Тёмный эдельвейс

      — Рик! Наконец-то! Ты как? — голос Диксона звучал так обеспокоенно, даже жалобно, словно Граймс был ребёнком, только что упавшим с качелей, а сам он — нянькой или воспитательницей сынка богатых родителей. Парень сидел рядом, осторожно и чуть стеснительно поглаживая кудрявые волосы шерифа. Вокруг них виделась обстановка вполне себе благополучного, даже зажиточного дома: дорогая мебель, красивые шторы на окнах, на стенах охотничьи трофеи, картины и ковры. Только вот Граймс, убей бог, не помнил, как они здесь оказались. Тюрьма была разрушена, все разбегались. Кругом пожары, взрывы и полная жесть. Он подхватил Карла, потом их догнал Дэрил, а после они долго шли по каким-то бесконечным рельсам. Шевельнувшись, Рик понял, что на нём, кажется, нет живого места. А юный следопыт, качая головой, прошептал:       — Ты пролежал в отключке целые сутки. Мы боялись, что ты умрёшь.       Затрещин ему досталось действительно очень конкретных, но теперь все ссадины были обработаны, ушибы ныли, но уже не доставляли жуткой боли. Жизнь, кажется, налаживалась.       — Где мы? И где мой сын?       — С Карлом всё хорошо, он облюбовал себе комнату наверху и что-то там химичит с пистолетом. Дом мы проверили, всё чисто. А ты поел бы чего… Мы тут пошакалили и кой-чего нашли. Прямо в кухне, — предложил Диксон, открывая пакетик какой-то хрустящей ерунды и кидая себе в рот не то чипсы, не то печенье.       — Ещё и генераторы запустили. Представляешь, в комнатах можно включать свет!       — Дай просто воды.       Диксон протянул ему бутылку. Сделав несколько глотков, Рик поднялся с дивана, поправляя на себе одежду.       — Пойду к Карлу.       Голова закружилась, мужчина пошатнулся, хватаясь за спинку стула, и тут же оказался подхваченным руками Дэрила.       — Сядь, — Диксон аккуратно усадил друга обратно. — Я сам за ним схожу.       Парень проворно взлетел по лестнице, глаза шерифа невзначай отметили, как же он всё-таки отменно сложен! Настоящий следопыт — всё лучшее от Робина Гуда, Арагорна и Геральта. Даже шагов по деревянным половицам вообще не было слышно, хоть в тот миг в этом и не было необходимости. Дэрил вернулся быстро, развёл руками и сообщил, что пацан уже спит. Нелёгкий выдался день, да и в окнах тогда почти стемнело. Арбалетчик сел рядом и ткнулся носом в шею лидера, положив руку ему на грудь.       — Мы правда боялись. Очень.       — Тебе пришлось тащить меня? Я ничего не помню.       — Ну вот ещё. Ты сам же выбрал этот дом. Зашёл, убил двух зомби. А потом рухнул на эту лежанку и вырубился.       Голубые глаза смотрели на него так восторженно и игриво, что руки сами собой обхватили охотника, участливо прижав к груди. Дэрил прикрыл глаза, расслабленно выдохнув. Рик чуть подвинул свою руку, сжав лохматого Лиса сильнее. Внезапно Диксон вздрогнул и, хмыкнув, высвободил левое плечо.       — Что с тобой? — от проницательных глаз Граймса не ускользнуло болезненное выражение на лице Дэрила, хотя тот и старался это скрыть.       — Да, ерунда. Чуть зацепило во время взрыва. Не бери в голову.       — А ну-ка покажи! — Рик обеспокоенно глядел на упрямца и поглаживал его волосы. Нехотя парню пришлось вылезти из любимой жилетки и расстегнуть чёрную рубашку. Вот только снять её не получилось — ткань присохла к ране на запёкшейся крови.       — Что ты за человек? Почему сразу не сказал?       Вата, бинты и водка стояли на столике рядом, протянув руку, шериф взял всё нужное и осторожно, стараясь причинять меньше боли, отмочил полотно одёжки. Перед глазами во всей красе возникла картина исполосованной шрамами спины, и сердце болезненно сжалось. От всей души хотелось обнять этого юношу, не знавшего в жизни почти ничего хорошего, и одарить его такой нежностью и ласками, которых никто никогда не знал. Рана над лопаткой немного воспалилась. Диксона задело осколком, который, разумеется, нужно было сразу вытащить. Теперь же заживать будет дольше. Но медлить с помощью нельзя.       — Давай-ка ляг. А я поищу что-нибудь вроде щипцов или пинцета. И прошу! Не делай так никогда! Запомни: неопасных ран не бывает.       — Ты вот лучше самому себе это скажи, — буркнул Дэрил, укладываясь на живот и тяжело вздохнув. Чутьё не подвело профессионального полицейского: нужные ему вещи нашлись в ванной комнате. Мельком глянув на себя в зеркало, Граймс выругался и предпочёл поторопиться, убравшись вон от столь отвратительной картины. Как только Диксону удавалось смотреть на него с таким неподдельным восторгом и умилением? Любая баба давно бы свалилась в обморок, в лучшем случае прикрыла бы глаза руками и дня три близко не подходила. Вернувшись, шериф велел реднеку закусить подушку, быстро извлёк осколок и зажал чистой марлей хлынувшую кровь. Из глаз охотника скатилось несколько слёз, он весь был напряжён как камень. Но едва Рик закончил и переклеил рану пластырем, тело парня понемногу расслабилось.       — Всё, милый, всё. Сейчас боль утихнет.       Тёплая рука нежно водила по изуродованной спине, а воображение рисовало картины, как он касается этих жутких шрамов губами, покрывает их поцелуями, и страшные следы насилия пропадают под его лаской… Испытав облегчение, Дэрил приподнялся, потянулся было к рубашке, но она была вся перепачкана и намочена. Рука смахнула со щёки последнюю слезу. Наверное, ему было очень неловко перед Риком за эти слёзы, и Диксон прямиком отправился в ванную. Большое зеркало на стене отразило свет вспыхнувших лампочек и красивое загорелое тело парня, обнажённое по пояс. Водопровод, разумеется, не работал, и Дэрил умылся из ведра, которое сам же принёс сюда со двора. Взгляд вновь упал на зеркало. Прямо за ним в дверном проёме видна была фигура Граймса.       — Тебе руки помыть? Я сейчас. И да, спасибо…       — Не торопись. И ты ведь возился со мной дольше. А я вот так спасибо и не сказал.       Ответить Дэри и не удалось — тёплые объятия обволокли его со спины, чуть грубоватые, но приятные ладони легли на грудь. От этого по телу мгновенно пробежали электрические разряды, сходясь в один поток, по законам природы устремившийся вниз и отяжеливший пах.        — Рик… Что ты делаешь?..       Рубашка на лидере была расстёгнута, болезненно-чувствительная спина ощутила прикосновение горячей кожи и учащённое биение сердца. В зеркале перед ним возникла мечта из его шальных снов… Только Дэрил не верил, что такое вообще возможно между первым и лучшим с одной стороны и грязным деревенщиной — с другой. Вопрос охотника повис в воздухе. Сильная уверенная рука запрокинула его голову, рвано остриженные пряди щекотнули щёку кудрявого мужчины, и Диксон упал затылком на плечо шерифа. Ласки обжигали грудь, а шеи коснулись невыразимо мягкие и нежные губы. Вереница поцелуев поползла выше — по его скуле, по щеке и, наконец, остановилась в уголке губ. Ноздри ловили Его запах — такой знакомый, но всегда казавшийся неуловимым, недосягаемым… Следы побоев на лице делали Рика даже притягательнее: мужественнее и сильнее. Тонкие губы лучника задрожали. Голос получился исходящим откуда-то из самого чрева, без участия голосовых связок:       — Рь… Рик…       По коже бежала дрожь, разум отказывался верить в происходящее, а вскоре и вовсе улетел куда-то прочь: губы лидера коснулись его губ, полностью обхватили их. Нежный приятный язык провёл по контуру рта сперва снаружи, а затем изнутри, устремляясь ещё глубже. Дэри казалось, что он с головой окунулся в какой-то эфир, непостижимую и волшебно пьянящую субстанцию, в которую превратился сам воздух вокруг него.       Граймс держал его очень крепко, но нежно и чувственно. Дрожь в теле парня растворялась в его собственной плоти, с каждой секундой усиливая желание. Мужскому достоинству было уже откровенно тесно в плену старых джинс, но Рики оставался спокоен и внутренне благороден как средневековый рыцарь. Насладившись поцелуем в губы, он прильнул к пульсирующему кадыку, затем по ключице перешёл на плечо, запечатлев там весьма заметный и сразу же проявившийся след своей страсти. А после — мечта разгладить эти чёртовы шрамы любовью и лаской начала воплощаться в реальность. Он форменно не мог остановиться, вкладывая всю нежность в каждое прикосновение языка и губ, он искренне верил, что вот — сейчас — на глазах его произойдёт чудо, и уродливые глубокие полосы начнут исчезать как симпатические чернила. Левая рука продолжала удерживать Диксона, правая же расстегнула ремень его штанов, пуговицу, и старая потрёпанная одёжка сама скользнула вниз по бёдрам охотника. От прикосновения к налитой плоти Дэрил заскулил как собака. Голова метнулась на плече Рика из стороны в сторону, скулёж медленно перешёл в затихающее постанывание, но и его заглушил очередной поцелуй. Граймс поймал губы парня теперь уже с другой стороны, и молодой следопыт, чуть расслабившись, вжался спиной в его обнажённую грудь, толкаясь пахом в руку.       Это было божественно и прекрасно, главным образом в том, что продолжалось и продолжалось. Вкус глубокого поцелуя сменялся прикосновением к коже реднека — такой красивой и гладкой, что любой бы позавидовал, если бы не увечья. Ласки Рика ползли ниже и ниже, подступая уже к пояснице, которую он аппетитно вылизал, обнажив при этом головку члена и чуть сжав её, сомкнув пальцы в кольцо. Стоя на одном колене, шериф уверенно приближался к «святая святых», да и рыцарской выдержке тоже уже приходил конец. Облизав шоколад, хочется съесть эскимо целиком. И язык мужчины — теперь уже настырно и нетерпеливо — устремился внутрь вожделенного кольца мышц. Руки раздвинули крепкие выпуклые ягодицы, сжали их. Кончик языка достиг простаты и начал плавно её поталкивать. Диксон, едва держащийся на ногах, исступлённо упёрся руками о раковину. Чтобы не оставлять его без самого желанного, шериф приподнялся, вновь обхватил окаменевший член возлюбленного и вошёл в него пальцем второй руки. Дэрил вскинул голову, и оба на мгновение вновь увидели своё совместное отражение.       Ночь была очень холодная, дом никак не топился, но обоим было настолько жарко от происходящего, что кожа взмокла по всему телу, длинные волосы Дэрила прилипли ко лбу, а рубашка Рика давно уже валялась под ногами, затоптанная вместе с выцветшими драными штанами реднека. Парень не мог уже даже скулить — мягкие толчки пальцев Рика в его простату создавали эффект медленного высасывания из бутылки самого дорогущего вина в мире, какого нищий парень никогда не пробовал. Вино не ударяло по башке, а, напротив, играло злую шутку, медленно, но верно утягивая в омут эйфории, застилая остатки разума, если они там вообще ещё были. Кольцо расслаблялось и растягивалось, впуская шерифа в себя уже двумя пальцами, а потом и тремя. С члена на руку Граймса и на кафельный пол падали крупные капли предсемени. Ему и хотелось бы заскулить, даже может быть завыть или заорать на весь дом. Но среди сладостного тумана вдруг откуда-то возникла мысль о спящем наверху Карле. Кадык дёрнулся, и Дэрил проглотил ком. Старший же, поймав момент полного обвисания на его руке и блаженного расслабления, щёлкнул застёжкой своего ремня, приспустил штаны и с наслаждением вжался изнывающим членом в задницу парня. Он давно уже приглядел на полочке пузырёк с ароматическим маслом для ванной, воспользовавшись содержимым которого, ткнулся и плавно вошёл головкой. Но тут случилось форменно непредвиденное.       Диксон дёрнулся, мгновенно выйдя из эйфории, весь сжался и свернулся в углу в клубок, обхватив руками колени и спрятав в них лицо, вновь сплошь орошаемое слезами. Ничего не понимая, Рик бросился к нему, опустился рядом на корточки, но стрелок выставил вперёд руку, не подпуская к себе вплотную.       — Дэрил, что с тобой? Милый, что? — в ответ кисть руки лишь метнулась из стороны в сторону, а изнутри вырвались протяжные глухие рыдания. — Дэрил… Ответь. Мне казалось, у нас всё взаимно. Что ты любишь меня как и я тебя люблю.       Голова охотника приподнялась, на Граймса устремился полный боли и неверия взгляд покрасневших глаз. Несколько секунд они напряжённо смотрели один на второго. Рыдания форменно душили реднека, но в конце концов он позволил дотронуться до себя, а после сам бросился в объятия шерифа. Лохматая голова беспорядочно кивала, ушей достиг хриплый шёпот:       — Я тоже тебя люблю!       — Но тогда что же? И почему?..       Руки Диксона вцепились в мужчину мёртвой хваткой. Рик обнял и приподнял его, медленно отвёл в спальню, уложил в постель и лёг рядом. Пригревшись, Дэрил немного успокоился, несколько раз вздохнул всей грудью и прошептал:       — Я очень люблю тебя. И мечтал о тебе всегда. Но не могу.       Всё услышанное после повергло Граймса в самую безудержную ярость, какую он только испытывал в жизни. А его отношение к Дэрилу из искренней, но в чём-то авантюрной влюблённости переросло в глубокое и всепоглощающее чувство, лишь крепнущее с годами.       — Мне было восемнадцать, когда я встретил одного парня. Он был из Аклахомы, а к нам приехал гостить у родственников. Он был богаче меня. Да что там! Все вокруг ведь были нас богаче. Мы влюбились как сумасшедшие, чуть не с первого взгляда, и месяц не расставались. Он катал меня на мотоцикле, давал свой байк кататься одному. Мерл тогда умотался куда-то на море с друзьями и с девками, отец беспросветно бухал. А мы были свободны и счастливы. Мне было хорошо и радостно с ним, весело и спокойно. Он даже обещал, что заберёт меня с собой в конце лета, что мы будем жить вдвоём в его доме. Как же я был тогда счастлив!       Тело Дэри вновь вздрогнуло, и Рик прижал его к себе ближе, поцеловав в макушку. Парень несколько минут собирался с мыслями, ему явно приходилось тогда очень тяжело. Но обратной дороги не было.       — Мы много целовались и ласкали друг друга. Но всё не решались сделать это по-настоящему. Он только пояснял всё время, что все фильмы врут, и приятнее тому, который отдаётся второму. Говорил, что знает это по себе, любит меня и в первый раз отдаст мне всё удовольствие.       Рик внимал каждому слову, кожей ощущая, что услышать ему предстоит о чём-то по-настоящему страшном и трагическом. Раскосые глаза Диксона бегали из стороны в сторону, он подбирался к самой сути, к тому, что труднее всего выплеснуть из себя. Но теперь он знал о любви Рика. И это стало мощным стимулом расстаться, наконец, с гнетущими оковами прошлого. Закрыв глаза и выдохнув, Дэрил продолжил.       — Однажды, перед последним летним уик-эндом, он сказал, что его богатенький дружок уезжает куда-то, и в нашем распоряжении будет шикарный загородный дом с бассейном, баром и прочей хренью. Он сам приехал за мной ещё днём, привёз туда. Мы купались и загорали, пили шампанское. Единственный раз в жизни я тогда пил шампанское. А теперь задаю себе вопрос — в честь чего? Ближе к вечеру приехали две машины ребят. Он представил их друзьями. И сперва всё было весело. С ними были девушки, я и подумать ни о чём не мог. Все напились, курили травку. И как-то невзначай мы оказались в полуподвальном помещении. Там не было окон, только кожаные диваны и странные приспособления на стенах, какие-то вещи, словно в камере пыток. Мой «возлюбленный» шептал мне, что всё хорошо, и за такое миллионеры платят крутые бабки. В общем… Они приковали меня руками к стенам. Сперва прикалывались и заводили. А после…       Дэрил закрыл глаза рукой, а Рик ощутил, как внутри него — безо всяких зомби и недругов рядом — просыпается страшный, клыкастый и бешеный зверь.       — Я должен договорить, да. Теперь я должен всё тебе сказать, — в течение многих лет потом Граймс размышлял, какой же ценой Диксону дались те слова, которые он в тот миг услышал! — Не все мои шрамы — заслуга пьяного отца. Большинство из них вот с того чудесного уик-энда. Сперва они взяли маленький мягкий кнут. Но потом… В глазах потемнело от первого удара, рассёкшего спину. А после ещё. Думаю, ты понимаешь, что было потом. Все они по очереди вытворяли со мной что хотели. Парень, которого я любил всей душой, которому я поверил, стоял и просто смеялся, когда его дружки совали мне в зад свои члены и наслаждались моей болью. А, оторвавшись по полной, бросили на пол несколько пятидолларовых купюр, назвали вкусной шлюхой и ушли, отстегнув от цепей и оставив в крови на полу. Больше я их никогда не видел. Не знал, куда они уехали и, конечно, не мог рассказать о таком отцу или брату. Ты первый, кто знает. Поэтому я… Я помню ту боль! И я… Я слишком грязный для тебя, не только снаружи.       Дэрил чуть коснулся губами плеча шерифа и попытался отстраниться. Даже может ушёл бы, если бы Рик со всей силой не вернул его и не накрыл собой, целуя страстно, безумно и очень чувственно. Не получивший своего член мгновенно вновь встал, головка болела, с наслаждением потираясь о ладное, чуть влажное от переживаний тело. Зажатое между их торсами достоинство Диксона тоже болезненно твердело и подрагивало. Поцелуи становились просто беспорядочными укусами. Руки ласкали друг друга, не отпуская. Согнув в колене ногу любимого, Граймс сжал пальцами тыльную её часть, медленно продвигаясь выше, потом и вовсе метнулся вниз, покрывая чувствительную кожу яркими настырными поцелуями. Вздёрнутый член маячил прямо перед глазами и был мгновенно, нежно и ласково поглощён. Нога парня придавила плечо шерифа. Дэрил выгнулся, застонал и не смог уже сдержать себя, изливаясь прямо в нутро своего кудрявого лидера. Чуть приподняв его и обмазав кольцо головкой в дорогом густом масле, Рик шепнул реднеку:       — Не бойся, забудь. Того прошлого больше нет. А я никогда не причиню тебе боли! Я буду любить тебя и только тебя. И даже если нам придётся расстаться — запомни! Я найду тебя и вернусь!       Оба мужчины почти не ощутили никакого толчка. Горящая и жаждущая головка очень естественно проникла внутрь, прижав простату и вновь отсылая в мозг реднека флюиды пьяного и сладкого эфира. Губы Рика ласкали его грудь, язык обводил по контуру татуировку над соском, а после, приподняв руку парня, Граймс проник глубже, целуя тыльную часть плеча — тоже татуированную и такую манящую. Дэрил отвечал на поцелуи, слабо, но тепло лаская ягодицы Рика. Тело его подавалось медленному торжественному ритму, будто бы на пластинке рядом звучал вальс Мендельсона. Открыв глаза, он понял, что теперь уже Рик боится и переживает за него. И тогда… Молодой охотник резко подался вперёд. Застонав, оба достигли полного единения и начали двигаться слаженно, в такт и всё напористее. Старший с трудом воспринимал действительность — столь ярки и прекрасны были ощущения. Младший же и вовсе видел под закрытыми глазами, как плавает в тёплом парном молоке, запах которого странным образом сохранился в его памяти откуда-то из детства… Полностью расслабленное тело ловило каждую ласку, как губка, всасывающая на палящем солнце драгоценные капли редкого живительного дождя. И всё было так, что вот же оно — две разорванные половины, приложенные одна к другой и безупречно сошедшиеся! Вот же эта деталь причудливого конструктора, что потерялась много лет назад, а теперь вдруг нашлась, и горстка бесполезного хлама стала полной картиной…       Кудрявая голова шерифа откинулась назад, когда плоть его впервые изверглась с таким наслаждением и чувством обретения своей половинки, что собственно голове осталось только упасть — сперва на грудь, а потом на плечо любимого. Губы младшего — всё ещё почти белые после такого стресса — немного подрагивали и ловили воздух. Дэрил во второй раз кончил между их тел и теперь вслепую, с закрытыми глазами, подтягивал Рика к себе, желая уткнуться в тёплую, родную уже грудь своего лидера.       — Я не верил, что это может быть так прекрасно…       — Теперь это всегда будет столь же прекрасно. Может быть, даже прекраснее, милый. Потому что я люблю тебя. Потому что ты любишь меня. И мы — половинки одного сердца, мой Дэрил!

***

      — Рик! Да проснись уже, парень! Ты точно не болен? Лоб горячий. Вроде как не раненый.       Голос Кабана заставил в конце концов выйти из Зазеркалья, в котором мужчина пребывал очень долго. Уходить не хотелось. Он даже тянул руки, мысленно умоляя забрать его обратно, в тот день, когда они с Дэри впервые стали истинно родными друг другу. Фактически поженились. Ведь для этого не нужно никаких костюмов, колец, восьмиэтажных тортов, вина и кучи гостей.       — Рик… Ты всех перепугал. Этот Дэрил. Ты всё время повторял одно имя. Он твой любимый? Твоя семья?       В бараке повисла долгая пауза. За полтора года он ведь так и не рассказывал никому о своих отношениях с молодым арбалетчиком. Поведал только, что не простил жену-изменщицу, похоронил сына и принял, как родную дочь — плод измены Лори с его лучшим другом.       — Да не пугайся ты так. У меня у самого остался в Нью-Йорке парень.       — А я похоронил, считай, мужа.       — Рик! Если честно, никто и не ждал, что такой мужик как ты, мог бы влюбиться в Золушку из мультика.       Приподнявшись и выпив немного воды, Граймс кивнул. Глубоко выдохнул и ответил:       — Да. Дэрил — моя семья. Моя правая рука, мой третий зоркий глаз, мой друг, мой брат и любимый муж тоже. Моя половина Сердца. И я вернусь к нему. Я обещал. Поэтому мы должны выбраться отсюда. Мы должны освободиться.       — Прости, друг. Но без оружия никак! Мы не сможем захватить аэродром и ангары с военной техникой. У нас даже машин не будет смотаться.       — Значит надо найти это оружие.       — Рики, где?       — Была одна байка, что где-то под островом Сен-Симона есть вход в секретные бункеры и арсенал. Один парень говорил нам об этом, но потом его укусили и…       Рик вздрогнул и попросил товарища повторить.       — Под островом Сен-Симона? И его укусили? Кажется, я знаю, где этот вход!