в компании Паши. — Не волнуйся, — он показал им язык, а затем обернулся к Сереже, — Они решат свои вопросы и вернуться. А пока… Давай запечем курочку… Сережа улыбнулся. Энтузиазма Толи по поводу готовки он не разделял, но и не препятствовал. Да, и покушать всё же хотелось. Они оставляют позади брата с его другом и крики за окном снова звучат приглушенно. Сережа напоследок всё-таки оборачивается, кидает взгляд на Олега, поджимает губы и всё же исчезает за массивными дверями, которые ведут в зал, а с зала уже он оказывается вновь на кухни.Осколок пятый. Сергей
11 ноября 2022 г. в 19:07
Мир вокруг Сережи стал расцветать красками, но всё ещё казался чужим и незнакомым. Стерильно белые стены палаты сменились на серые особняка, это потом они приобрели нежный персиковый цвет и картины на них из черно-белых и мрачных окрасились в яркий и завораживающий, а сначала всё в новом месте отталкивало. Он видел свое ухоженное отражение со светлым взглядом небесных глаз, ласковой улыбкой, слышал тихий голос, но почему-то не воспринимал как что-то живое. Отражение представилось Анатолием и постоянно было рядом, иногда отвлекалось на готовку, порядок в доме и на картины. Сережа залипал на чужие рисунки, аккуратные скетчи, на то, как Толя превращает белый лист бумаги во что-то красивое, отдает ему душу и всего себя. Он вообще очень часто на что-то засматривался. Чаще всего останавливался у книжных полок, рассматривая цветные обложки, где-то на краю сознания прорывался детский тоненький голосок:
«Вот вырастим и у нас обязательная будет своя большая библиотека! Соберем самую роскошную коллекцию книг! Будем собираться по вечерам и Толя нам будет читать!»
Чей-то взгляд в спину был непривычен. Ночь была глубокая, его снова заинтересовала книжная полка, та, на которой покоился томик Шекспира — он всё не решался взять его в руки — в красной обложке, толстенький и привлекательный каллиграфическим шрифтом. Сережа обернулся и в его не такой уж яркий мир вошло совсем черное пятно. Пугающее до дрожи коленках, но такое манящие, необычное, чужеродное. Ноги сами его понесли, а потом оказалось, что черное пятно ещё и теплое и руки у него хоть и большие, и сильные, но вреда не причиняют. Уютно. Даже в сон начало клонить в чужих объятиях. Проснулся он уже на диване, головой на чужих коленях. В голове была пустота. Не то, чтобы её там и раньше не было, но эта пустота была приятная, она не пугала, она просто была.
Он поднял голову, встречаясь взглядом с темно-карими глазами из-под черных нахмуренных бровей. Сережу тогда по голове будто обухом ударило. Цвета. Цвета вокруг стали ещё ярче, живее, привлекательнее. За лицом мужчины расползался бежевый потолок, на котором скакали солнечные зайчики, отражаясь от люстры. Черный цвет в одежде мужчины тоже стал другим: более глубоким.
— Доброе утро. — голос низкий, прокуренный, но у Сережи сердце в пятки ушло мгновенно.
Он не знает этого мужчину, он едва ли понимает, где находится.
— Здрасти… — собственный голос показался чужим и далеким.
Наверное, следовало встать и уйти, но он почему-то продолжал лежать, рассматривая черные крапинки в карих глазах напротив. Сережа чувствовал себя жертвой, загнанной в угол, смирившей со своей участью, которая даже смысла не видела сопротивляться.
— Ты голодный? — незнакомый мужчина наклонил голову в бок, рассматривая лицо Сережи, будто пытался что-то понять.
— Я — Сергей. — вырвалось быстрее, чем он успел подумать, но представиться, наверное, было нужно.
— Я знаю. — мужчина лишь усмехнулся. — Меня Олег зовут.
Олег.
Так просто.
Сережа не до конца осознавая сел на диван, убирая голову с чужих колен, и мельком осмотрелся. Кажется, это была гостиная, а значит, за той дверью у книжных стен, кухня. Он пока ещё плохо ориентировался в этом доме, но приблизительно знал, что где находится.
Прислушавшись к своему организму парень понял, что есть всё-таки хотел. Желудок неприятно тянул и урчал так громко, что, кажется, даже Олег это слышал. Это смущало. Мужчина рядом смущал и как-то не внушал доверия. Сережа отполз в противоположный угол дивана, судорожно соображая. Так, он в огромном доме, в окнах, которого виднеется только сад, забор и куча деревьев за ним. Предположительно лес… Его похитили? Нет, пленников точно держат по-другому, да и к тому же нужно место, откуда похищают людей, а Сережа смутно помнит, где он был до этого: белые стены, железная кровать, серые люди, горечь во рту. В том месте не было окон, здесь же они есть… Следовательно, его спасли, а не похитили?
Виски нещадно сдавила боль. Сережа притронулся холодными пальцами ко лбу, затем скользнул выше и сдавил в руках волосы. Слишком длинные… Он бы хотел их укоротить. Срезать выше плеч. Должно выйти красиво, если делать ровно. Он уже видел где-то коротко криво обстриженные волосы, уложенные на одну сторону. Ему не понравилось из-за того, что лицо приобретало хищный оскал, а в сочетание с желтыми линзами это смотрелось очень плотоядно. Стоп… Криво обстриженные волосы.
Сережа замер на несколько секунд, вспоминая черный силуэт, что иногда маячил за спиной Толи. Анатолий, ведь его брат, правильно? Кажется, он говорил, что является младшим, а ещё он назвал силуэт за спиной Пашей. Значит, Сережа сейчас дома.
Он осторожно кидает взгляд на Волкова, что внимательно наблюдает за ним. У мужчины тяжелый взгляд и совершенно непроницаемое лицо, трудно понять, о чем тот думает и это отчего-то страшит.
— Так мы идем есть? — Олег улыбается, но Сереже кажется, что он скалится, однако, если он здесь, то он безопасен, правда? Разумовский кивает на вопрос и осторожно встает.
В голове полный бардак, ещё и боль пульсирует в висках. Он, ведь не пил, правда? Вот только он не помнит.
Это ведь пройдет? Это точно должно пройти.
Он направляется в след за Олегом, отмечая, что правильно угадал расположение небольшой кухни, наполненной светом. Сережа обходит стороной стол, усаживаясь за барную стойку, и тут же берет яблоко из вазы.
— Не кусочничай. — яблоко мужчина ловко отбирает, возвращая его на место. — Давай нормально поедим.
— А сколько сейчас времени? — Сережа окидывает взглядом кухню, не сразу замечая часы над дверью за его спиной. — Оу… Как рано…
Сергей не уверен, но ему отчего-то кажется, что ранние подъемы не для него. Он точно не любит рано вставать и рано ложится. Кладя руки на поверхность стойки, Разумовский думает, что стоило бы поспать еще пару часов, правда не на чужих коленях, а на нормальной кровати. Он устраивает голову на сложенные руки, наблюдая, как мужчина достает из холодильника яйца, молоко, бекон, сыр, горошек, а затем достает из шкафа рядом с плитой сковороду.
— Ты ведь ешь яичницу? Хочу попробовать омлет по-французски, правда, немного на свой лад, Сергей.
— Мне кажется, я ем всё, что вкусно пахнет. — Сережа улыбается, наблюдая, как свет скользит по сильным рукам мужчины. Это красиво. Этот Олег сам довольно красив.
Мужчина ставит сковороду на огонь, чтобы нагреть, быстро подготавливает ингредиенты, пока Разумовский с блаженством наблюдает за этим шоу красивого повара.
— Что вы здесь делаете, Олег? — хотелось бы услышать, что он здесь работает, тогда Сергей сможет видеть его чаще, но мужчина его огорчает.
— Заскочил к другу, проверить, как он…
Друг скорее всего, кто-то из братьев, потому что сам Сергей точно видит Олега в первый раз. Нет, во второй, ведь ночью он… Сережа покраснел. Черное пятно в его смутных воспоминаниях сформулировалось в Олега, который что-то держал в руке, направляя на него. Вот только что? Сережа не помнит, но… Он четко помнит объятия и осторожные касания к спине. Олег его не оттолкнул, позволил обнять, они были раннее знакомы? Почему Сережа его не помнит…
Толя… Надо спросить у Толи… Анатолий за эти дни много болтал, правда Сережа все пропускал мимо ушей, едва ли вслушиваясь тихий и мягкий голос, а ещё брат часто плакал. Улыбался с нежностью, но тер покрасневшие глаза, не рассказывая причин.
— Проверили? — Сережа снова потянулся к яблоку из вазы, но руки мужчины снова перехватили желанный плод.
— Давай хотя бы почищу и нарежу… — Олег вылил яичную массу на сковороду, а потом взял нож, очищая яблоко от кожуры. — Да, подумываю о том, чтобы задержаться на пару дней.
Кожура ровной полосочкой падала на тумбу. Олег на удивление мастерски и быстро орудовал ножом. На это можно было бы любоваться вечно. Лезвие блестело от сока на острие, осторожно погружаясь под красноватую шкурку, всё это что-то смутно напоминало…
Он играл ножом. Бабочка перекручивалась в чужих руках не так быстро и профессионально, но было на что поглядеть. Сережа понятие не имел откуда она у брата. Изумрудная ручка с голубой бабочкой у тонкого лезвия и с надписью на боку в одно слово: «порхай» … Наверное, на что-то обменял у одноклассников. Лучше бы, конечно, Паша взялся за учебу. Нужно попросить Толю, когда ему станет лучше, мотивировать среднего близнеца, ведь у младшенького на удивление хорошо это получалось. Стоило Толи что-то попросить, как Паша тут же это выполнял, строя из себя супергероя и спасителя всего мира. Сережу это раздражало, поэтому он снимал стресс старым проверенным способом — сборником задач по математике.
На улице было на удивление тепло для дождливого Питера. В права входили белые ночи, поэтому можно было спокойно посидеть у подъезда, подождать с работы отца. Мама уже уснула возле кровати Толи. Тому стало хуже, отчего-то били судороги, и голова была в бреду. Со стороны смотрелось жутко, поэтому Пашу он туда не пускал, а зная не усидчивость брата, предложил подышать свежим воздухом. Брат только кивнул, не произнеся за вечер не слово.
Сережа его понимал. Ему тоже было тяжело. Но он должен был быть сильным, ведь если не он, то кто? Устав считать в уме, он закрыл задачник и теперь наблюдал, как брат, сидя напротив на бордюре крутит в руках ножичек. Рядом на площадке пацаны из Пашиной компании гоняли футбол, но сегодня явно без него. Уловив настроение главаря этой шайки в лице его брата, мальчишки как-то не рискнули предложить, только Аринка оказалась смелой, но была послана одним взглядом. Рыжая Аринка не расстроилась, подтянула шорты, вытерла нос грязной ладошкой и убежала к ребятам, только косы и были видны. Аринку дворовые называли Ариэль за цвет волос, вот только девчонка по мнению Сережи от принцессы была далеко, что только стоят её разбитые коленки и удар с левой.
— Скоро отец придет. — Сережа встал со скамейки и подошел к брату, садясь рядом.
Паша только меланхолично кивнул.
Они просидели на улице до трех утра, пока мама не проснулась и не кинулась на их поиски.
Отец домой так и не пришел…
Приятный запах под носом скрутил живот сильнее, и Сережа вынырнул из сознания. Перед ним стояла тарелка с омлетом, а рядом блюдце с зайчиками из яблока и стакан сока. Взгляд Олега был обеспокоен. Между ними была барная стойка, но Сережа всё равно ощутил, насколько Олег близко.
— Всё в порядке? — мужчина медленно без резких движений протянул столовые приборы в салфетки, и Сережа машинально кивнул:
— Прости… Задумался… — он взял вилку с ножом, убирая белую бумажную салфетку.
«Будто в ресторане» — промелькнуло в голове и отчего-то это развеселило парня. Он улыбнулся, пробуя на вкус кулинарный шедевр Олега, а то, что это именно «шедевр» было понятно уже по фантастическому запаху. Сережа зажмурился от удовольствия, чувствуя нежный вкус яиц, сыра и молока на языке. Потрясающе, он готов был замурчать от удовольствия. Наблюдающий за ним Олег только хмыкнул.