***
Сатин села на опостылевший тюремный лежак с ногами. В нынешнем положении становилось понемногу плевать на приличия, а прошло ведь не больше недели, она старалась следить за потолочными часами. С тех пор как забраки освободили Алмека, потом Дозор забрал ещё какого-то пленника спустя всего сутки заключения, эти часы работали только для неё одной. Занять себя больше было нечем, не получалось ни выспаться, ни начать обдумывать хоть самый бредовый план спасения. Гибель мира, который герцогиня так любила, раздавила её, и теперь, оставшись в одиночестве, Сатин бесконечно им тяготилась. «Но всё же это лучше, чем если бы пришёл тот молоденький наглец с рогами, - узница содрогнулась от одной только перспективы. – Как бы я хотела подать хоть одну весточку в Храм. Одно только слово!» Украшение, такое приятное роковым утром, когда Сатин надела его, теперь давило на шею. Верно, вместе с ним душила герцогиню тоска по самому дорогому человеку во вселенной. Там, снаружи, идёт война, и он ежедневно занят в ней, только потому ещё не прилетел, не выручил из беды. Всегда всему виной проклятая война! Сверху, куда поднялся один из дежурных, а охраняли Сатин днём восемь, ночью четырнадцать бойцов Дозора, послышались очень уж лёгкие для одетого в полную броню взрослого мужчины шаги. В своё время на обязательной боевой подготовке Сатин учили различать самые тихие звуки в общем гуле, за годы нахождения под охраной, конечно, навыки подрастерялись, но сейчас от одиночества и пустоты вокруг все чувства были достаточно обострены, чтобы заметить: не слишком тяжёлый посетитель тюрьмы вздохнул наверху. Герцогиня замерла, прислушиваясь. - Не положено, - ровно проговорил дежурный. - Но ведь я без оружия, у меня нет доступа к разблокировке камер, - настаивал его оппонент. – Мне нужно всего пять минут. Если хотите, выделите сопровождающего! - Был отдан приказ не пропускать посторонних, - упрямо отчеканил солдат. - Ой, полидромиловая крышка, - протянул высоким тоном оппонент. – Кто посторонняя, я? У меня есть официальное право велеть тебе застрелиться в танце, напоминаю. Но командовать пока не хочется – ни этого, ни чего попроще. Отойди по-хорошему. Похоже, солдат не подчинялся. Неизвестный гость тюрьмы цокнул языком и вдруг гаркнул на октаву ниже: - Боец! Приказываю пропустить меня немедленно! Этому противиться дежурный уже не стал. Кажется, отступил в сторону, чтобы не мешать пройти к лифту, но неизвестный туда не собирался. Одним прыжком он преодолел три этажа и, уцепившись за ограду, ловко вскарабкался к соседней с Сатин камере. Бывшая монархиня затаила вдох. Тоже форс? У братьев голоса пониже и мощи побольше. Оставалось ждать, когда её обнаружат, чтобы узнать, кто пришёл. Шаги направились прямо к её камере. Неизвестный скинул капюшон светло-серого пончо. Сатин моргнула несколько раз, не веря уставшим от искусственного света глазам: перед ней стояла краснокожая девчонка с огромными глазами и спутанным пушистым вихром волос. Приглядевшись внимательнее, герцогиня разглядела на её лбу четыре крохотных рожка. - Добрый вечер, - девочка прижалась к стеклу носом. – Тупой вопрос, учитывая, что вокруг никого нет, но Сатин – это же вы, так? - Всё верно, - узница села на лежаке прямо: сейчас она была в каком-никаком обществе. – А кто ты? Ещё один монстр, но маленький? - Монстры здесь только в ваших снах, - девчонка закатила глаза. – Я пришла не чтобы пугать вас или издеваться, ответьте мне тем же, ваша светлость. Меня зовут Дэйлари – это так, ради соблюдения приличий. У меня к вам несколько вопросов. Лучше бы вам отвечать: в моей воле сделать вашу жизнь немного сноснее. Или не вашу, если вы понимаете, на что я намекаю. - Ты самая младшая сестра? – никакой неприязни, кроме, пожалуй, лёгкого раздражения подростковой непосредственности, девочка не вызывала, и Сатин мысленно себя одёрнула. – Тебя не было в камере с остальными. - И кое-кому повезло, что не было, - закивала Дэйлари в ответ. – Я не сестра, я дочь нового правителя вашей земли. Не спрашивайте, почему такая великовозрастная, разумные вокруг меня, честно сказать, уже задрали с этим вопросом. Я пока не решила, глуповаты вы или просто слабая, поэтому сейчас вы сами можете повлиять на моё мнение. Давайте сотрудничать. Понимаете, почему вас всё ещё не убрали? - Что за наглость! – возмутилась герцогиня. – Неудивительно, что отец грубиян, что дядюшки, верно, и твоим воспитанием не занимались толком. Я не буду ничего с тобой обсуждать. - Да какая ж вы нежная, не могу, - девчонка прыснула, кажется, совсем не обижаясь. – Наверное, из стыда перед самой собой даже газ не пускаете. Но это ничего, мне приходилось работать с хрустальными вазами. Говорите, ничего не хотите обсуждать? Например, то, что где-то на Мандалоре есть ваш ребёнок, что моя родня может найти его в любую минуту и как минимум посадить с вами рядышком, если не предпринять мер? Ей удалось добиться своего: Сатин ничего не ответила, но взгляд отвела. С минуту молчали обе. Дэйлари сложила руки на груди, несколько раз нетерпеливо топнула носком ботинка, но, заметив, что герцогиня собралась с мыслями, задержала ногу в воздухе. - У меня нет детей, ты ошибаешься, - бывшая монархиня покачала головой. - Конечно, нет, поэтому расходных карт казначейство выпустило три, использовали только две, и одной из этих двух во дворце не нашли, - закивала Дэйлари, скалясь. Сатин передёрнуло – совершенно отцовская гримаска! – Поэтому на третьем этаже полностью обустроенная комната для подростка моих лет или помладше. Ещё аргументы? - Никаких детей у меня нет, - в ответ на доводы Дэйлари Сатин лишь прикрыла глаза, будто от усталости. – Ты говоришь, что не измываться пришла, а сама именно это и делаешь. Такие переговоры никогда не будут успешны. - Вот уж истинная мастерица дипломатии передо мной, - хохотнула Дэйлари. – Сатин, послушайте, во дворце сейчас всё против вас, верные вам мандалорцы отстранены от власти, мертвы или скрываются, но этих-то переловят, будьте уверены. На вас наплевал даже ваш драгоценный джедай, Оби-Ван Кеноби. Насколько я знаю, у отца ещё не было конфликтов с тем, кому вы с такой любовью готовили жилище. Дайте мне знать, что это за разумный, где он, чем занят, и я смогу, если его пленят, уговорить отца поступить с ним помягче. Это ведь только дело времени, а мне не хочется, чтобы… - Замолчи! – откуда-то взялись силы прошипеть это, и Дэйлари на самом деле заткнулась. – Не смей даже упоминать имени Оби-Вана Кеноби! В отличие от твоих полудиких родичей, это достойнейший мужчина, внимательный, воспитанный, он умеет защитить и не способен причинить вред целому миру! Дэйлари молчала. Сатин смотрела ей прямо в глаза, продолжая: - Однажды он доберётся до вас, и будь уверена, ещё один поединок закончится не в пользу вашей семьи! Я ненавижу насилие, я не считаю, что оно способно что-нибудь решить… - Значит, ему было кому дарить украшения, - девчонка усмехнулась, тихий фырк прозвучал запоздало, будто она заменила ухмылкой другую эмоцию. Герцогиня хотела было осадить наглую рогатую малявку, но встретилась взглядом с её и поёжилась: столько в золотистых глазах плескалось боли. – А, да, вижу, висит. Послушался совета сопли, без него бы не додумался. Настоящий мужчина. Слова её были полны язвительности, но не беззлобной в целом, как прежде. Сатин не была чувствительна к Силе, но и ей почти увиделось, как вокруг Дэйлари собирается алое марево ярости. - Какие же вы, якобы светлые и мирные, все лгуны и лицемеры, - она покачала головой, обнимая себя за плечи. – Не поддерживать насилия – значит, не желать боли никому. Скажешь, можно будет обойтись без смерти при любом раскладе? А знаешь ли ты, что твой изгаженный джедай едва не убил моего отца много лет назад? Что его виной у Дарта Мола нет половины тела, что годы и годы он гнил на мусорной планетке, сходил там с ума, растерял не то что всё могущество своё – почти все силы жить? Ты знаешь, что именно из-за Кеноби я осталась в целом мире одна, когда мне было семь лет, и была вынуждена жить впроголодь, прятаться, учиться самой тому, что невозможно хорошо понять в одиночку, без примера? Что в семь лет делала ты – бегала в школу, играла, смеялась, заводила друзей? Всегда пила чистую воду, а? Губы её дрожали, как у ребёнка. Да так оно и было: докричаться до герцогини пыталась не вполне зрелая для своих лет, способная на многое девушка, а дитя с едва заметными рогами, крохотными, будто ягодки, безопасными, хрупкими, и такой же душой. - Ты не знаешь и никогда не узнаешь, что такое быть среди тысяч планет букашкой, которую может раздавить кто захочет, и скакать, как то самое насекомое, из последних сил, чтобы этого не допустить, - Дэйлари закусила губу до бордового следа. – Как это – найти безумца вместо почти гениального воина, вернуть его к жизни и узнать потом, что первые его слова были не о тоске по прежней жизни, не о тебе, а о мести врагу? Он столько дней не может отпустить эту мысль, и знаешь что? Мой отец прав! Слышишь, ты? Тем, кто сломал тебе жизнь, нужно мстить обязательно! Неспособен разрушить мир, ха! Твой джедай почти уничтожил мир, который вопреки всему строил для меня мой отец, глупая ты плюшевая игрушка! Мне представить страшно, чтобы ещё хоть один ребёнок в мире остался без родителей, но даже когда я предлагаю защитить твоего в ущерб всему, что делает моя семья, та самая семья, которую я знаю едва месяц своей жизни и уже люблю больше всего на свете, ты только и можешь что говорить про своего Кеноби! Ах, мой дорогой Оби-Ван, мой мудрый безгрешный защитник! Да и пошла ты, раз у тебя такие приоритеты! Укреплённое стекло могло выдержать высокие температуры, но Сатин всё равно отшатнулась к стене, когда с кончиков пальцев её посетительницы сорвались молнии. Стекло поглотило их, на прозрачной поверхности расцвели узоры вроде зимних на окнах старого типа. Современное депластекло не позволяло наморози задерживаться, но, помнится, ещё в школе, где она училась, на окнах распускались причудливые морозные лианы. - Ой, испортила, - в притворном ужасе протянула Дэйлари, мотая головой. – И ладно. Ты и так ни хатта не видишь перед собою, зачем тебе тогда смотреть. - Я на другой стороне, девочка, - тише, чем в самом начале, проговорила Сатин. Дэйлари медленно надула щёки и выдохнула вверх. - На всех сторонах все мы – куски шаачьего говна в разной степени, - уже совершенно безразлично ответила девчонка. – На Флорруме, ты ведь о нём говорила, твой Кеноби оставил моего дядю без руки. Он своими руками много грязи перекопал, да: и душил, и ломал кости, и сбрасывал с обрыва, а ещё умеет очень осторожно обнимать и такие супчики готовит – миску сожрёшь вслед за варевом. Ни первое второго не отменяет, ни наоборот. Возьми любого жителя Галактики, встряхни, из него выпадет мерка дерьма. В твоём почти пожилом возрасте это пора понимать. Иначе будешь до смерти пялиться в часы. Будь здорова. Сатин неотрывно смотрела в спину своей гостьи, – та побрела к лифту, не желая, похоже, больше прыгать, - и как-то само по себе вырвалось у неё единственное слово. - Корки. - Какие корки, хлебные? – Дэйлари украдкой утёрла глаза и истерически хохотнула. – Кормят хреново? Твоя вина: регламент не при отце заводили. - Моего племянника зовут Корки Крайз, - терпеливо повторила Сатин. – Пожалуйста, что угодно для меня, но он ещё совсем мальчик… Дэйлари остановилась. В темноте засиял её оскал – белый, не грязный, как у остальных забраков. - Очень неосторожный ход, герцогиня, - то ли от слёз, то ли от желания придать себе веса, как тогда с дежурным, Дэйлари говорила куда ниже. – Откуда тебе знать, не для поимки ли я спрашивала его имя? Почему я должна быть к нему снисходительной, зачем это моей семье? Мы же монстры, так вы все говорите. Ну, я только маленький монстр. Обещаю, что бы ни случилось с твоим племянником, я тебе обязательно расскажу! Прорычу, если хочешь. Сатин без лишних церемоний уселась на лежак и подпёрла руками голову. С кем тут церемониться, в самом деле! Не было ни гнева, ни досады на себя, осталась лишь безысходная усталость от всего. - Да, вы монстры, - проговорила она вслед. – На минуту я подумала, что ты чуть лучше, но на самом деле ты, Дэйлари, такое же чудовище, как вся твоя родня. Девчонка успела войти в лифт, кабина подняла её наверх. Эхо запрыгало по стенам вдаль и вниз, когда она, наклонившись, крикнула с прежним задором: - И горжу-у-усь!***
Из кухни на весь этаж пахло сладкими клубнями и мясным соусом, свежей зеленью и, самое соблазнительное, только что выпеченным хлебом, но Дэйлари остановилась у входа. В сознании стучалась навязчивая мысль: что-то она забыла. Должна была сделать, а из головы вылетело! Важную же вещь себе отметила, самое главное – и ни зацепочки не осталось. - Придётся вести девчачий дневничок, - полукровка оттопырила мизинец и сильно ущипнула кожу между ним и безымянным. – Только бы вспомнить об этом, когда до комнаты доберусь! В семье сам собой закрепился принцип «не нравится – сделай лучше», потому-то, последовательно обругав все доставки еды и решительно отвергнув осторожное предложение распорядителя нанять хорошего повара, Саваж обосновался на кухне, периодически выходя оттуда только спать, если, конечно, не требовалось его присутствия на аудиенциях. Казалось, из всех обязанностей старшего в семье именно готовка не тяготила его, более того, дядюшка любил это дело, и Дэйлари каждый раз, заставая его раздающим распоряжения дроидам-подшефным, невольно улыбалась: здесь Саваж был очевидно спокоен и вполне доволен собою. «Удивительно, - девчонка облизнулась и приложила руку к сенсору на двери, - как можно полюбить то, к чему тебя, по-хорошему, принудили обстоятельства. Должно быть, нужна сильнейшая воля и много времени, чтобы всё обдумать…» Обойдя машинку для нарезки мяса, Дэйлари уселась на высокий стул и, присмотревшись, цокнула языком. На рабочем столе, каждый в подложке, а не в заводских коробках, лежали семь бургеров от разных доставок. Из каждого, словно из торта, был вырезан крохотный кусочек. - Что, ни один не подошёл? – Дэйлари помахала рукой: из-за густого пара над соусницей Саваж мог её и не заметить. – Ничего себе последовательность! Зачем только так филигранно вырезать, выбросил бы, и хатт с ними! - Выбрасывать еду – презирать чужую работу, - покачал головой дядька, пробуя кипящее мясное варево. У Дэйлари от одного воображения, какая там может быть температура, заныл язык. – Тебе и братьям эти булки нравятся, не оставлять же вам надкусанные. У меня есть теперь цель, для её достижения понадобится время. Болтать и отвлекаться не хочу. Ты голодна? - Весь этаж пахнет как сказка, конечно, слюнки побежали, - усмехнулась девчонка. – Что за цель? Хочешь сделать бургер ещё лучше, чем у доставок премиум-класса? Не изменяя своему плану, забрак молча кивнул и раскрыл ладонь, Силой приманивая поддон с тонко нарезанными овощами. - Как бы я ни уважала твою еду, - Дэйлари, улучив момент, схватила криво отсечённую боковину огурца с летящего поддона и захрустела, - не уверена, что получится. Еда-на-бегу – это целое искусство! Самые известные компании, самые популярные и талантливые шефы разрабатывали свои идеи многие годы, передавали их потомкам, а те совершенствовали. Каждый компонент в любом блюде заслуживал своё место с большим трудом! Рецепты соусов и закусок хранили в тайне, идеальную мясную смесь каждое заведение выводило секретно! Тут дело не только во вкусе, важен ещё имидж, триггерная реклама, охват аудитории – что-то для малышни, что-то для молодёжи, для студентов, пилотов, сена… - Дэйлари, - устало попросил дядюшка, - я ведь сказал: не болтать. Найди что погрызть, через десять минут я сделаю булку, и ты попробуешь. Выдержишь такой долгий срок без слов? - Я-то выдержу, ну а аудитория – ни за что, - полукровка замотала головой. – Средняя подача бургера – шесть минут. Дальше посетители сердятся. - А я не для посетителей работаю, - Саваж незаметно горько вздохнул: проще, похоже, начать сотрудничать без лишней крови с небезызвестным Сидиусом, чем уговорить её помолчать. – Каждому необходимо развитие, преодоление в любимом деле. Хорошо, что здесь ты, на самом деле. Вряд ли братья так разбираются в булках с мясом, как… - В бу-ургерах, - настойчиво поправила полукровка. – Я только рада первая укусить то, что ты приготовишь, но, не сердись, ты не сможешь с первого раза сделать что-то новое и лучшее по вкусу. Многолетний опыт, всё такое… Саваж, разумеется, не ответил: он пробовал соус. Дэйлари прищурилась: - Из чистого интереса давай забьёмся. Удивишь меня – отдаю на два дня свою расходную карту. Шесть тысяч в сутки ведь лучше трёх, что скажешь? Соус перевалился в плошку с сочным звуком, зашипели вынутые из-под прессового гриля отбивные. - Не удивишь – я твою беру, - не унималась полукровка. – Один хатт с кухни не выходишь. Согласен? Невозмутимый забрак поднял с плоской сковороды мелко накрошенные грибы в сливочном соусе, быстро и бережно покрыл ими кусок подсоленного салата и легко, не опасаясь рассыпать, уложил всю композицию на мясо. - Никто ничего не теряет, - Дэйлари помотала головой, - просто чтобы хоть кто, даже и ты, превзошёл Генерала Птичьих Крыльев… В следующий же момент ей в руки приземлилась лёгкая депластиновая тарелка. Прочный материал готов был прогнуться под мощью здоровенного бургера, ещё горячего, от краёв шёл пар, аккуратно собранного, ни один кусок гриба не выскользнул, и пахнущего так аппетитно, что Дэйлари, не заморачиваясь с приборами, сцапала его кверху дном и откусила до середины. Первые несколько секунд в кухне царило долгожданное безмолвие. Дэйлари всегда, что на корабле, что в забегаловках, что даже здесь, в редкие дни, когда семья собиралась поесть вместе в уютной прикухонной зоне, жевала быстро и не слишком тщательно, чудом не давясь. Верно, сказались долгие годы страха: вдруг еду отнимут? Прямо сейчас, казалось, она пытается понять каждый кусочек как можно лучше, прочувствовать сочетание, проникнуться ароматом. В полнейшем же молчании слизнув кусок гриба, который прилип к хлебу, девчонка вытянула карточку и положила возле миксера, где почище. - Ты знаешь, я крепких слов не боюсь, - Дэйлари задумчиво откусила ещё раз, поменьше прежнего, - да тут никакой обсценки не хватит, как это замечательно. Когда ты начал делать? Не говори, сама пойму! Полукровка вытянула из сорного ведра последний смятый пакет из доставки и хмыкнула: - Полчаса назад! А я думала, дня два, не то неделю. Нельзя же за несколько минут выдумать и собрать то, над чем другие годами работают, да ещё переплюнуть! В тишине, прерываемой только кипением бульона на дальней варочной панели, Дэйлари прожевала остаток и нагнулась под плиту: там в специальном ящике лежали концентраты для соусов и морсов. - Если не запью, рот отрастит собственный мозг и сойдёт с ума. Ой, а это что такое? В уже остывшем жарочном шкафу стоял противень с пятью булочками для бургера. Сбоку, на подложке, скатились в уголок конусы из теста. Дэйлари вынула противень и нахмурилась: - Почему забраковал? Вон какие румяные вышли! - Они кривые, - наконец-то отозвался Саваж. Он подошёл поближе, развернул одну булочку, и стало видно, что с краю тесто почему-то поднялось неровно: тут и там булка покрылась толстыми короткими конусами. – С некоторых удалось срезать, эти бы только испортил. Наверное, в сухари к супу придётся пустить… Пока он думал, как поступить с некондиционным хлебом, Дэйлари сцапала с противня один конус, повертела в пальцах и вдруг, фыркнув, приложила его к шипастой булочке. - Смотри! Получается Ферал! Это рожки на лбу, много небольших, а вот на боку, подлиннее, и вот ещё один, и на затылке – острый… Саваж не сдержал короткой усмешки: некрасивая булка и в самом деле начала походить на младшего брата. Дэйлари надрезала края, не слишком аккуратно капнула в каждую прорезь соусом и вставила обрезки, прижимая, чтобы закрепить. - Забрачья голова, - закатил глаза дядюшка. – Что ещё можно было испечь, если не такую ерунду… Дэйлари поймала его взгляд, собираясь продолжить шутку, но золотистые глаза вдруг заблестели. Забрак прекрасно знал, что это значит, и на всякий случай начал припоминать, какая еда ещё в процессе, чтобы отмазаться от очередной порции болтовни. Впрочем, Дэйлари не собиралась сейчас тратить слова попусту. Она вполне серьёзно проговорила: - Это не ерунда, дядя. Это концепт. - Чего? – не понял её Саваж. - Ты не видишь сам? Перед нами готовая идея для нового слова в истории еды-на-бегу, - полукровка прищурилась, рассматривая модифицированную булку. – Я всё хотела спросить, не думал ли ты вынести любимое дело за пределы семьи. К слову не приходилось, но вот теперь сама Сила нам подала знак… в тесте, хм. - Короче, - помотал головой забрак, - мне нужно мясо в суп забросить. - Что если печь рогатые булочки специально, - девчонка щёлкнула по столу, словно формулируя мысль, - оформлять в таком стиле бургеры и реализовывать их? Не только во дворце, само собой, а в пределах хотя бы центра Столицы? Сам по себе странный хлеб много где есть, но чтобы это было прямо блюдо, связанное с наверняка интересной многим тайной правящей семьи, но главных секретов не выдающее, а просто вкусное и качественное… - Ты хочешь лавку открыть? – предположил Саваж. – Кто туда пойдёт? Одни наши имена вселяют ужас в большинство местных! Тем более, пока брат не велел выходить из тени. Отца ослушаешься? - Во-первых, совсем необязательно раскрывать все карты сразу, - Дэйлари кривенько распилила рогатую булочку пополам и потянулась к противню с отбивными, - договориться с арендодателями или купить площадь вполне можно анонимно, придётся, правда, с поставщиками заморочиться, но уж что-то придумаем, главное – начать. Во-вторых, - соус плюхнулся прямо на отбивную и потёк во все стороны, - ты никогда не задумывался, зачем снимают голокартины про войну, про маньяков, про всякие необъяснимые явления? Говорят, в парках отдыха, где кого-нибудь выбросило с высоты сорокаэтажки, становится больше посетителей. Это всё потому что страх, опасение подогревает интерес. Только что два забрака чуть не разрушили весь общественный строй. Эту тему ещё долго будут обсасывать: а вдруг их больше? А кто они, откуда взялись? Вдруг ещё нападут? А если при них, - она помедлила, чтобы разложить самые толстые кусочки огурцов, но пауза получилась истинно театральной, - нам бы жилось лучше? В конце концов, вы – красавцы. У тебя, у отца, у Ферала, если его кто-то видел, до хаттовой бабушки фанаток теперь. Да, у убийц и разрушителей. Как и на Датомире, женщины других земель часто любят могучих и властных. С силой придавив верхней половиной булки всю конструкцию, Дэйлари показала Саважу первый в Галактике рогатый бургер, некрасивый, неграмотный. - Говно, - констатировала она свою поделку, подбирая прямо пальцем сбегающий с «головы» рожек, - зато креативное. А у тебя и красиво, и вкусно получится! Подумай, дядюшка! За твой талант пора получать признание и деньги, а не просто три «спасибо». Галактика заслуживает знать, кто ты такой и что можешь. В конце концов, п… отец сам говорил, что хочет видеть в каждом из нас развитие. Если то, что тебе и так нравится, станет делом твоей жизни в масштабе посерьёзнее, он будет за тебя рад и горд. И вообще! Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и заметила, что бульон бурлит, готовый выплеснуться из кастрюли. Дядька всерьёз задумался, а про суп чуть не забыл. Этого нельзя было допустить, особенно сейчас. Девчонка пошевелила пальцами, привлекая внимание. - Я пойду к себе. Наверное, пока народ с работ домой не полетел, надо заказать судёнышко у механика и прокатиться по местным ресторанам инкогнито. Посмотрю, где какие недостатки, чтобы не допустить их, когда займёмся своим. Большая просьба: в мою порцию супа чёрные бобы не добавляй! Терпеть не могу, когда они развариваются, сразу на личинок похожи. Пока! Забрак вовремя успел поднять крышку и теперь так и стоял с нею в руках. Мысли в голове не успокаивались: быть может, она права, путь воина не единственное, чему стоило следовать? Обретённые богатства в центре, как прочитал в голонете Ферал, было принято во что-то «вкладывать», чтобы приумножить, почему бы не поступить так и ему? Саваж не успел сказать, что Дэйлари убежала без карты, слишком быстро девчонка, воодушевлённая, покинула кухню. Удивительно. Или ей так понравилась неказистая булка, или захотелось ввязаться в авантюру, или племянница просто желала ему самому гармонии с собою? Одно забрак знал точно: бобы в тарелку с супом ей добавлять не надо. Как, впрочем, и младшему, который предпочитал не наесться, чем прожевать чёрный боб лишний раз. - Интересно, - проворчал Опресс, отправляя лоток с отвергнутыми стручками на полку повыше, - Мол их ест только потому что надо? Как и всю еду? Он ловко сделал пару надрезов на булке. Конусы-рожки заняли своё место. - Вот и проверим, - решил заботливый брат. – Как раз подошли паровки…