Уроки французского

Остановившись у высокого забора, который был украшен цветами и диким виноградом, Франциск еще раз достал лист с объявлением и сравнил написанный адрес с надписью на вывеске у запертых ворот, к которым пролегала тропинка из красного и синего камня. В доме напротив послышался свирепый лай собаки. Француза передернуло от таких звуков, так как он по жизни не очень любил собак и откровенно считал их злыми, слюнявыми тварями… Но затем его мысли вернулись в привычный поток, и мужчина подошел к воротам. Конечно, за таким забором мало, что разглядишь и скажешь о жившей семье, однако торчащая темно-синяя крыша особняка, на гребне которой развивался британский флаг вместе с флагом города говорило о… ее значительно большом патриотизме. Хорошо ли это было для Франциска? А черт их знает. Перед тем, как нажать на кнопку звонка, мужчина снял пиджак и повесил его на локоть. Затем свободной рукой поправил воротник на белой атласной рубашке (которую он особо сильно любил), расчесал пальцами сбившиеся золотые пряди, чтобы прическа выглядела эффектнее; позже украдкой посмотрел на пару камер, что молча сверлили гостя круглыми бездонными линзами. — Ладно, поехали, — бодро шепнул Франциск и смело надавил пальцем на кнопку. — Имя, — раздался голос из ниоткуда. Лишь при тщательном осмотре стены Франциск заметил крохотный микрофон, который был весьма искусно закрашен под дерево. Здорово, ничего не скажешь. — А… Bonjour, я Франциск Бонфуа. Пришел по объявлению, — француз попытался придать своему голосу как можно больше очаровательности. — Вам, вроде как… нужен репетитор, да? Он спросил на всякий случай. А то вдруг у этой семейки проблемы с памятью. Или они могли не поверить в свалившееся с неба чудо, особенно после таких долгих поисков. Не прошло и минуты, как за воротами послышалось спешное цоканье каблуков, затем какое-то пиликанье, после которого ворота плавно отворились перед Франциском, впуская его на ухоженную и полную зелени площадку. Стараясь выглядеть достойно, Франциск приветливо улыбнулся встретившей его женщине, что предстала перед ним в домашнем халате. Или же это было такое платье… Впрочем, кого это волновало. Женщина (большой слой нанесенной косметики тщательно скрывал от него реальный возраст этой особы; и все же, он предположил, что ей было не меньше сорока) с недоверием посмотрела на незнакомца, словно хотела спросить — «Какого лешего вы здесь делаете? Мы вовсе не искали репетиторов!». Вот этого Франциск и боялся услышать. Он никогда еще в жизни так сильно не нуждался во временном пристанище, где бы он мог собрать силы перед последующими приключениями. Но к счастью, буквально через пару секунд сильно накрашенные красной помадой губы хозяйки растянулись в улыбке. — А. Вы по объявлению, значит, — сказала она, делая шаг назад и жестом приглашая гостя пройти через порог. Это был хороший знак — нужно было срочно им воспользоваться. Включив в себе максимум обаяния, Бонфуа подскочил к женщине в халате, нежно взял ее за кисть руки и легко притянул к себе. Женщина охнула, однако прильнула к телу незнакомца с тяжело скрываемой радостью. Сквозь пудру на ее худых щеках проскользнул румянец. — Ой, сэр, что же вы делаете? — она скромно захихикала. — То, что велят мне чувства, мадам, — мужчина покрыл тыльную сторону женской руки спешными поцелуями, после которых женщина еле пришла в себя от нахлынувших чувств. — Я проделал весь этот путь, лишь бы стать репетитором для вашей дочери. — Ах, Алиса… — женщина тут же посерьезнела, улыбка исчезла с ее уст, и она мягко отстранилась от француза, спешно поправляя складки на халате. — Что же, я не хочу забегать вперед, но вы наверняка слышали от других, что моя дочь… она… скажем так — не очень любит репетиторов. — Да, были слухи, которым я почти не придавал значения, — Франциск взмахнул рукой. — Но вы правы, давайте не будем заходить вперед. Сначала нужно познакомиться. — Вы правы — правы, — женщина проводила Франциска до крыльца, сама открыла перед ним дверь и с улыбкой на лице впустила гостя в дом. — Вы очень удачно зашли, господин… — Бонфуа. — Господин Бонфуа, — женщина кивнула. — Сейчас у Алисы как раз закончатся курсы пианино, потом у нее будет час отдыха. Тогда и познакомитесь. Франциска отвели в большой зал с бордовыми стенами, которые создавали некоторую мрачность внутри особняка. Франциск сразу посмотрел по сторонам, изучая здешнюю мебель, подобранную явно со вкусом. Рядом с дверью стоял высокий пожилой мужчина во фраке. Он молча, не выражая ни единой эмоции, взял пиджак у гостя и, расправив его, унес в дальнюю комнату. Сняв ботинки рядом с огромным шкафом для обуви, Франциск ступил на мягкий бежевый ковер. — Ой, только обождите, — вдруг остановила его мадам. — Мне бы хотелось взглянуть на вашу лицензию, чтобы… кхм… убедиться в вашем профессионализме. Франциск быстро включил в бой свои мужские чары. Его взгляд жадно впился в зеленые глаза хозяйки, словно пытаясь их загипнотизировать. — Я родился во Франции, мадам, и нет человека, лучше знающего французский, чем я, — произнес он медленно, но напряженно. — Чем я, представитель своей страны. Женщина еле заметно кивнула. Гипноз сработал. — Надеюсь, вас устраивает цена за репетиторство, — сказала хозяйка особняка, ведя Франциска в комнату для гостей. Мужчина решительно взял ее под локоть, ибо легкий флирт никогда никому не делал худо. — Да, конечно, — он отвечал тихо и нежно. Франциск еще не видел свою будущую ученицу, но уже тщательно пытался представить себе ее образ. Учитывая страшное богатство, которым обладала эта семейка, девица явно находилась в достатке и жила, как принцесса, а всем известно, что принцессы обладают ангельской внешностью, разве нет? А как же капризы? Ой, да чего только Франциск в своей жизни не видел, что только не слышал, каких только дам не встречал. Все они — даже самые упрямые и не верящие в пылкую французскую любовь — все они рано или поздно оказывались в сетях, искусно расставленных мсье Бонфуа. А потом они тут же становились такими податливыми, словно рабочая глина, которую можно было мять, лепить из нее фигуры, крутить, вертеть, пока не надоест. Если девушка умеет играть на пианино, у нее, должно быть, очень красивые руки, пальчики длинные и утонченные, а кожа нежная, как шелк. Франциск уже сам вел женщину за собой по коридору, так как желание увидеть ученицу сжигало его сердце в проклятые угли. — А вас… Не заботит то, что я, как репетитор, довольно молод для вашей дочери? — решил осторожно поинтересоваться он. Флирт флиртом, а о себе Франциск все же думал больше, чем о женщинах. Если из-за какого-то неудачного романа его вдруг выгонят на улицу, то это будет совсем не комильфо. — Вы о чем? — женщина нахмурилась, но затем на ее лице появилась догадливая улыбка. — А-а! Вы об этом. Ну, знаете, здесь я не питаю никаких опасений… Франциск остановился и удивленно уставился на хозяйку дома. Он не мог сдержать удивление. Впервые в жизни он встретил женщину, которая открыто заявила ему о том, что ее не волнует судьба дочери. Ну, в плане «того самого». — Ох, поймите. Алиса очень привередливая девочка, она не терпит приставаний. К тому же, думаете, вы здесь первый красавец? До вас были и более недурные мужчины: умные, красивые, талантливые. Так знайте, что ни один из них не выдержал и часа наедине с моей Алисой. Если кто-то и пытался ее соблазнить, то, в лучшем случае, он отделался травмой головы. Франциск еле слышно сглотнул. — А… в худшем? — Ну, как бы вам сказать помягче… — и женщина поспешно замяла этот вопрос. Франциск тихо размышлял над тем, что… да, может быть, он поспешил с решением стать репетитором этой славной девочки. Ну, а вдруг все было не так страшно, как рисовала ему хозяйка поместья? Франциск надеялся, что оно было так.  — Я бы еще обговорил тему насчет жилья… И тут, прикрываясь огромнейшим обаянием, дабы выглядеть совсем чудесным в глазах взрослой англичанки, мужчина усердно обвесил ее уши лапшой различной величины и статуса готовности. Впрочем, слушая историю о тяжелом переезде из Парижа в Лондон, а также, о возникших финансовых проблемах и еще о чем-то там, что сам Франциск уже благополучно позабыл, покуда сочинял, женщина, казалось бы, отчаянно верила любому его бреду. Но вдруг впереди послышался странный клавишный звук… Где-то в глубине потаенных фантазий Франциск надеялся услышать прелестную и отточенную игру на пианино, насладиться сладостными нотами музыки, но то, что слышали в тот момент его несчастные уши, сложно было соотнести хотя бы к обыкновенным нотам. Нет, безусловно, музыка звучала, но так фальшиво, словно некто грязно и подло насиловал музыкальный инструмент, а тот барахтался, заливал слезами пол и звал на помощь. — Ох, ну вот, опять началось! — устало развела руками хозяйка поместья и вдруг быстрым шагом направилась к гостиной. — Что? Что началось? — Франциск шел за ней следом, переходя иногда на бег. Впереди он увидел небольшую арку, прикрытую красными шторами. Как раз оттуда и раздавался истеричный плач инструмента. Двое людей буквально влетели в просторное помещение и узрели такую картину. За хорошо ухоженным черным пианино восседала юная белокурая девица. Она была одета в персиковую блузку и темно-зеленую юбку до колен. Все бы ничего, если бы ее славное юное лицо не искажала гримаса исполинской ярости, глаза не прожигали яркой зеленью, а белые зубы не скрипели в немом гневе. Девушка яростно стучала кулаками по клавишам, и, если бы ее руки не были такими сильными, то она бы разнесла инструмент в маленькие щепки. У ее ног валялся низенький человечек с копной седых волос. Мужчина то ли плакал, то ли молился… хотя нет, судя по всему, он был давно мертв. — Не-на-ви-жу! — с каждым ударом выкрикивала девушка, краснея от усилия. — Ненавижу пианино! Ненавижу вашего Баха! Проклятого Моцарта! Ненавижу! — Алиса! Прекрати! — женщина побежала к своей дочери. Ей лишь со второго раза удалось оторвать девушку от пианино и хорошенько встряхнуть за грудки. — Прекрати, кому говорят! Ты расстроишь его! — Уже! — девушка попыталась пнуть своего мертвого репетитора, но мать сильно дернула ее за локоть, и та отвлеклась. Франциск стоял, как громом пораженный, никак не мог оторвать ошарашенного взгляда от этой крикливой девицы, чей вопль казался более громким и пронзительным, чем вопли пианино в те моменты, когда его касались эти нежные ручки. — Алиса, значит, — пробормотал он. Ну конечно, он сразу узнал в этой дамочке ту очкастую стерву, которая назвала его извращенцем. О, Боже, почему ты так несправедлив? Мужчина протер пальцами веки, затем незаметно ущипнул себя за руку, наивно надеясь на то, что ему все это снится. Что сейчас он едет в том же скоростном поезде, любуясь просторами английских земель и попивая принесенный кофе. Все хорошо. Без паники. Он спокоен. Заметив постороннего, девушка прекратила спор, но Франциск-то догадывался, что то было лишь затишье перед страшной бурей. — Это кто? — спросила она далеко недружелюбным тоном. Но ее матери было только в радость переключиться с одной темы на другую. Пока Франциск и Алиса испепеляли друг друга недобрым взором, она успела оживить седовласого репетитора и передать его в руки служанкам. «Значит, эта очкастая ведьма — моя ученица? Чудесно…» — мило улыбнувшись девушке, Франциск плавно подошел к ней и аккуратно обхватил пальцами ее тоненькую ручку, надеясь ее вежливо поцеловать, но не тут-то было. Алиса быстро отняла от него руку и поспешно отстранилась от мужчины. — Знакомься, дорогая, — ее мать уже спешила обратно в гостиную, чтобы ничего не пропустить. — Это твой новый репетитор по французскому языку. Глаза девушки моментально расширились в искреннем удивлении. А Франциск ощутил внезапную напряженность в животе. Дурное предчувствие не давало покоя. — Этот извращенец? — девушка подняла брови в удивлении. Франциск отвел взгляд, ожидая от мамаши череду вопросов — мол, как извращенец? Вы знакомы? А где произошло знакомство? Почему вы мне сразу не сказали? Но женщина даже глазом не моргнула на выброшенные в воздух ругательства. Лишь ее алые губы дрогнули в странной усмешке. — Прекрати оскорблять людей. Просто поздоровайся. — Не заслужил! — девушка грозно топнула ногой, после чего спешно отправилась вон из гостиной, сверкая на прощание пятками. Ее мать лишь скорбно развела руками. — Это она еще не раскачалась, — успокоила она Франциска. — Но для начала неплохо. Я хочу, чтобы вы немедленно преступили к урокам. Вам показать ее комнату? Мужчина метнул на нее взгляд, полный паники и негодования. Но миссис Керкленд обращалась к нему крайне серьезно. Без улыбки.

***

Перед тем, как войти в ее комнату, Франциск учтиво постучался. Ответа «войдите» он не услышал, что было вполне ожидаемо. Алиса сидела к нему спиной и листала какую-то тетрадь, а рядом с ней валялась школьная сумка. На столе, который стоял напротив постели, бесшумно работал домашний компьютер. Итак, Франциск примерно представлял себе то, с чем ему предстояло работать. Ладно, единственное, что немного успокаивало его разбухшие нервы, это наличие его бесценного опыта при общении с подобными индивидами. К ним тяжело было подступиться, особенно, если ты не знаешь, с чего начать общение. В таких случаях проще говорить на всякие простецкие темы, чтобы быстрее и эффективнее затуманить бдительность недотрог. От человека требовалось лишь немножко терпения и — вуаля — индивид уже сам неосознанно дает лазеечку в свою непокорную душу. Нужно было только найти эту самую лазеечку в Алисе. «Вы не удивились тому, что она назвала меня извращенцем?» — спросил он у ее матери, направляясь в комнату Алисы Керкленд. «О, она всем дает клички, причем независимо от того, сходятся ли они с самой личностью жертвы или нет. Вы не волнуйтесь. Что бы она не говорила, не воспринимайте ее истерики всерьез, не забивайте этим голову. Она может кричать, топать ногами, бить посуду — мы уже все это проходили…» Что же, успокаивающие слова. Не дождавшись разрешения присесть, Франциск сам взял какой-то ближайший стул, притянул его к себе за спинку и сел. Алиса вздрогнула от скрежета ножек стула. Она обернулась, посмотрела на вошедшего краем глаза, фыркнула и снова вернулась к своему занятию. Она ни во что не ставила своего гостя, хотя даже не знала его имени; не знала того, с кем она имеет дело. Жуткая мегера. Но нужно было во что бы то ни стало с ней подружиться. Ладно, не подружиться, но хотя бы развести ее на разговор, найти нить, которая бы связала их. — Понимаю, я тебе противен, — начал с отдаленного Франциск. — Да, ты противен мне, чертов извращенец, — девушка не поворачивалась к нему, но говорила весьма громко. И нагло. Да еще и на «ты» обратилась, что явно шло не в плюс к их общению. — Я помню тебя. Ты приставал к нам, катаясь рядом на своем катере. А потом нас облили водой какие-то идиоты. Возможно, твои друзья… или… Она обернулась и с прищуром посмотрела на француза. Франциску это сразу не понравилось, он замер, терпеливо ожидая, что будет дальше. — Или же они преследовали тебя? Ты вор? Убийца? Мошенник? Насильник? — тут же градом посыпались вопросы, от которых брови Франциска с каждым новым определением удивленно поднимались все выше и выше. — Признавайся! — Послушай, — мужчина медленно развел руками, словно дирижер, орудующий невидимой палочкой перед непослушной толпой музыкантов. — Я — репетитор. — Ага, так и поверила! — девушка фыркнула. — И то, что тогда ты мигом смотался, едва появились другие, было всего лишь совпадением? Ты явно обманываешь. И не прикасайся ко мне! — Так, для начала установим правила, — Франциск перестал улыбаться и заговорил холодно, без флирта. Ему нужно было продержаться в этом доме какое-то время, чтобы сохранить свою шкуру. Плевать на принципы этого монстра, плевать на все. Как бы абсурдно не звучало, но его жизнь зависела от этой сумасшедшей семейки. Но он не мог этого сказать вслух. — Первое: ты перестаешь называть меня извращенцем. Второе: … — Ты не имеешь права устанавливать тут свои правила, — Алиса повернулась к Франциску всем телом и скрестила руки на груди. Ее глаза пылали, как два адских огня. Все, что было во Франциске, вызывало в ней тонну ненависти. Стоило ему заикнуться о каких-то правилах, и буря усилилась. Да как он посмел?! Он — какой-то сопляк решил, что его слово в этом доме имеет вес! — Второе: не пререкаться со мной, — Франциск говорил твердо, не вслушиваясь в гневное сопение барышни.— Третье: делать все, что я сказал тебе. Как только начинаются наши с тобой занятия — ты слушаешь только меня и учишь все, что я скажу тебе. Четвертое: … — Да пошел ты в задницу со своими правилами! — в сердцах выкрикнуло это чудовище. Зря она вообще открыла рот, ибо Франциску хватило мгновения, чтобы потерять над собой контроль, сорваться со стула, долететь до нее и повалить ее хрупкое тело на кровать. Чтобы девчушка не посмела его поцарапать, он предусмотрительно зажал ей руки за спиной. Он не хотел этого делать, но гнев был сильнее. Она уткнулась лицом в подушку, но ее вопль оставался таким же пронзительным и просто невыносимым для человеческого слуха. Франциск никогда… никогда ничего подобного не делал с людьми, и женщинами в частности. Но теперь же Франциск чувствовал себя сущим дьяволом. Терпение лопнуло, и он не отдавал отчета своим поступкам. «Скоро ты будешь об этом жалеть», — говорил внутренний голос, но Бонфуа его не слышал. — Отпусти, козел! — она заорала в мягкую обивку подушки. И ее крик доходил уже до хрипоты. Она все еще боролась с ним, пыталась пинать ногами. Что же, крошка, вызов принят. Мужчина прыгнул на нее сверху, зажал ее бедра своими коленями. Так ноги почти не доставали его, лишь изредка умудрялись барабанить по спине, но это совсем не причиняло боли. — Ну-ну, принцессы не должны так сквернословить, — проговорил он приторным голоском, склонившись над ее затылком аки коршун. Он слышал, как она рычит в подушку и едва сдерживается, чтобы не разрыдаться, как дитя. — Отпусти меня, насильник хренов! Сейчас сюда придет охрана! — сдавленно орала она, на что Франциск лишь злобно рассмеялся. — Ох, enfant mignon, — сказал он ей на ухо. — Сколько ни кричи, они не прибегут к тебе. Им всем плевать на тебя, а знаешь почему? Потому что ты им надоела. — Я пожалуюсь маме! — продолжала давить доводами Алиса. — Ах-ах, наша мисс недотрога все расскажет маме, — Франциск весьма умело обыграл ее обиженный голос. — Разве ты не поняла? Знаешь, есть такая поучительная сказка про глупого пастушка, который ради развлечения бегал в деревушку и кричал, что на его овец напали волки. А вот когда это произошло в реальности, люди за ним не пошли, так как решили, что он снова шутит. И что же? Волки слопали пастушка с потрохами. — Отпусти-и, — Алиса простонала. Франциск чувствовал, как ее тело обдает жаром сквозь блузку. Она задрожала под ним, постепенно осознавая свою беспомощность. Конечно, что она — изнеженная соплячка — имела против человека с улицы? — Ты думаешь, я пришел сюда развлекаться? Да ты мне противна не меньше, чем я тебе. Если бы не ситуация, в которую я так неудачно вляпался, то я бы сюда никогда не пришел. Да, может я и мошенник, но кто тебя выслушает? Где доказательства? Нет? То-то и оно. Тебе никто не поверит, — мужчина наклонился к девушке так близко, так плотно, что почувствовал бешеную пульсацию ее сердца, которое звучало во всем теле. — Да, я мошенник, и я ищу себе временное пристанище, — продолжал шептать он, крепче стискивая ее запястья. — Но это будет нашим ма-аленьким секретом. Я не хочу, чтобы меня выгнали раньше времени, поэтому сделаем вид, что я учу тебя языку. Веди себя хорошо, милая, ибо мне ни что не стоит скрутить тебе твою тоненькую шейку, как курице. Поверь, я рад был бы сделать это прямо сейчас, но мне это не выгодно. Так что, давай поиграем в мою игру: ты ведешь себя спокойно и не создаешь мне лишних проблем, а я учу тебя французскому языку, усекла? — Пошел ты… — выдавила храбро Алиса, поворачиваясь голову на бок. — Мне больно… — Так ты поняла или нет? — Франциск потянул ее за обе руки, и девушка снова хрипло застонала. — Поняла? — Ты отвратителен! — Алиса выгнулась под ним, уже не пытаясь вывернуть руки, и лишь судорожно ловила ртом воздух. Ей было больно и стыдно, и она уже не хотела бороться — она хотела, чтобы он оставил ее в покое. — Иного и не заслуживаешь, — Франциск отпустил девушку и быстро соскочил с постели, словно боялся, что их застукают вместе. На самом деле он думал, что девушка накинется на него, но, к счастью, Алисе было сейчас не до мести. Она лежала ничком и пыталась дышать полной грудью. — Урок на сегодня окончен, задание на дом — сделать выводы из нашей беседы. Он спокойно покинул ее комнату, даже не обернувшись на прощанье. На его лице играла холодная усмешка. — Вы живы? — хозяйка дома сидела в гостиной и читала глянцевый журнал о моде. Ее лицо было покрыто какой-то белой мазью. — Это же чудесно! Неужели вы с ней подружились? — Что-то вроде того, — Франциск сел на предложенное кресло, повернувшись лицом к миссис Керкленд. Сердце все еще яро колотилось в груди, отчего немного болели ребра. Франциск провел плавно рукой по волосам, убирая их с немного вспотевшего лица. — Вы устали? — спросила женщина. — Выглядите уставшим. — Ну да, разговор с вашей дочерью был весьма… напряженным, — мужчина попытался улыбнуться, показывая ровные зубы. — Думаю, дальше будет легче. — Ну-ну, — женщина демонстративно перелистнула страницу журнала. — Тогда я сейчас велю слугам приготовить вам комнату. У вас будут своя личная ванная, телевизор, телефон, по которому вы можете связаться с любым из жителей этого дома, гардероб и стол, за которым вы можете работать. Что-то при вас нет никаких сумок. Вы остановились в отеле? — Мой багаж случайно увезли другим рейсом, — извиняюще произнес Франциск. — Все что сейчас на мне — на данный момент единственное, что есть у меня. — Ах, бедняжка, — женщина отложила журнал и, сцепив пальцы в замочек, посмотрела на Франциска с нежной улыбкой. Все же, несмотря на некоторые внешние изъяны, миссис Керкленд была очень милой женщиной. Удивляло лишь то, что эта милая женщина смогла воспитать такую ужасную дочь. — В пять часов будет ужин. Не опоздайте. Сейчас я позову прислугу, и они отведут вас в вашу новую комнату. Франциск позволил себе растянуться на диване и хотя бы на секунду почувствовать себя, как дома.