— Куда бы ты хотела сходить в первую очередь? — поинтересовался у девушки Франциск, когда они оба прошли через огромную арку, над которой висели гирлянды и цветы.
За этой аркой уже начинался парк, осыпанный различными аттракционами, игровыми тирами, лавками со сладостями и прочим. Конечно, сезон только начинался, поэтому многое здесь еще не работало и было огорожено пластмассовым забором. Да и народу в парке было не так много, ибо, во-первых, сейчас были будни, и большая часть города на данный момент томилась в тесных офисах или училась в школах, и во-вторых, погода была еще слишком холодной для развлечений.
— Хм, не знаю, — проговорила Алиса, пряча руки за спину. — Сам выбирай. Мне пока еще ничего не приглянулось.
— Ладно, — Франциск бегло посмотрел по сторонам.
Как же давно он не посещал подобные места… Ощущение измученной, но приятной ностальгии отразилось на его бледном лице. Ему до ужаса хотелось побывать в комнате страха, полюбоваться там своей кривой и сплющенной физиономией. Но, вспомнив о том, с каким отвращением Алиса Керкленд относилась к своей внешности, Франциск решил не рисковать с таким выбором. Не стоило будить неприятные чувства.
— Пошли к тирам! — приняв решение, Франциск поманил Алису пальцем.
Он решил начать с самого безобидного — подвел Алису к лавке, за которой на маленькой сценке пирамидкой стояли разноцветные кегли.
— Дорогие друзья! Я даю вам шесть мячей, а от вас требуется лишь сбить мою постройку, — подошел к ним молодой ведущий с огромным микрофоном возле уха, похожим на воткнутую на палочке оливку. — Собьете все и получите в подарок огромного медведя! Рискните!
Франциск достал немного мелочи. На глазах изумленной Алисы он отсчитал нужную сумму и протянул ее ведущему.
— Что ты делаешь?! — англичанка схватила француза за руку с деньгами. — Это же обманка! Там все склеено мощным клеем! Да и зачем нам этот медведь?!
— Ну, не знаю, — Франциск невинно пожал плечами. — Себе его заберешь.
— А мне-то он зачем?! — Алиса крепче впилась в его руку.
— Ох, ладно-ладно, отдам его Кэтти. Деньги-то все равно мои — дай поразвлечься.
Ловушка захлопнулась — Алиса выглядела мрачнее тучи, и даже ее кепка не могла этого скрыть. Но руку она отпустила — хотя, судя по ее стиснутым зубам, делала она это без особого желания.
Тихо хохотнув, Франциск отдал деньги ведущему и получил взамен кучку теннисных мячиков, которые то и дело норовили выскользнуть из его объятий. Алисе пришлось отступить назад, однако ее мрачная аура продолжала витать рядом и дарить неприятный холодок. Но, как бы она не старалась, ее яростный настрой не действовал на Франциска. А если и действовал, то Бонфуа просто не подавал виду.
В колонках той же палатки зазвучало какое-то старое, но веселое кантри, под которого швырять мячи оказалось намного веселее, чем в тишине.
Франциск сильно взмахнул рукой и пульнул мячом в кеглю. Долетев до заданной точки, объект внезапно отскочил и рикошетом полетел куда-то в угол. Кегли слегка покачнулись, но не факт, что от удара.
Франциск кинул уже второй, третий мяч, и все было безрезультатно.
— И какой в этом смысл? — послышалось за спиной гнусное ворчание. — Ведь очевидно же, что это надувательство…
— Знаешь, Алиса, — Франциск продолжал без спешки швырять в кегли оставшиеся мячи. — Ты не должна никогда опускать руки. Того и гляди, а вдруг произойдет чудо…
Алиса помолчала.
Видимо, эти слова на нее сильно подействовали, ибо когда в руке Франциска остался один единственный теннисный мячик, девушка внезапно его отобрала.
— Дай, я попробую, — буркнула она, вытянув руку над головой и готовясь к броску.
— Ха, ну давай, жги, — Франциск не стал возмущаться.
Алиса долго щурилась, целясь и мысленно прикидывая силу в своей руке. Мужчины с любопытством наблюдали за тем, как она равномерно размахивает рукой, переступая с одной ноги на другую, сосредотачиваясь на броске. Затем последовал мощный размах, и мяч большой белой пулей метнулся в нутро палатки. Через секунду из колонок, спрятанных за кеглями, послышался стук, а после него последовал мучительный стон.
Алиса открыла глаза и увидела, что кегли все еще неизменно стояли на месте и словно дразнили своей неприступностью. А вот ведущий почему-то прятал лицо в ладонях.
— В яблочко, — воскликнул Франциск. — Надо бы сматываться, пока он не позвал охрану. Игрушку мы точно уже не выиграем, — репетитор взял девушку за руку и повел ее к другим лавкам.
Сначала Алиса долго приходила в себя, и, судя по ее пылающим щекам, ей было очень стыдно за содеянное. Но затем, ее пальцы неожиданно вздрогнули, и она одернула руку. Ничего не говоря вслух, она поспешила к вагончику с тиром. Франциск озадаченно посмотрел на свою ладонь, как будто на ней все еще лежали чьи-то пальчики, но потом решительно выкинул из головы лишние предрассудки и быстро направился за англичанкой. Ему не хотелось терять Алису из виду.
— А тут винтовки выглядят, как настоящие, — беря на стойке свободное от стрельбы оружие, девушка повертела его в руках.
— Хочешь пострелять?
Алиса неожиданно кивнула.
Тогда Франциск послушно отдал хозяину деньги, встал рядом с Алисой и взял в руки другую винтовку. Нахмурив брови, он принялся лихорадочно заряжать оружие мелкими пульками, которые были похожи на таблетки для иммунитета, а Алиса с интересом следила за каждым его проделанным движением.
Он наклонил голову и прицелился в одну из проплывающих по стене желтых уточек, у которой на пузе и без того имелась россыпь мелких пулевых ранений. Мужчина недолго водил дулом винтовки, пока резко не нажал на курок. В помещении раздался глухой щелчок, уточка дрогнула и покорно наклонилась.
— Браво, господин, — хлопнул в ладоши хозяин тира. Франциск пропустил его восклицания мимо ушей, ибо взглядом наметил себе новую цель в виде соседней уточки. Еще пара секунд ожидания, и уже второй уточке суждено было лежать на боку подстреленной. Но Франциск на этом не вздумал останавливаться.
Алиса смотрела на его результаты такими огромными глазами, что даже козырек кепки не в силах был скрыть их размер.
Когда пульки кончились, Франциск отложил винтовку и скептически оглядел своих подстреленных уточек. Лишь после этого он решился обратить свой взор на девушку.
— Что такое? Почему не стреляешь? — поинтересовался он.
— Я… просто… — Алиса хотела спросить у него, откуда тот так хорошо научился стрелять, но затем покачала головой и крепче взялась за винтовку. На фоне умелого Франциска ее попытки казались жалкими и слабыми. Ей не хватало сил нажать на железный курок и попутно держать на мушке двигающуюся цель.
— У меня опять ничего не выходит.
Когда Алиса попыталась снова поднять винтовку, Франциск был тут как тут.
Чтобы вес оружия казался легче, он взял девушку за обе руки. Естественно, ему пришлось прижаться к ее спине, тут уж он ничего поделать не мог. И, конечно, Алиса это заметила, да и глупо было не замечать такого. Она тут же густо покраснела, едва не обронив винтовку.
— Осторожнее, — проговорил репетитор. — Одну руку держи здесь, другую — здесь. На курок нажмешь лишь тогда, когда прицелишься. Смотри в эту маленькую дырочку. Расслабься. Вот, отлично… а теперь нажимай.
Алисе пришлось хорошенько постараться, чтобы курок сдвинулся с места, ибо ее пальцы оказались слишком слабыми для оружия. Франциск тоже это понял, но не стал ничего говорить.
Раздался громкий щелчок, и ее тело дрогнуло под его телом. Бонфуа резко отстранился от девушки — ему очень не хотелось бы портить их отношения, которые налаживались с неимоверным трудом.
К счастью, Алиса и сама не хотела этого, поэтому она постаралась перенести все свое внимание на сбитую ее пулькой цель.
— Ура, ну наконец-то! — выдохнула она, кладя винтовку обратно на деревянную подставку. — Я не думала, что будет так сложно.
— Здесь нужно не бояться оружия, — Франциск улыбался, довольный своим учением.
Они попрощались с хозяином тира и отправились дальше изучать парк. Ближе к полудню погода начала разыгрываться, воздух стал более теплым и немного сухим. Солнце изредка высовывалось из-за серых туч, но этого времени явно не хватало, чтобы хотя бы еще на немного пригреть своими лучами остывшую за зиму землю. Алиса постоянно хваталась за кепку, словно опасалась, что ее головной убор унесет случайным ветром. Франциску она так и не доверилась показать свою прическу, словно в этом было что-то такое ужасное.
Чтобы сохранить зажженную заинтересованность в своей спутнице, Франциск купил ей сахарную вату и бумажный пакет с турецкими орешками в мармеладе. Алиса поедала эти подарки с такой жадностью, словно никогда ничего вкуснее не ела. Иногда Франциск протягивал руку и отрывал кусок липкой ваты, но делал он это исключительно ради Алисы. Ему нравилась, с каким детским осуждением смотрит на него эта англичанка, явно не любящая делиться.
— Скоро будет Пасха, — вдруг сообщила она, запуская в рот еще один орешек, обличенный в сладкий мармелад. — Будет много гостей.
— Ты не любишь, когда приезжают гости, — сказал (вернее, уточнил) Франциск. Девушка смущенно кивнула.
— Они постоянно шумят, а еще любят задавать много вопросов — о нашей семье, обо мне, о моих…
успехах. Меня бесит, когда они пытаются влезть в мою душу.
— И что же? Приедут все твои братья? — Франциск вспомнил о Елене, и по его спине прошлись приятные мурашки. Конечно, он очень ждал этой встречи.
— О да… И Питер, и…
Скотт, — девушка поморщилась, когда вспомнила о шотландце. Вместе с ней поморщился и репетитор. Последняя их встреча с этим молодым футболистом и обладателем далеко непростого характера оставила не очень приятное впечатление о нем и о его семье. — Они снова будут меня дразнить…как делали это и прежде.
— Ну, не думаю, — Франциск осекся, видя, как смотрит на него юная леди. Сахарный орешек застыл между ее зубами, готовясь быть вот-вот разломленным. — Знаешь, что… У меня возникла идея. Ты только не бей меня, хорошо?
— Постараюсь, — девушка медленно прожевала орех. — Но зачем мне тебя бить? Или ты хочешь выдать меня за одного из моих братьев?
— Увы, нет. Я хочу, чтобы ты
сыграла перед ними на пианино.
И снова орешек в мармеладе был зажат между девичьими зубами. В зеленых глазах читалась глубокая озадаченность.
— Ч…что? — спросила она, осторожно втянув орех себе в рот и тихо его прожевав. — Н-Надеюсь, ты шутишь.
— Ну, не особо.
— Ты ведь шутишь, да? — повторила девушка ледяным голосом. — Шутишь? Ты же не собираешься…
— Собираюсь. Ты выступишь перед ними. Сделаешь то, что они требуют от тебя каждый год.
Алиса резко остановилась на месте.
— Я же совсем не умею… — ее голос несчастно задрожал. — Франциск, ты не поступишь со мной
так!
— Как
так? — Франциск незаметно тяпнул у Алисы ватку и запустил ее в рот. Вата стремительно начала таять на его языке. — Главное показать им не то, что ты блистательно умеешь играть…
— Я далеко не блистательно…
— … а то, что ты
умеешь! Что тебе это интересно, что тебе это доступно! — Франциск продолжал и продолжал всячески обрывать девушку, стоило ей хоть раз открыть рот и возразить. Ему это даже начинало нравиться. То, как раздраженно вздымались крылья ее ноздрей и то, как испуганно блестели ее глаза. — Твоя семья будет в шоке от самого факта, что ты выступила. А дальше все пойдет, как по маслу. Того и гляди, они перестанут тебя задирать.
— Я не смогу сосредоточиться, я и при тебе-то часто ошибаюсь с нотами, а тут…будет целая аудитория… — Алиса обрисовала жестом «большую аудиторию», после чего издала панический всхлип.
— До Пасхи я попытаюсь потренировать тебя, — пообещал ей репетитор. — А после выступления перед семьей выступишь на выпускном.
— Чего?! — ее кожа сразу побледнела, а потом и вовсе стала какой-то прозрачной, как у марсианина. Когда она представила себя на широченной сцене, освещенной десятками огромных прожекторов, и впереди толпу одноклассников, которые фотографируют ее, снимают на камеры, улюлюкают, смеются и бросаются ошметками от еды, у нее онемело от страха горло. Проходящий мимо них маленький мальчик в кепке с пропеллером показал на нее пальцем и засмеялся. Его мамаше пришлось подхватил мальчика за обе ручки и унести с места преступления, пока Алиса не поняла, что ее только что обсмеяли.
— Я не смогу…
— Сможешь, — упрямо возразил ей Бонфуа.
— Не смогу.
— Сможешь.
— Нет!
— Я помогу тебе! Главное, нужно правильно себя преподнести, пока еще совсем не поздно! Я уверен, что у тебя все получится.
Но Алису это мало утешало. Склонив голову, девушка на мгновение призадумалась.
— Нет, не смогу. Это очень тяжело. Я не выдержу, — затем она подняла голову и посмотрела вперед. Тут ее глаза загорелись, и это было видно даже под козырьком кепки. — Пошли туда!
Она указала на чертово колесо, которое едва ли превышало высоту деревьев. Внизу, под ним, стояла будка, в которой сидел хозяин аттракциона. Франциск поднял голову, любуясь тем, как растворяется в чистом свете весеннего солнца вершина чертова колеса, и в тот момент его руки начали стремительно холодеть. После этого он готов был негромко сглотнуть.
— Ну… пошли, — промямлил неуверенно он, с неохотой сворачивая к колесу. Алиса поскакала следом, слизывая с белой трубочки остатки сахарной ваты.
Заплатив хозяину колеса за два билета, Франциск обхватил свою спутницу за плечи и прибавил шагу. Перед ними как раз медленно проплывала пустая капсула с красными сидениями внутри. Сама капсула могла вместить в себя от силы пятерых людей средней комплекции. То есть, не так много.
Запрыгнув в тесную кабину, Франциск помог перетащить туда и девушку, которая шла за ним как-то слишком медленно и рассеянно. Возможно, она боялась не успеть, и потому вела себя неуверенно.
Но вот, теперь, все было позади. Капсула покачнулась, стеклянная дверца захлопнулась, как на космическом корабле из фильмов Джорджа Лукаса, и двое людей плавно взмыли ввысь.
Пока Алиса внимательно разглядывала уплывающую под ними землю, Франциск решил не терзать лишний раз свое сердце и поспешно плюхнулся на кожаное сидение.
Вроде бы капсула была оборудована так, что ее движение практически не ощущалось в кабине, но, видя мелькающие за окошком лысые ветви деревьев, Франциск все равно ощущал некую тяжесть в теле. Мысли о возможной поломке и падении с огромной высоты пробуждали в нем все новые и новые вспышки страха.
— У меня аж уши закладывает! — восхищенно вскрикнула Алиса, прижимаясь всем своим маленьким и худым тельцем к стеклу. — Как это забавно!
— Алиса, сядь на место и не раскачивай кабину! — нервно выкрикнул Франциск. Девушка вопросительно глянула на репетитора, но все же послушно исполнила его приказ. Через некоторое время ее терпение дало трещину.
— Но отсюда ведь ничего не видно, — простонала она, вытягивая шею. — Лишь деревья! — и Алиса снова ринулась к окну.
—
Алиса! — Франциск сам был в шоке от своего жалобного голоса, но по-иному он не мог ничего сказать. — Алиса, не раскачивай кабину! И не прижимайся ты так к стеклу, а то оно лопнет!
— Что за глупости? — англичанка скептически покачала головой. — Для чего тогда это стекло было создано? Для красоты?
— Не знаю, — раздраженно обронил Франциск, опустив взгляд на свои грязные ботинки. По бокам, на носу — везде виднелись яркие следы засохшей земли. Но уж лучше созерцание обуви, чем того, что творилось за окном.
Но тут до Алисы наконец дошло.
— Ты… ты боишься высоты?
— Нет.
—
Ты боишься высоты! — это было произнесено с таким восторгом, словно Алиса сделала большое открытие. Она села обратно на мягкое сидение, и ее внимательный взгляд неустанно сверлил мужчину. Франциск почувствовал, что краснеет. — Вот оно что! Хах, как мило! — девушка закусила с азартом губу, словно размышляя, что теперь делать со своим открытием. Ведь не оставлять это просто так.
Алиса просунула руку себе под куртку и осторожно вынула мобильный. Франциск посмотрел на него так затравленно, как на опасное оружие.
Девушка направила камеру мобильного в сторону проплывающих за окном пейзажей, где за корявыми ветвями просачивались кусочки светлого неба.
— Мы должны запечатлеть это, — озвучила она свои действия, нажимая на кнопку в телефоне. — Вот, вот, вот…вот, чего боится Франциск Бонфуа, — девушка резко повернула темный глазок камеры на француза.
—
Прекрати! — буркнул он на нее рассерженно.
— Ну вот, все выходит размазанным, — с наигранной тоской сообщила девушка, что-то нажимая в своем телефоне. — Тогда мы снимем видео. Ага!
— Алиса… — в его тоне прозвучала угроза. Но было уже поздно — Алиса водила камерой, пытаясь заснять все, что только было доступным, попутно комментируя свои действия. Франциску оставалось лишь это терпеть. Или…
— Итак, вы только поглядите —
какая красота, — Алиса подвела камеру к стеклу и повернулась спиной к французу. Это был замечательный и редкостный шанс повернуть всю ситуацию в выгодное русло. Несмотря на страхи, Франциск привстал с сидения и осторожно протянул вперед руку, пока Алиса продолжала с упоением комментировать собственные записи.
Ему хватило одного быстрого рывка, чтобы схватить девушку за козырек и снять с нее кепку. Освободившись от головного убора, ее короткие волосы распушились. Девушка резко развернулась к французу, и на ее лице загорелся гнев.
— Верни кепку! — сердито приказала она.
— Не верну, — ответил Франциск, отползая в другой угол кабины, подальше от ее свирепого взгляда. — Ух, какая пушистая… Ты так похожа на желтый одуванчик!
Девушка покраснела еще пуще.
— Верни, кому сказала! — раздался в кабине ее визгливый голосок. Это значило, что веселье кончилось. — Верни мою кепку!
Верни сейчас же! — она кинулась было за французом, но тот был куда выше и крупнее ее — ему хватило вытянуть руку с кепкой высоко вверх, и девушка никогда бы до нее не дотянулась. Алиса зарычала от обиды и даже попыталась ударить Бонфуа. Но ее тоненькие кулачки вызывали лишь смех.
— Давай так — ты отдаешь мне телефон, а я тебе кепку, идет? — сказал он, немного измучено улыбаясь. Нет, конечно, это весело — доставать бедное пушистое существо, но только не тогда, когда ты находишься далеко от земли.
— Идет, — не долго думая, кивнула Алиса. Ее коротенькие волосы торчали в разные стороны так, словно девушка только что оторвала голову от подушки. Это не могло не смешить.
Франциск чуть-чуть опустил руку, но не так, чтобы Алиса имела возможность дотянуться, а она между тем медленно протягивала ему телефон, в котором все еще работала камера. Это можно было заметить по мерцающей красной лампочке.
У обоих руки дрожали — это напоминало старый вестерн, где на дуэли столкнулись два ковбоя. Их глаза внимательно сверкали под тенью широких шляп. Руки находились в нескольких сантиметрах от оружия, пальцы колебались в желании ухватиться за револьвер и нажать на курок.
Алиса с ненавистью и азартом смотрела в голубые глаза мужчины, видя, как увеличились его зрачки и как быстро дрогнули веки, в желании моргнуть. Она могла бы смотреть на него так вечно и изучать каждую черточку его лица. Она ни на кого не могла смотреть с таким же неподдельным любопытством, как смотрела сейчас на этого человека.
Но затем глаза Франциска сузились, и он быстро выхватил из ее рук телефон. Девушка еще несколько секунд пыталась придти в себя и понять, что произошло, а Бонфуа лишь довольно ухмылялся ее проигрышу, уже снимая на камеру ее растерянное лицо.
— Поглядите, кто тут у нас. Да это же Алиса Керкленд! Нет, нет, вы не ошиблись, это
она. Просто немножко изменилась…
Алиса гневно сжала кулаки. Его обидные слова протыкали ее, как острые ножи.
— Гляньте, какие у нее волосы, — Франциск продолжал спокойно снимать девушку на камеру, замечая, как та постепенно вскипает. — Ну вы согласитесь, что она красотка, да?
— Н…не правда! — в сердцах выкрикнула англичанка, стряхивая короткие локоны со лба. — Я урод.
— Пф, вы это слышали, дорогие телезрители? Наша Алиса говорит, что она урод. Но правда ли это? Мне кажется, что она сильно преувеличивает.
— Не преувеличиваю, — возразила Алиса. — Я правда урод! Отдай телефон! Живо!
— Ну-ну-ну, — Франциск надул губки бантиком, однако телефон отдавать не входило в его планы. Как и кепку, которую он все еще держал высоко над головой. — Вы только гляньте на ее прическу. Как она чудесно сочетается с формой ее лица. Ох, Алиса-Алиса, даже если бы я очень сильно хотел тебя унизить, то не смог бы этого сделать. Ты прекрасна! У меня нет причин говорить тебе неправду.
— Есть! Есть причины! — неожиданно в ее глазах заблестели слезы. Франциск немного отвел камеру в сторону, чувствуя, что перегнул палку. — Я… меня настолько все ненавидят, что… что готовы изуродовать… Готовы издеваться надо мной, и все потому, что я
такая! Меня никто не любит! Я вообще никому не нужна! Многие сюсюкались со мной лишь из-за моих богатств, которых я не заслуживаю! А я все злюсь и злюсь на них, так как понимаю, что я никто и ничто! Я ничего не умею… у меня ничего не получается… меня ненавидят даже мои двоюродные братья! — Алиса продолжала говорить и говорить, хотя из-за слез многие ее слова звучали невнятно. Нос покраснел, а под глазами снова появились ярко-красные круги. Франциск наблюдал за тем, как перед ним постепенно меркла та счастливая и восхищенная аттракционами Алиса, а на ее место приходило жалкое и заплаканное существо. Вскоре он не выдержал.
— Иди сюда.
Франциск осторожно ее обнял — не так, как сделал это на улице, не повиснув на ней всем своим грузным телом, а очень аккуратно, словно он имел дело с хрупкой вещью. Алиса не была против этого, даже наоборот — она с большой радостью прижалась пылающим от слез лицом к его скользкой куртке. Кепка скалилась куда-то под ноги, телефон был отложен, камера все еще продолжая работать, но Франциск как-то не обращал на это внимание. Он обнял девушку крепче, словно пытался уберечь ее от окружающего мира.
Ее плечи слабо дрожали, и дыхание становилось таким учащенным, словно Алиса хотела вобрать в себя весь воздух, который был в кабине. Франциску стало ее жалко, настолько жалко, что он готов был наплевать на все предупреждения мистера Керкленда, он готов был забыть те моменты, когда девушка старалась его унизить, все это в какой-то момент перестало его волновать, он готов был вечность гладить ее по волосам и мысленно удивляться их мягкости. А еще они приятно щекотали его пальцы. Франциск даже не сдержал искушения и прижался губами к ее затылку, стараясь сделать поцелуй более легким и незаметным для самой Алисы. Ему нравилось ее утешать.
Франциск искренне удивился своим ощущениям. Он представил девушку маленьким и беззащитным птенцом — благо, цвет ее волос и их пушистость прекрасно имитировали птичьи перья — и желание ее уберечь усилилось, превратившись едва ли не в главный смысл жизни.
— Все хорошо, — проговорил он шепотом, обдавая ее ухо щекочущим дыханием. Алиса слегка поерзала в его объятиях. — Ты не урод и никогда им не была. Ты очень красива. Это правда. Тебе очень идет эта прическа, и это тоже чистая правда. Ты просто невероятна, Алиса.
Подняв голову, она заглянула Франциску в глаза, затем ее затуманенный слезами взгляд скользнул к его губам. Ее лицо все еще пылало, а на щеках блестели прозрачные дорожки от слез. Ее тонкие губы стали алыми, словно кровь.
Франциск и не заметил, как приблизился к ее губам. Он не понимал, что собирался делать, все как-то происходило спонтанно и без участия здравого рассудка.
Но потом он застыл, словно статуя, где-то на миллиметре от приоткрытых девичьих губ.
Что же я делаю?
Его лицо запылало от сильного стыда. Чтобы не делать ситуацию более нелепой, он крепче обнял Алису, прижавшись щекой к ее виску и чувствуя, как сквозь ее тонкую кожу стучится живой пульс.
Он услышал ее разочарованный вздох, но постарался сделать вид, что уже ничего не слышит. Он ведь и так перешел рамки дозволенного. Честно говоря, ему даже стало страшно за самого себя. Так страшно, что он готов был взвыть от непонимания своих чувств, которые неимоверно терзали его изнутри.
Он продолжал крепко обнимать Алису в плоть до того момента, пока дверца капсулы не раскрылась, и в салон не заглянул улыбчивый хозяин.
Франциск молча взял в руки телефон, другой рукой помог Алисе подняться с места и вывести ее на свободу, где их раскрасневшиеся от слез и нервов носы ощутили запах травы, кострища и поп-корна. Солнце снова выплыло из-за туч, радостно встречая их и озаряя теплым светом.
Франциск передал девушке телефон, а затем осекся.
— Стоп! А твоя кепка? — он обернулся назад, желая поскорее вернуться в капсулу за головным убором, но к несчастью та уже взмыла в воздух, неся в себе новых пассажиров. Можно было, конечно, остаться и подождать, когда она вернется обратно на землю, но Алиса внезапно махнула рукой.
— Да ну ее, — сипло проговорила она.
Позже Франциск заметил, что, идя рядом с ним, девушка постоянно опускала голову. Сначала он подумал, что она его попросту смущается. По правде говоря, он и сам ощущал себя малолетним школьником, который случайно сунулся под юбку одноклассницы. Но затем, он увидел, что девушка стирает с лица кровь.
— Что с тобой такое? — спросил он обеспокоено.
Они остановились, потом сошли с главной дороги ближе к забору. Алиса поспешно размазала кровь по своим щекам, затем глубоко вздохнула.
— Все нормально, — пробормотала она. Но ее вид не понравился Франциску. Мужчина вынул из заднего кармана платок и, как в прошлый раз, протер ее милое личико. Она лишь закрыла порозовевшие глаза, будто наслаждаясь тем, как щекочет ее кожу белый хлопок.
— Умоляю, скажи честно, тебе плохо? — когда Франциск перестал ее чистить, они пошли дальше вдоль аттракционов. К тому времени народу заметно прибавилось в парке — все лавочки были заняты, а за их старым-знакомым тиром выросла большая очередь. — Может…
— Все хорошо. Это всего лишь слабые сосуды, — сказала уверенно Алиса и тряхнула светлой шевелюрой. — Во всем погода виновата и… эмоции.
— Да? Ну… Эх, ладно.
Они прошли под аркой бок о бок, стараясь протиснуться сквозь внезапно нахлынувшую толпу прохожих. Очевидно, рабочий день подходил к концу и многие из горожан предпочли провести время на свежем воздухе.
Франциска не раз задели по плечу, но он старался не обращать на это внимание. Но в какой-то момент его так сильно ударили плечом, что Франциск не выдержал и переглянулся. Через секунду он уже забыл о больном плече, ибо ему показалось, что он заметил знакомую лысеющую голову среди россыпи других голов.
— Эрик? — спросил он вполголоса, скорее даже не кого-то, а самого себя.
Франциск рванул назад, стремительно идя за силуэтом Эрика. Его сердце начало снова быстро колотиться в груди. Как же он давно не видел своего напарника…
— Франциск? — позвала его Алиса. Он был бы рад откликнуться ей, но только его прошлое было важнее всего остального. Алиса ничего не знала о нем, о его жизни, о его семье, о его работе… Кто вообще такая, эта Алиса? Она появилась совсем недавно, несколько месяцев назад. Но и до этих месяцев у Франциска была другая жизнь.
— Франциск! — девушка позвала его более громко и отчаянно.
Мужчина дернулся, на секунду упуская из виду Эрика, чтобы глянуть, насколько сильно они с Алисой разлучились. Убедившись в том, что Алиса все еще стоит под аркой, как прилежная маленькая девочка, он повернулся голову и застыл на месте, понимая, что упустил свою цель из виду.
Он видел множество голов, но все они были ему незнакомы.
— Что встали? Дайте пройти! — проворчала под ним нетерпеливая старушка с китайской шляпкой-панамкой, и затем затопала дальше, ведя за собой двоих внуков.
Франциск вернулся обратно к Алисе, но вид его оставался озадаченным. Поджав губы, он положил руку на плечо девушки и помог ей выйти на улицу, где дальше шла уже дорога, по которой с шумом проезжали автомобили.
Где-то в десяти метрах от парка, где начинался перекресток, активно шли общественные работы, и звуки бура неприятно резали слух. А еще чувствовался запах свежего асфальта. Франциск постарался не встречаться со Алисой взглядом, ибо боялся лишних вопросов.
Алиса приоткрыла рот в желании все же задать терзающий ее разум вопрос, но затем, словно прочитав мысли репетитора, предпочла склонить голову и идти молча.
Они двигались плечом к плечу. Порою их тыльные стороны рук касались друг друга.
Франциск глянул на часы, что висели на столбе возле автобусной остановки, и из его уст впервые раздался хоть какой-то звук.
— Надо ускориться, — сказал он, шагая быстрее. Алиса поспешила за ним, пытаясь поймать ритм его шагов. — Если твои родители узнают о том, что тебя нет дома — сколько шуму будет… Думаю, они еще не оправились после твоих предыдущих приключений.
Немного нахмурившись, Алиса кивнула его словам, прекрасно понимая серьезность ситуации. Нужно было
срочно поспешить.
Дойдя до знакомого забора, Франциск в последний раз с опаской посмотрел на дорогу, проверяя, не едет ли кто им навстречу. Не хватало еще попасть под свет чьих-нибудь фар.
Пока Франциск стоял на стреме, Алиса уже пролазила в вырытую под мощным забором ямку. Следом за ней через нее пролез и Франциск.
Отряхиваясь от земли, они посмотрели друг на друга, затем по сторонам, разыскивая взглядом камеры. На улице начинало стремительно темнеть, деревья в саду стали сливаться с ночным небом. В окнах на первом этаже горел свет — могло ли это значить, что хозяева уже вернулись домой? Свет не горел лишь в некоторых окнах, одно из таких окон вело в комнату Алисы. Оно было приоткрыто, и так и манило к себе. Франциск обвел критическом взглядом широкую трубу для слива дождевой воды, которая была окутана ветвями дикого винограда.
Алисе не нужно было ничего объяснять. Молча кивнув, она схватилась за кольцо на трубе и, потянувшись, начала ползти наверх. Франциск стоял внизу, наблюдая за тем, как она неуклюже стискивает ногами трубу, не желая ее отпускать, и постепенно поднимается все выше и выше. Глядя на ее старательные движения, он подумал о том, что Алиса была не такой заурядной, какой себя считала. Ловкость ее тела и умение синхронно работать с движением ног явно говорило об обратном. У Алисы были способности, она могла добиться многого, если бы только очень сильно этого хотела.
Когда ее грязный кроссовок исчез за подоконником, Франциск решительно двинулся к черному ходу. Теперь он мог за нее не волноваться — девчонка была в безопасности. А сейчас ему срочно нужно было избавиться от этого тряпья и скорее принять душ.
Тем же временем, Алиса плюхнулась с грохотом на пол, и, словно услышав этот грохот, в дверной щели появилась чья-то посторонняя тень.
Ее сердце судорожно забилось в груди. Девушка подумала о том, что это Франциск так быстро обошел кухню и поднялся на ее этаж, но затем она спешно откинула в сторону эти глупые мысли и резво поднялась на ноги. Она поняла, что за дверью ее ожидают либо слуги, либо…
— Алиса, ты там? Алиса, ответь! Вижу, к еде ты не притронулась. Решила устроить голодовку? — все сомнения отпали в единый миг, стоило маминому голосу раздаться за дверью.
— Ой, — Алиса быстро стянула с себя джинсовую одежду и поспешила на поиски чего-то более нормального и чистого. Почему-то в те моменты, когда ты куда-то спешишь, сломя голову, все происходит медленно, как во время сна.
Одежда выпадала из ее рук, как заговоренная, а стук в дверь лишь участился. Миссис Керкленд уже не сомневалась в том, что с ее дочерью что-то произошло. Надо было срочно разрушить ее сомнения.
Спотыкаясь на бегу, Алиса схватилась потными и грязными из-за земли пальцами за дверную ручку, дернула ее, но поняв, что без ключа дверь не открыть, принялась снова носиться по комнате.
— Сейчас, мам, сейчас! — кричала она, вынимая из своих джинсов маленький ключик с ленточкой и снова стремясь к двери, за которой ее дожидалась обеспокоенная мать.
— Алиса. Ну что происходит, золотце? — когда та открыла дверь, женщина с пренебрежением посмотрела на ее голову. — С тобой все хорошо? Ты выглядишь… утомленной.
— Я просто крепко спала, — не очень уверенно соврала девушка.
Нет, что вы, миссис Керкленд, вы разве не видите по ее красному и потному лбу, а также надетой задом наперед футболке, что ваша дочурка занималась чем-то наиболее интересным, нежели какой-то там крепкий сон?
Но миссис Керкленд либо была слишком доверчивой особой, либо слишком легкомысленной, либо она обо всем прекрасно догадывалась, но по каким-то своим личным причинам, предпочла не допытываться у дочери правды.
— Надеюсь, твои депрессии закончились, — произнесла женщина, опустив взгляд на поднос с едой, что стоял возле ее ног. Алиса тоже на него посмотрела. Она-то есть не хотела, в ее желудке весело булькала и переваривалась сахарная вата с орешками. — Кстати, твой отец вчера сделал мне любопытное предложение. Если хочешь, мы можем перевезти тебя в другую школу, только расположена она в трех часах езды от дома. На окраине города.
— А-а? Нет, мам, что ты, я в этой доучусь, — воскликнула Алиса и наиграно хихикнула. Возможно, это было вызвано нервами.
— Но Алиса… твои одноклассники… — ее мать удивленно заморгала. Она ожидала всякого, но не такой реакции…
— Я сама это сделала, — от такого ответа в ступор встал бы любой другой человек, способный сдерживать свои эмоции. Миссис Керкленд не была исключением.
— Как… так? Алиса… — ее голос перешел на звенящий шепот.
— Да. Я вспомнила — это сделала именно
я. Взяла ножницы и состригла их. Это… что-то вроде бунтарства.
Алиса сама пребывала в некотором шоке от своих слов, но какая-то огромная сила, бушующая внутри нее, продолжала с упорством давить на нервы и принуждать говорить эти слова. Ее невозможно было остановить.
— Алиса, ты ведь понимаешь, что натворила? — голос миссис Керкленд охладел. — Ты должна немедленно пойти к отцу и все ему рассказать. Ты понимаешь, что, пока ты сидела в своей комнате, он из кожи вон лез, допрашивая всю твою школу?
— Я знаю…
— Иди немедленно! Он ждет тебя в кабинете.
— Сейчас.
Алиса прикрыла дверь и взглянула на себя в зеркало, что таилось между столом и платяным шкафом. Увидев там свое отражение, а точнее — красную, взмыленную девчонку с мужской стрижкой, одетую черт знает как — она поморщилась.
Но затем Алиса вспомнила теплые и мягкие объятия Франциска, которые грели ее и прикрывали, как живой щит, и на ее лице загорелась улыбка. Также она вспомнила, как он сказал, что она очень красива с этой прической. Странно…и что в этих коротких, торчащих, словно репейник, прядях было такого привлекательного? Обычная прическа.
Но он назвал ее красивой… Почему-то от этих слов стало как-то слишком жарко на душе.
Но вспомнив об отце, она мигом бросилась приводить себя в порядок.
***
А вот Франциск вернулся в свою комнату без всяких приключений.
Заперев за собой дверь на ключ, он направился в ванную комнату. Глядя на себя в зеркало над раковиной и видя, как на длинных волосах висят куски земли, Франциск понял, что на отмывание у него уйдет много времени.
Встав под теплую струю волы, он попытался расслабиться. Этот день прошел крайне насыщенно и оставил после себя море больших впечатлений. Некоторые из них были положительными, а некоторые заставляли насторожиться.
Франциск никак не мог выкинуть из головы это странное ведение, пришедшее к нему среди толпы. Нет, это было даже не ведение. Франциск готов был поклясться душой и сердцем, что видел Эрика. Эту лысину невозможно было спутать.
Его сердце все еще не могло угомониться, оно билось об грудную клетку так отчаянно и быстро, словно желало ее пробить насквозь. Он был напуган и не знал, что делать дальше.
Было ли все это заранее спланировано? Да, скорее всего. Но откуда Эрик мог знать, что Франциск появится именно там и именно в этот день? Но даже если и так, то почему он не откликнулся, а прошел мимо, да еще так многозначно болезненно пихнув в плечо? В чем смысл?
Франциск ополоснул лицо, взял немного воды в рот.
Он в буквальном смысле разрывался между Алисой и своим прошлым. Словно он стоял на разветвлении двух дорог, ведущих в разные стороны. Одна вела на юг, другая на север. А он должен был сделать выбор. Либо заняться своим прошлым и наконец расставить все по полочкам, чтобы больше не возникало никаких проблем, либо взяться за Алису и за ее проблемные уроки. Как ни странно, но ее дальнейшая судьба сильно волновала Бонфуа. Что будет с ней дальше, если он уйдет прямо сейчас? Он ведь обещал помочь.
***
После долгого разговора с отцом Алиса почувствовала, как ее тело окончательно растратило свою энергию.
Девушка лениво переоделась и уползла под одеяло, попутно прихватив с собой сотовый телефон. Слишком много всего произошло этим днем, и не верилось как-то, что теперь настанут обыкновенные будни. Алиса чувствовала приятную усталость в теле. Она включила телефон. Ее поразило огромное количество фотографий. Здесь были и пейзажи, и сам парк с высоты деревьев, и… позеленевшее лицо Франциска. Ради этой серии фотографий девушка готова была продать собственный компьютер. Кто бы мог поверить, что Франциск Бонфуа — такой интересный, разносторонний, мудрый тип… боится высоты. Забавно, правда?
Она включила последнюю видеозапись, где все начиналось вполне мирно — она снимала смущенного и напуганного Франциска, любуясь, как по его мертвецки бледному лицу бегают тени от деревьев. А потом камера отвернулась от него, теперь изучая раскрывшиеся за окном пейзажи деревьев и верхушки городских домов, что начинались за забором парка.
Затем на экране все резко начало размываться, невозможно было ничего разглядеть, кроме сплошных разноцветных пятен — то ли чьи-то пальцы, то ли одежда, то ли кусок неба. Все смешалось в кучу.
Потом снова появился Франциск, точнее, его половина. В этот момент он как раз держал в руках кепку и особо не стремился ее возвращать хозяйке. И потом, дальше уже появилась на экране она — смущенная ситуацией и смотрящая на нового оператора с нескрываемым раздражением. Он ее обхитрил. В который раз. Но сейчас Алиса не злилась, а пыталась удержаться от смеха. Тепло, которое каким-то образом излучалось из маленького квадратного экрана, обволакивало тело девушки, словно накрывало сверху еще одним одеялом.
Но вдруг что-то пошло не так. Не в плане видеозаписи — а в плане самой Алисы. Сначала девушка ощутила, как ее мозг пронзила острая боль, словно ее голову проткнули кинжалом. Жуткое ощущение. Ее буквально придавило к постели, она выпучила глаза, силясь, чтобы не закричать от боли.
Затем из носа тонкой струйкой потекло нечто теплое, и Алиса уже догадалась, что с ней происходит. Через пару секунд боль стала убавляться, превратившись в маленькую пульсацию, что отдавалась где-то на дне ее головы.
Поднявшись с подушки, она посмотрела на свой сотовый, в котором в тот самый момент она обнималась с Франциском. Алиса глубоко задышала.
— Ох, только не снова.
Время стремительно утекало, будто сухой песок. Она выскользнула из-под одеяла и полезла под кровать, где хранились ее коробки от платьев и обуви. Мать требовала выбросить весь этот хлам, но Алиса ее не послушала. Это были единственные вещи, которые Алиса трепетно хранила в своей комнате.
В одной из коробок она обнаружила стопку старых тетрадей. Некоторые из них были уже изрисованы и исписаны фломастерами, а некоторые все еще пустовали, терпеливо ждали своей очереди. Алиса вынула из угла коробки синюю ручку и взяла одну из пустых тетрадей. Резко открыв ее, отчего угол обложки немного порвался, девушка принялась в спешке заполнять пустые листы кривым почерком.
Она писала все, что помнила, все, что произошло этим прекрасным днем. Это оказалось очень тяжелым занятием. Руки практически не слушались, они дрожали, и почерк в итоге выходил кривым и нечитабельным. Алиса старалась выплеснуть остатки мыслей как можно быстрее, пока те не растворились во тьме ее разума. Она знала, что если это случится, то она больше никогда их не коснется. Они просто исчезнут. Как будто их и не было никогда.
Закончив строчкой «…я полезла к себе через окно по виноградной лозе», девушка закрыла тетрадку и спрятала ее обратно в коробку для платьев. Саму коробку она грубо толкнула босой ногой под кровать, в самую глубь. Как же сложно было любить свои записки, зависеть от них и в то же время ненавидеть их всем сердцем.
Кровь густо стекала с ее носа, плавно сползая на верхнюю губу.
Алиса зарылась под одеяло, хотя ей было здесь очень душно.
— Пожалуйста, — выдавила она, плача в разгоряченное дыханием одеяло. Слезы смешались вместе с кровью и остатками мыслей. — Пожалуйста, хватит… Умоляю, оставьте хоть что-нибудь.
Есть ли на свете что-либо более худшее того, когда ты теряешь самые светлые воспоминания?
Девушка нащупала руками сотовый и небольшая вспышка радости озарила ее душу. Алиса преподнесла экран к лицу. К тому времени свежая видеозапись давно закончилась и стояла на паузе. Девушка нажала на зеленую кнопочку, чтобы воспроизвести запись вновь.
Она пересматривала это видео несколько часов подряд, вспоминая все, что только проплывало на записи, заучивала наизусть их диалог и каждый раз с завистью следила за тем, как ее крепко обнимают руки Франциска.
— Ты просто невероятна, — повторял голос репетитора вплоть до того времени, пока Алиса не закрыла глаза и заснула.
