***
На следующий день Алиса в школу не пошла. Так же, как и на другой, и на третий и на четвертый. Вместе с ее школьными занятиями были отменены и домашние. Естественно, для всех репетиторов это был самый настоящий праздник. Девушка не пускала к себе никого — ни своих родителей, ни слуг, чтобы те убрались в комнате, иными словами — вообще никого… Кто бы не подходил к ее запертой комнате, сколько не стучался по ней кулаком и не звал на беседу, та молчала, как рыба. А между тем, не дождавшись, когда его дочь заговорит сама, мистер Керкленд лично отправился в ее школу и устроил там переворот. Отменив все занятия старшеклассникам, он потребовал устроить масштабный опрос. Безрадостное мероприятие проводилось в кабинете директора в присутствии полисменов. Ребят по очереди заводили в просторный кабинет с круглым столиком. Окна были плотно зашторены, чтобы дневной свет не смел проникать в помещение допроса. Горела лишь лампа, направленная на ничего не понимающую жертву. На такие опросы уходило несколько дней. Мистер Керкленд хотел знать о них все — все, что они делали в тот роковой вечер, где были, с кем встречались, что ели и пили. И чтобы, наконец понять, кто же из них посмел так изуродовать его дочь.***
А пока школа страдала от полицейских допросов, Франциск страдал от тревожных мыслей, которые, несомненно, крутились вокруг Алисы Керкленд. Франциск думал о том, что в этой ситуации может физически он был не причастен, однако… Алиса бы никогда не позволила так просто себя споить, да еще до такого неадекватного состояния! Боясь сойти с ума от своих мыслей, Франциск решил навестить Алису. Дождавшись, когда лига служанок уйдет с этажа, он подлетел к знакомой двери и дернул легонько за золотую ручку. Можно не сомневаться, комната была заперта. Алиса очень сильно переживала за свои волосы, и поэтому она старалась не показываться на глаза. Вспоминая ее затуманенный взгляд и глупую улыбку, Франциску с одной стороны хотелось посочувствовать девушке, а с другой — самому улыбнуться. Как ни как — Алиса выглядела довольно милой в таком состоянии. Алкоголь помогал ей свободно выражать свои мысли и не бояться последствий. В принципе, она и прежде не слыла молчуньей, но ее раскрепощенность больше выражалась в оскорблениях и ругани. Тем долгим и мучительным для всех вечером, она была совсем другой Алисой. Она походила на очень милое и безвредное создание, которое хотелось лишь радостно обнять и тискать в своих объятиях, как маленького котенка. А как она обрадовалась Франциску… Такой безмятежной радости можно было только завидовать. Итак, убедившись в том, что дверь заперта, Франциск неуверенно постучался. Он не рассчитывал на то, что после его стуков Алиса откликнется. Но правила хорошего тона никто не отменял. — Алиса, это я, — проговорил он. На той стороне было так тихо, что поневоле в душу закрывалась опаска. А вдруг она сбежала из дома? Представив себе такую гордую Алису с прямоугольными золотыми очками, которая неуклюже ставит ноги на подоконник, а затем, ухватившись за края оконной рамы, пытается спуститься босыми ногами на рубчатую крышу, мужчина постарался подавить в себе смешок. Но Алиса была не из тех людей, которые могли бы убежать из дома. Да и куда бы она побежала? Живя всю жизнь в Шеффилде, Алиса практически ничего о нем не знала. Она не знала его достопримечательностей, не знала его истории и возможно даже никогда и не планировала этим интересоваться. Да и к тому же, у нее не было друзей. Ей некуда было податься. Короче говоря, вариант с побегом отметался. Франциск снова постучался по деревянной поверхности и попутно огляделся по сторонам, будто бы боясь увидеть слежку. — Алиса, открой, пожалуйста, дверь, — мягко попросил Франциск, приложив плечо к двери. — Алиса! Его начинала раздражать такая позиция. Собственно, что он хотел от Алисы? Зачем ему вообще нужна была эта девчонка? Если она решила держать на весь дом великую обиду, то пускай держит. Ему-то какое до этого дело? — Алиса! — крикнул он чуть ли не в замочную скважину. — Прекращай уже дуться и впусти меня! Я не буду тебя сегодня нагружать уроками. Я просто хочу поговорить! Я один. Рядом со мной нет никого! Честное — пречестное слово, — и он клятвенно положил ладонь на свою грудь, хотя знал, что делает это напрасно. Юная Керкленд ведь не обладала рентгеновским зрением. Алиса не отвечала. Франциск снова начал возвращаться к версии о побеге, и затем его мысли плавно перетекли к суициду. А что? Почему нет? Обладательница пылких и неконтролируемых эмоций могла быть способной и на такое. Сколько бы Франциск дальше не бился, все казалось без толку. Разгуливая у ее двери, он отчаянно пытался найти решение. Конечно, он мог все бросить и спокойно уйти, и пускай Алиса сама справляется со своими депрессиями. Но наперекор французскому эгоизму тут же вставала обыкновенная человеческая жалость. Алиса и так слишком долго сидела в четырех стенах. Пора было ей помочь придти в себя. И тут Франциску пришла странная идея. Он не рассчитывал на то, что это сработает, но другого выбора не было. Мужчина ринулся в свою комнату и вернулся спустя несколько минут, держа в руках маленький блокнотик для заметок. Написав на чистом листике послание: «Comment ça va?»* — Франциск вырвал его из блокнота и просунул под дверью. Листик ловко проскочил в тонкую щелку и бесшумно исчез на той стороне. Оставалось только ждать. Франциск припал к стене напротив, чуть не задев картинную раму. На картине был изображен один из древнейших родственников это богатой семейки. Наверное, еще один представитель истеричек. Итак, переписка. Он занимался этим еще в начальных классах, когда перекидывал белые свертки через головы своих сверстников. Довольно старый способ общения, зато какой эффективный и очевидный, куда лучше сомнительных переписок по сети. Конечно, он не надеялся, что Алиса ему ответит, но он должен был хотя бы попытаться. Время шло, а коридор продолжала пронизывать ненавистная тишина. Франциск медленно скатился вниз по стене и устало присел на корточки. Чувство вины было острым и очень сильным. Франциск не в силах был его перебороть. И тут, к его величайшей неожиданности, из щелки выскользнула записка, только на ее поверхности помимо старого послания было написано что-то еще. Франциск спешно подобрал листик и прочел: «Je me porte très mal». ** Франциск едва ли усмехнулся этому посланию, затем начиркал на листочке новое сообщение. «Laisser entrer». *** И просунул обратно в щель. «Нет…» — был дан ответ уже по-английски. Это значило, что Алиса была слишком расстроена, чтобы играться с Франциском в переговоры, да еще на чужом ей языке. Франциск тоже сразу как-то посерьезнел и предпринял попытку писать по-английски. «Тогда сама выходи». «Не выйду!» — упрямо кричал ее почерк. «Тогда пошли гулять!» — записка изящно полетела под дверь. Ответа ему пришлось ждать неимоверно долго. Видимо, это предложение обескуражило девушку. Вроде бы она была настроена на спор — открыть ей дверь или не открыть, и тут вдруг всплывает такое странное и спонтанное приглашение. Но, честно говоря, Франциск давненько ловил себя на мысли, что ему очень хочется устроить прогулку. К тому же, свежий воздух и солнечный свет быстро приведут юную англичанку в себя. Может быть, у нее поднимется настроение. И она улыбнется. Из-под двери наконец вылетела записка: «Куда и зачем?» Франциск усмехнулся, быстро заполняя страницу своим крупным письмом. «Я обещал сводить тебя на аттракционы. Пошли туда? » — он в очередной раз наклонился, чтобы пропихнуть листик под дверь, и подумал про себя, как же он выглядит нелепо со стороны… благо в коридоре никого не было. «Нет», — вернулся листик с кратким и сухим ответом. Нахмурив брови, Франциск постарался не вскипеть на месте. Ну нет, бой ведь только начался, еще не время выпускать свой пар. «Почему?» — написал он ей. На этот раз он решил не вставать и не отходить от двери. Плевать на то, что его в таком положении кто-то увидит. Да и что с ним будет за это? Ведь, как сказал господин Керкленд, для того, чтобы уволиться, Франциску нужно к Алисе не правильно прикоснуться. А тут он только под ее дверью сидит на карачках, что аж дорогие брюки натянулись на заду. Этот костюм не был предназначен для ковыляний на четвереньках в стиле гориллы. «Я урод». На этот раз репетитор думал уж скорее не о том, чтобы сдержать свою злость, а чтобы не рассмеяться во всю глотку. «Ты не урод. Не глупи». «Нет. Никогда отсюда не выйду!» Франциск зашипел. «Если ты будешь торчать в своей комнате дальше, от этого никому легче не станет. Выходи». «Я урод. Не выйду». «Скажу по секрету: мне не важна твоя внешность». «Не выйду». «Если ты не выйдешь, мне придется либо снести дверь, либо лезть к тебе через окно. Выбирай». «Не посмеешь…» Франциск вырвал новый чистый листик. «Посмею. Досчитаю сейчас до десяти и…» Ответ явился на его сторону довольно быстро. «Хорошо-хорошо! Только не говори родителям, иначе они на меня тут же накинутся. Не хочу, чтобы они меня допрашивали. Об этом никто не должен будет знать…» Прочитав это послание, Франциск бесшумно возвел руки к потолку, мысленно благодаря всевышнего за такую успешную победу. Потолок не стал ему отвечать, лишь продолжил дальше нависать, давя своей идеально вычищенной белизной и гладкостью. Далее, Франциск начал думать об аттракционах. Он не рассчитывал, что все пройдет так быстро. Он даже не знал, как вывести девушку из особняка и защитить ее от внимания прохожих. Единственное, что утешало — это то, что Бонфуа знал, что старших Керклендов дома нет, и это значительно понижало риск опасности. То есть, под вопросом оставались лишь чуткие охранники, которые строевым шагом кочевали по территории дома, распугивая мелких птиц. Через несколько минут мучительных ожиданий замок в двери Алисы Керкленд едва ли слышно щелкнул, и дверь отворилась с неохотным скрипом. Франциск тут же подлетел к порогу. — Ну наконец-то, я уж решил… — он резко замолчал, увидев то, во что была одета его ученица. Никаких дорогих нарядов, платьев, бантов и туфель. На ней были джинсы с парой белых разрезов на коленях (то ли так было задумано, то ли это Алиса постаралась), тело облегала белая футболка, а под нею ясно поблескивал черный лифчик. Поверх этой футболки на девушке висела джинсовая куртка с кучей железных пуговиц. Голову украшала ну совсем неприметная черная бейсболка с широким козырьком, на котором распластался выцветший британский флаг. Франциск испуганным взглядом окинул вышедший образ обычной городской дамы со средним достатком (и это был лучший вариант) и со смехом предположил, что в таком уж виде ее не узнает даже собственный отец. Интересно, и где она только раздобыла эту одежду…? Алиса тщательно запрятала остатки своих волос под головной убор и прикрыла тенью козырька свое припухшее после долгих слез лицо. Ее маленький подбородок дрожал, как будто Алиса планировала закатить истерику с минуты на минуту. — Ну ничего, — немного неуверенно выговорил Франциск, пряча руки в карманы. — Только я не ожидал, что ты пойдешь именно в таком виде. Значит, переодеться придется и мне, иначе мы будем сильно выделяться. Поправив безупречно сидящий на нем костюмчик, Франциск зашагал в свою комнату. Алиса быстренькой походкой засеменила следом за ним, изредка озираясь по сторонам. — Ты меня подождешь или… — Франциск приоткрыл дверь в свою комнату и посмотрел на девушку через плечо. От увиденного его охватил резкий ужас. На какую-то долю секунды ему показалось, что за ним плетется низкорослый оборванец, но уж далеко не Алиса Керкленд. Без своих красивых тонких очков она смотрелась намного иначе. — С тобой, — буркнула девушка и, не дожидаясь ответа, быстро забежала в его покои. — Хорошо-хорошо, — мужчина лишь сокрушительно развел руками, вошел следом и запер дверь. «Так, что же одеть такое… мало привлекательное?» Франциск конечно не гонялся за модой, но и во рванье старался не ходить. В последний раз как-то изучающе посмотрев на застывшую посреди комнаты ученицу, Франциск подошел к шкафу, открыл его дверцы и принялся перебирать руками костюмы. Простецкие джинсы он нашел где-то на дне, под коробками из-под обуви. Футболки Бонфуа предпочитал не носить, вместо этого он сумел отрыть легкую рубашку с голубыми пальмами и смешным воротником. Поверх своего клоунского наряда (так Франциск мысленно его обозвал) он нашел среди кучки пестрых курток и пальто достаточно обыкновенную кожаную куртенку с эмблемой известной сигаретной фирмы. Оставалось лишь вспомнить, откуда в его гардеробе вообще взялись такие лохмотья из восьмидесятых. Но эти размышления можно было оставить и на вечер, никуда бы они не делись. Француз взял все вещи в охапку и ушел переодеваться в туалет. Через пять минут перед девушкой предстал самый обыкновенный мужчина, по виду которого невозможно было полагать, что он подрабатывает репетитором у самой дорогой семьи Шеффилда. Да и Алиса меньше всего походила на его богатую и капризную ученицу. Этого они и добивались. Пройдя мимо пустой столовой, где в центре зала с зеркальным потолком стоял пустой темно-шоколадный стол с рядком одиноких стульев, Франциск повел девушку на кухню, где в поту и в крови трудились повара. В помещении, обличенном серым кафелем, всюду сновал горячий пар, повара и поварята носились из стороны в сторону, неся в руках кастрюли и тарелки. Иногда они что-то недовольно кричали, но от шумящей вытяжки их говор звучал слишком неясно. К счастью, повара были так заняты готовкой, что не заметили посторонних лиц. Закрыв Алису своей спиной, Франциск провел ее вдоль столиков, на которых лежали кухонные принадлежности и куски разрубленных овощей, пока не уперся плечом в следующую дверь. Франциск приоткрыл ее и заглянул в маленькую щель — за той дверью располагался склад с продуктами. Нет, не сюда. Бонфуа двинулся дальше к соседней двери, ухватив Алису под локоть, чтобы та не вздумала отставать. Следующая дверь вела на лестничную клетку. Издав вздох облегчения, Франциск вошел внутрь и повел девушку за собой. Далее перед ними выросла старая лестница, собранная из маленьких железных ступенек. Ухватившись за перила, Франциск побежал наверх. Алиса старалась поспеть за ним. Наконец выйдя во двор, Франциск сразу же ощутил приятную весеннюю прохладу. Солнце немного слепило глаза, а за высоким деревянным забором слышалось восторженное пение птиц. — Так, надо как-то пройти мимо охраны, — таинственно прошептал Франциск, глядя по сторонам. Если бы они пошли налево, то вышли бы на узкую тропинку, ведущую в сад. А если бы они пошли направо, то вышли бы на площадку с бассейном и сложенными железными лежаками. — Под забором у куста с черникой есть ямка. Появилась из-за сильных дождей. О ней никто не знает, кроме меня… а камеры ее не фиксируют, — тихо ответила девушка, указывая в сторону цветущего сада, где частенько любила прогуливаться ее мать. — Я никому про нее не говорила. Не знаю почему. Мысленно усмехнувшись, Франциск повел Алису к саду, откуда уже тянулся сладкий аромат еще невыросших ягод и фруктов. Кусты и деревья только-только начали цвести, благоухать, приходить в себя после скучной и холодной зимы. Рядом с названным кустом под забором и вправду находилась небольшая впадинка, перекрытая еще не растаявшим снегом. Пришлось тут хорошенько поработать ногами, чтобы очистить от него яму. Стряхнув с Алисиных рук куски грязи, Франциск принялся очищать и свою куртку. Как-то не верилось, что еще час тому назад он лежал в просторной постельке в огромном особняке самой богатой семьи города. И теперь он стоит с членом этой семьи посреди пустой дороги и отряхивается от влажной грязи. Алиса выглядела совсем подавленной. Глядя на ее плотно поджатые губы — а это единственное, что он мог разглядеть в тени козырька — Франциск начинал сомневаться в том, что он поступил правильно, тайно выведя девушку из дома. Если их обоих хватятся, то на этот раз даже доброе Алисино слово не спасет их от расправы. Нет, Алиса-то еще ладно, а вот что сделают с Франциском… сложно представить. Они прогулялись по пустому скверу, где изредка можно было повстречать старую семейную чету или мамашу с детской коляской. Это была середина недели — самое тяжкое время, Шеффилд утопал в рабочей рутине. Все были настолько заняты делами, что никто из них никогда бы в жизни не подумал, что вот сейчас мимо их офиса, не спеша, прогуливается богатая и влиятельная Алиса Керкленд, а рядом с ней почти плечом к плечу идет ее репетитор. Если бы девушку увидел кто-то из ее одноклассников — он бы просто не поверил своим глазам. Франциск и сам-то с трудом верил в реальность происходящего. Он старался выглядеть спокойно и беспечно, даже что-то тихо напевал себе под нос, но в душе у него всю буквально вскипало от негодования. Мало того, что он шел куда-то с Алисой, так еще и Алиса молчала. Она плелась рядом с ним, и их руки часто соприкасались при спокойной ходьбе. — Слушай… — пройдя весь сквер и выйдя на торговую площадь, Франциск понял, что его терпение иссякает. Ему нравилось, когда Алиса говорила хоть что-то. Даже когда она злилась и била его кулаками — даже тогда он чувствовал себя не так тревожно. — С тобой все в порядке? Алиса ничего не ответила, лишь рассеянно пожала плечами. Такой ответ Франциску не понравился — обычно это значило, что «у меня все не в порядке, но мне как-то не охотно развивать эту тему». — Эх… может, ты хоть кепку снимешь? С твоими-то короткими волосами тебя все равно никто не узнает, — Франциск хотел взять ее за козырек, но тут же осознал, что совершил непростительную оплошность. Губы Алисы моментально скривились от злости, и девушка врезала ему по руке. Конечно, удар не принес Франциску боли, но руку он решил убрать. — Я урод, — пояснила свой поступок девушка. — Да не урод ты, — Франциск закатил глаза. — Ты все та же Алиса, только с другой прической. Что тут такого криминального? — Я урод, — повторила она и, судя по ее дрожащему голосу, снова собралась расплакаться. — Не хочу жить. — Из-за волос еще никто не умирал, — со вздохом произнес Франциск. Когда они проходили мимо зеркальной лавки, Алиса невольно повернула голову к зеркалами и, увидев свое отражение, резко отвела взгляд. Через пару секунд она активно захлюпала носом. — Так, только не плачь, — Франциск посмотрел на ее козырек. — Это не конец света. Здравый рассудок упрямо твердил, чтобы он что-нибудь сделал. Утешил ее, например. Бывало и такое, что Франциску приходилось утешать своих пассий, если те начинали плакать, но Алиса не была его пассией. Более того, угроза мистера Керкленда — такая реальная и такая страшная — до сих пор маячила перед носом мсье Бонфуа, всякий раз напоминая о своем существовании. Что будет с ним, если он сделает что-то не так? Ответ очевиден — его уволят. Возможно, в бонус еще и побьют. В крайнем случае, застрелят. Ни один из вариантов Франциску был не по вкусу. Но с другой стороны, страдала Алиса. Она нуждалась в его утешении так, как никогда еще прежде. — Сними кепку, — произнес он как можно мягче. — Нет, — девушка вцепилась в козырек пальцами и втянула голову в плечи. Она была готова к бою. — Пойми, ты не страшная. Тебе же не нос отрезали… К тому же, кто знает, может, тебе такая прическа как раз будет к лицу… — Не к лицу, — резко и пискляво возразила Алиса. — Хорошо, тогда просто расскажи мне, что произошло тем вечером, — Франциска мучило это уже довольно-таки давно. И он очень ждал этого разговора. К тому же, Алиса не старалась увиливать от ответа, так как разбитое настроение притупляло ее настороженность. Поэтому она рассказала все, как есть. — А… а потом ко мне подошла Рейчел… с ножницами… сказала, что мне будет нужно срезать свои волосы… так якобы надо… для того, чтобы я вошла в их общество… — А ты хотела этого? Хотела стать такой же, как и они? — Франциск вскинул брови, представив Алису на дискотеке среди молодежи. Выглядело забавно. — Ну, я думала… что так быстрее найду себе друзей. — Ох, Алиса. «Главное, что они тебя не изнасиловали», — внезапно выплыла такая странная мысль. Франциск аж встрепенулся. Затем, он представил себе это. Он представил, как Алиса лежит на ковре, а над ней сверху нависают ее одноклассники. Жадно облизывая губы, они начинают избавлять ее от одежды. У Франциска уж все задрожало в животе от злости и негодования. Он стиснул зубы, стараясь преодолеть эту неприятную напряженную боль и успокоить себя. Да, может, Алиса и была сущим монстром, но насилие… нет, она этого не заслуживала. Никто этого не заслуживал. Он посмотрел по сторонам, встретился со взглядами некоторых прохожих — зевак и затем снова перевел взгляд на Алису. Сейчас, на данный момент, он был в ответственности за это маленькое и заплаканное чудо. Сейчас он был ее наставником — возможно не самым лучшим, но в данный момент единственным. Впереди, за многочисленными деревьями и домами виднелся кусок чертового колеса. Идти до аттракционов оставалось совсем немного. Франциск подошел к Алисе со спины и аккуратно приобнял ее за хрупкие плечи. Он почувствовал, как англичанка вздрогнула от его прикосновений и даже замедлила шаг, чтобы случайно не споткнуться и не упасть. Франциск отвел взгляд, зная, что обещание перед Керклендом-старшим он не сдержал. Хотя, если хорошенько подумать — что он такого сделал? Он же обнял ее не ради каких-то личностных потребностей. Он делал это ради нее. Он хотел увидеть ее счастливую улыбку и почувствовать трепет ее сердца еще до того, как они зайдут на территорию парка. Алиса перестала плакать и просто тихо и редко шмыгала носом. — Ч… что ты делаешь? — озадаченно спросила она. — О, я просто не в силах видеть, как ты страдаешь без моего внимания, моя маленькая девочка. — Что?! — Алиса вздрогнула. Франциск представил, как расширились от ужаса ее глаза, и его улыбка стала похожа на хищный оскал. — А то. Мало того, сейчас мне придется тебя прилюдно целовать. — Фу! Отстань! — Алиса моментально оживилась и начала отчаянно размахивать руками. — Нет, я лучше тебя оближу. — Воспитанные учителя так себя не ведут! — закричала англичанка. — Извращенец! — А что? По-моему, это так романтично — слизывать с щечек слезы. — Фу! Фу-у! — Алиса с трудом вырвалась из объятий Франциска и отбежала от него подальше, пока тот не надоумил схватить ее снова. Под козырьком на него смотрели два коварных зеленых огонька. — Ты невыносим! Я так и знала! Ты извращенец и маньяк! Правда, сказано это было с такой фальшивой злобой, что Франциск готов был задохнуться от собственного смеха. Алиса долго старалась держаться, но в итоге уголки ее тонких губ приподнялись в ответной улыбке. Позже засмеялась и она. Удивительно, что ради того, чтобы угодить Франциску, она пошла на такие жертвы. Отправиться на ненавистную вечеринку к ненавистным людям, пить ненавистные напитки и исполнять глупые желания. Зная Алису Керкленд и ее принципы, ты начинаешь в полной мере понимать, насколько серьезны были ее намерения. Франциск тоже это понимал, потому почувствовал себя виноватым. Если бы он не предложил ей свою игру с поиском нового друга, то девушка не лишилась бы своих длинных волос. — Что-то стряслось? — девушка склонила голову на бок, подробно изучая своего репетитора. Франциск не заметил того, как резко стал мрачным и задумчивым. Но стоило ему вспомнить об Алисе, как его уста скрашивала нежная улыбка. — Все отлично. Пошли на аттракционы, развлечемся. Тебе это обязательно понравится.