Тёмный эдельвейс

      «Новая жизнь» началась, когда его привели и затолкали в длинный неказистый сарай, оказавшийся бараком. Находилось это строение уже за стеной основного ограждения Содружества. Рика провожали с конвоем ещё не менее мили и только в последний момент избавили от наручников. Оказавшись внутри, он обвёл взглядом странное помещение, где вдоль стены стояли окровавленные деревянные дубинки, на гвоздях висели разношёрстные куртки и ещё какие-то вещи и приспособления. В центре видно было дощатую дверь. Что ждало за ней? Одному богу известно. Впрочем какой теперь бог, если его самого посчитали мессией и старательно искали в раненом измученном человеке спасение всего мира? Рука тронула шершавую поверхность досок. Дверь подалась, отворилась. После улицы в нос ударил довольно едкий запах, какой получается, когда много мужчин живут в одной комнате и не слишком-то следят за собой. Граймс поднял голову и взглянул на постояльцев этого «пятизвёздочного отеля». На него в ответ взирали не менее пятнадцати пар пронзительных глаз. Разные люди: белые и темнокожие, индейцы и азиаты. Одеты все были в жуткие на вид лохмотья. Но всех единило неизменно крепкое телосложение и даже не армейская, а скорее звериная выправка, готовность защищаться в любой момент даже с голыми руками. Или нападать?.. Но в этом бывший шериф на радость себе ошибся.        Первым знак ему подал высоченный детина с очень светлыми длинными волосами и уродливым шрамом на лице. Его руки и торс почти полностью были покрыты татуировками, но глаза глядели вполне дружелюбно. Жест пригласил Рика садиться. Он кивнул в ответ, опускаясь у стены на застеленный соломой пол.       — Ричард Граймс. Лучше просто Рик.       Наверное, вид у него был реально жалкий, потому что в ответ один из парней протянул ему флягу с водой, а второй развернул свёрток с чем-то съестным. Судя по запаху — вяленым мясом. Что же? Окровавленный рукав рубашки, синяки на руках, бледное осунувшееся лицо — выглядел он не лучшим образом.       — Благодарю. Не могу лишать вас, возможно, последнего.       — Бери. В воде недостатка нет, за периметром два родника. В мясе тоже. Не думай, не мертвечина и не человечина, — говоривший приподнялся и, наконец, представился: — Алан Джейсон. Но давно уже просто Койот. А этот — наш Буйвол.       Рука указала на татуированного блондина. Сделав несколько глотков воды, Рик так и не решился есть мясо, хотя был очень голоден. В такой момент ему это показалось неуместным и неучтивым. Руки так и мяли в руках вкусно пахнущий свёрток.       — Тебе прилечь бы, парень, — произнёс мужчина в выцветшем камуфляже, чем-то очень похожий на Гленна. — Кстати, я Анаконда. А этот рядом Тирекс. Он шизанутый и почти не говорит.       В ответ на реплику азиата все засмеялись, а тот, кого представили Тирексом, швырнул в товарища грязным носком. Все они носили клички хищных и опасных животных, иногда весьма экзотических. Шакал и Гризли, Варан и Саблезуб, Бизон, Кабан и Росомаха. Всего пятнадцать. Сразу Граймс не упомнил всех. Мужчины пояснили, что с другой, западной стороны периметра есть ещё один такой же барак, где живёт второй отряд «отбросов».       — Почему вы называете себя отбросами? Что это значит, и в чём заключается ваша работа и жизнь? Теперь и моя… Видимо.       — Послушай, как тебя… Рик? Это не мы окрестили так. Это «белая кость» Содружества решила считать нас теми, кому место у второго периметра. Им неохота постоянно латать убогое сетчатое ограждение под страхом быть укушенными. Проще выселить сюда тех, кто всё равно не пришёлся ко двору даже затем, чтобы чистить толчки, куда они нагадили.       Видимо, прав был парень, посоветовавший Граймсу прилечь. Голова с каждой минутой становилась всё тяжелее, в мыслях путались необычные имена и образы его новых товарищей. Опершись спиной о стену, мужчина тихо спросил, сам не веря в то, что получит утвердительный ответ:       — Вы чините забор?.. — парни в голос заржали, некоторые даже повалились на солому.       — И чиним тоже. Когда обезвредим всех гнилушек, что пробрались в дыры или повалили секцию.       — Но почему, имея выход наружу, вы не уберётесь отсюда восвояси? Зачем вам такая жизнь?       — Потому что у нас нет оружия, Рик. Есть только дубины, что ты видел при входе. А без оружия за забором прямая дорога в какое-нибудь стадо.       — И к тому же мудаки в белом пластике нас пасут. Иначе сами оказались бы здесь. Отбросы, как видишь, тоже нужны там, где и розы воняют дерьмищем.       Руки новоявленного «отброса» обхватили колени. Свёрток с вяленым мясом так и был зажат в кулаке. Нет, Рика нисколечко не пугала перспектива гасить ходячих даже обыкновенной дубиной. Он просто откровенно не понимал, как можно держать живых здоровых мужчин в таких вот условиях, на полном самообеспечении и при этом угрожать им оружием, чтобы они никуда не ушли? И это управляя — фактически цивилизацией, возможно последним островом, сохранившим устои и комфорт прежней жизни? Почему и за что они оказались здесь? Даже взяли себе клички животных. Почему не стали воинами Содружества, в руках которых автоматы, а на телах броня? Почему он сам оказался среди них в этом месте? Узнать ответы на все свои вопросы Рику предстояло уже позднее. Кудрявая голова упала на грудь, свёрток с едой вывалился из руки на солому. В воображении перед ним мелькнул задорный игривый взгляд любимого следопыта. Он, кажется, даже ощутил приятный запах рвано остриженных волос, щекотящих лицо, прикосновение необычно мягкой, растущей клоками щетины. А потом темнота. Очнувшись, Граймс обнаружил себя лежащим на старой, но вполне себе мягкой подушке, тело его было укрыто выцветшим покрывалом. Рядом стояла бутылка чистой воды и лежала упаковка печенья. Никого из мужчин рядом не было.       Чуть подкрепившись и умывшись в сооружённом в углу умывальнике, Рик выглянул на улицу. Солнце уже клонилось к закату. Его привели сюда вечером. Какое-то время он общался с новыми знакомыми, а потом, выходит, уснул и пролежал в отключке почти что сутки. Не многим меньше. Серьёзная кровопотеря опять дала о себе знать. Частые уколы какой-то наркоты, опыты и издевательства сильно подорвали здоровье, но эти люди, называвшие себя отбросами и зверьми, прекрасно это поняли и, похоже, отдали ему лучшее, что у них тут было. Граймс пригляделся. Поодаль за деревьями действительно мелькали снежно-белые блики. Парни неспроста сказали, что их постоянно пасут. Но где они сами и когда вернутся? Рик решил быть начеку, подобрал себе неплохую дубинку из оставшихся у входа и пошёл прогуляться. Делать в пустом бараке всяк было совершенно нечего. Злополучный забор оказался всего в двустах футах от его нового обиталища и представлял из себя жалкую картину: давно проржавевшая и сплошь залатанная сетка-рабица, через каждые три ярда низенькие деревянные столбы. Во времена их жизни в тюрьме забор, защищавший семью, был куда выше и в разы надёжнее, но стаду ходячих много раз фактически удавалось его снести. Что же? Столь благополучное на вид сообщество не в состоянии достойно защитить себя? Проще, а главное дешевле использовать для этого таких же людей, в чём-то, очевидно, провинившихся либо отказавшихся подчиняться правилам? Да, в Содружестве в ходу всё тот же доллар, это Граймс давно понял за время своей жизни в плену. Выходит, кто-то наживается на крови и смертельной опасности для этих несчастных, которым даже не позволяют носить при себе и ножа?.. Вся надежда на физическую силу, ловкость и выносливость. А молодчики с огнестрелом в руках прохлаждаются в лесочке. Не иначе как берегут драгоценные патроны.       «А ведь так недолго действительно стать диким зверем!»       Парни вернулись уже затемно. Рик сам завидел их, устало бредущих вдоль заграждения с кое-какой добычей в руках. У «отбросов» не было оружия. Они ставили на животных ловушки или использовали рогатки. Его задорно приветствовали, хлопая по плечу и как-то по-своему, особенно выражая радость, что новый член команды не отдал концы первой же ночью, ведь такое раньше не раз случалось. Компания развела костёр возле барака. Кролей и опоссумов разделывали каменными ножами — совсем как допотопные люди. А после жарили на огне и начинали трапезу ещё сочащимся кровью мясом. За разговорами Рик узнал, что малаец Анаконда был в прошлом в олимпийском резерве по плаванию, Буйвол не раз побеждал на чемпионатах по армрестлингу. Кабан, Росомаха и Шакал подрались с кем-то в Содружестве, покалечив отформатированных гадов, задающих каждый день одни и те же вопросы и доводящих ни в чём неповинных людей до безумия. А Тирекс просто убил куском железа двоих стражей порядка, когда те выставили за забор девушку, которую потом на глазах у всех сожрало стадо. У каждого из них была своя история, но чем больше Ричард узнавал их, тем более уважал. На их месте он однозначно поступил бы также. Да и не раз поступал ведь! Поэтому молчал о случае, когда перегрыз горло лидеру компании мародёров, решивших забить Дэрила и изнасиловать Карла.       Первые совместные вылазки не были особо тяжёлыми. Ходячие проникали на территорию почти каждый день, но больших стад у забора не собиралось. Второй периметр и нужен был затем, чтобы не нарушать столь важную для безопасности тишину. Каждая из двух групп «отбросов» окучивала свою половину заграждения. Проникая за границы охраняемой площади, все они получали воду, охотничьи трофеи, кое-какие припасы, одежду и скарб из близлежащих домов. Незапрещённые вещи никто не забирал. Но на повод колюще-режущего, наличных денег, а главное огнестрельного оружия подневольные отряды всегда проверяли. Нарушение запрета каралось мучительной смертью — оказаться привязанным к дереву вне границ охраняемой территории. То есть быть заведомо сожранным и продолжить существование, беспомощно лязгая гниющими зубами. Первая действительно серьёзная ситуация произошла, когда ещё до рассвета их подняли на ноги, сообщив, что на северо-востоке периметра у границ собирается очень большое стадо. На тот момент Рик прожил со своей новой группой уже около двух месяцев.       На вид ситуация очень напоминала нашествия на тюрьму. Мертвецы форменно скапливались в одном месте под воздействием своего стадного чувства. А доблестные защитники в белой броне лишь разжигали их аппетит, толпясь рядом и не решаясь стрелять. Нужно было решение, хитрость. Иначе старенькая сетка неизбежно завалилась бы. Оба отряда, привлечённые к месту происшествия, крушили мертвецов через забор, но стадо всё увеличивалось. Тогда Рик — сперва шёпотом предложил своим выйти за периметр и отвлечь гнилушек от забора.       — Как ты это сделаешь? Нам не дадут ни огнестрел, ни тем более гранаты или взрывчатку.       — Но нам согласятся дать фейерверки. Вы видели салют неделю назад? Видимо, у кого-то из местных шишек был тогда день рождения.       Товарищи переглянулись. Идея была смелой. Рик уже примерно понял, где нужно будет поджечь одну за одной несколько коробок с петардами. В помощь требовалось трое наиболее быстрых и ловких, способных убежать и укрыться, когда стадо начнёт движение на взрывы. Сам он готов был сделать это последним. Но никто из обеих команд «отбросов» не решался выйти с таким предложением к генералу Мерсеру.       — Мы для этого урода — всего лишь мясо. Он не станет никого слушать, хотя сам забыл уже когда дрался. Его дело — тупо не вылезать из качалки.       — Тогда я сам пойду и обращусь к нему с нашим предложением.       — Рик… — его отговаривали, но выхода объективно не было, и Граймс пошёл. В двух словах описал свою затею, попросил действовать быстрее. Да, теперь уже он выглядел для цивилизованных как кусок дерьма. Волосы отросли, борода, покромсанная каменным осколком, выглядела бесформенным клоком шерсти. Всё время своей жизни в бараке он мылся изредка в холодном ручье и там же кое-как стирал свою одежду. Но только мозг и решимость лидера невозможно просто так взять и вынуть из человека, который был этим лидером. Которого уважали и слушались, к которому приходили.       Уже через четверть часа четыре коробки фейерверков были в руках у истинных защитников второго периметра. Они оговорили точки и очерёдность, вышли за территорию и бегом, отбиваясь по пути от ходячих, заняли свои позиции. Граймс спрятался под корнями, как учил его Диксон, и терпеливо ждал, когда друг за другом прозвучат три первых очереди залпов. А после, когда друзья выполнили свою задачу, поджёг фитиль. Вспотевшая рука сжала деревянную дубинку. Мужчина вышел из своего убежища. Со всех сторон на звуки салютов шли голодные гнилухи. Дубинка вращалась в руке, нанося удары с такой скоростью, что потом уже вскрывшиеся кровавые мозоли пришлось лечить больше недели. Но тогда, в кишащем мертвецами лесу, Рику было не до этого. Путь до периметра стал сплошным бегом со смертельно опасными препятствиями. Он сам был похож уже на ходячего, когда подтянулся на ограждении, и тут же его ноги схватили зомби. Дубинка бесполезно висела в воздухе. Массивные армейские ботинки отбивали мертвяков, но вскарабкаться выше они ему не давали. И сущие миллиметры, какой-нибудь подохший уже урод чуть выше ростом — и всё, хана. Неожиданно одна нога высвободилась, а перед глазами возник образ Буйвола. Тот сам был весь в зловонной крови, но сумел обезвредить два живых трупа, перетащить Рика за забор и подпереть рогатиной пошатнувшуюся опору.       — Шакал и Анаконда… Они вернулись? Живы?       — Нихера с ними не стало. Пришли нормально. А теперь валим!       В тот вечер, когда все отмылись и отдыхали у костра аж с подаренным им за помощь пивом, парни спросили Рика:       — Брат, а ты не хочешь стать нашим Волком? У нас отчего-то нет Волка. И ты даже похож.       — На вожака похож, на лидера стаи. Навешать таких пиздюлей этому качку генералу, найти решение за него дорогого стоит. Он же там по ходу только баб ебёт.       Граймс сперва отмахнулся, но после надолго задумался. Да, было время, когда он считал себя Волком — привыкшим драться, огрызающимся даже на своих. Правда, неизменно отдававшим лучший кусок тем, кто больше него в нём нуждается. Воспоминания нахлынули на него волной. Особенно о том времени, когда сам он однажды принял на себя это лидерство, установил свои для всех порядки и правила, готов был убить человека только за то, что тот способен был спорить с ним и перечить. А значит представлял угрозу. Кому? Стае! Но только теперь рядом с ним были равные. Те, кто прошёл тот же ад, кто точно также поплатился свободой за справедливость и оказался в тюрьме без камер. Голос мужчины дрогнул, сорвался. Глаза глядели в огонь, видя в танце языков пламени — Лиса! Дэрила. Его искрящийся взгляд, прищуренные глаза и эти плечи, так манящие своим рельефом. Где он сейчас? Неизвестно. Но он однозначно жив! Диксон останется жив даже тогда, когда в зубах зомби погибнет последний обитатель планеты. Он создан для выживания. Создан для мира, что воцарился сейчас. Да, он родился — Никем. Но в новом мире Дэрил стал лучшим. Израненная рука с трудом удерживала бутылку пива. Рик сделал глоток, кашлянул и посмотрел на своих товарищей. Никто из них не нарушил этой возникшей паузы, не поторопил его с ответом. Они ждали, что он сейчас скажет. Но только он сказал — нет!       — Я много раз — может быть сотню, если не больше — действительно ощущал себя Волком. Однажды я перегрыз горло ублюдку, который решил убить моего любимого и трахнуть моего сына. Я был Волком много лет. И вокруг меня были волки. Я сражался с ними и побеждал. А потом мы встречали ещё одну, очередную стаю. Мы опять дрались и опять побеждали. Резали свиней и расширяли свою территорию. Но теперь я столкнулся больше чем с волчьей стаей. И все вы — не слабее меня, а равные. Так что теперь я не Волк.