***
Микаса уже третий день не могла найти себе места. На работе была сама не своя, даже чуть не спутала обычное молоко с безлактозным. Благо быстро заметила, а то наслушалась бы разного. В её голове стоял один вопрос, который задала ей эта странная дама. «Готова ли ты выпустить со мной новую коллекцию?» Аккерман колебалась. Её заметил выдающийся дизайнер одежды. За эти дни она успела посмотреть все её показы и интервью. Это была действительно странная женщина. Каждая идея зарождалась у неё спонтанно. Она не была одной из тех модельеров, создававших уродские костюмы и продавая их за три дорога. Они были обычными, но в них был свой шарм, своя изюминка. Как-то она прогуливалась по британским улочкам и заметила парня полностью в чёрном. Он явно относился к какой-то субкультуре — весь в цепях и в мешковатой одежде, чём-то похож на металлиста. Она так вдохновилась его образом, что создала строгие костюмы, разбавив их цепями. И так было почти со всем, она вдохновлялась окружающим — людьми, животными, природой. А тут Микаса. Она же даже ни разу не швея. Штопать дырки в рубашке и армейской куртке, это тебе не одежду шить. Она не годится для этого. Микаса покосилась на свою сумку, рассматривая небольшие цветы на мягкой коже. Да уж, с ней пришлось повозиться и поломать пару тройку иголок. Провела рукой по вышитой глади и невольно вспомнила мамины глаза. Как сталь на новых клинках, ещё не поцарапанных и не запятнанных кровью титанов. Никудышная. Она первоклассный солдат, сильнейшая после Леви, бесстрашный воин, но никак не модельер. Смотрит на свои руки и мотает головой. Нет, не созданы они для чего-то прекрасного. Тяжело вздохнув, тянется к сумке, чтобы достать телефон и в руки её попадает свернутый лист. Письмо Жана, которое она таскает зачем-то с собой. «Искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном», — читает эту фразу раз за разом, хоть и выучила её уже наизусть. Вроде решила для себя всё, но почему так сложно принять решение. Всегда такая была, следовала по чужой указке всю свою жизнь, а теперь… Ничего не изменилось. Ей нужно с кем-то поговорить, нужно посоветоваться. Леви на работе и сегодня не вернётся, доставать Жана, чтобы он сказал ей всё то же самое, что написал в письме? Нет уж. Она опускает голову и пялиться на белый экран телефона, листая свою короткую телефонную книжку. Жан, Кларк, Леви, Управляющий Оливер, Ребекка. Смотрит на последний контакт и знает, что она единственная с кем Микаса может поделиться. Смахивает имя право и начинается звонок. — Алло, — Ребекка поднимает трубку, а Микаса слышит успокаивающийся голос. — Привет. Я не отвлекаю тебя? — Нет, у тебя всё в порядке? — Да, я просто… — ей немного стыдно, Ребекка и без того много сделала для неё, а тут она со своей нерешительностью. — Что-то случилось? — беспокойно спросила Андерсон. — Я могу приехать к тебе сейчас? — выпалила Микаса на одном дыхании. — Мне нужно поговорить кое о чём. — Да, конечно. Я буду ждать. — Спасибо. Дорога до Ребекки заняла у неё не больше двадцати минут. Она заранее созвонилась с Альваро, что не придёт на занятие сегодня. Скорее всего ей нужно будет учить французский. Её преподаватель сойдёт с ума — перескакивала с итальянского на немецкий, а сейчас… Ещё ничего не известно, а она уже надумала всего. Сейчас Ребекка ей скажет, что она дурочка, чтобы сидела тут и не высовывалась. А то напридумывала уже. Она поднялась до нужного этажа, зажав звонок. У неё были ключи, до сих пор были, но она не стала вламываться так в чужой дом. Она же больше не живет тут. — Микаса, заходи, — Ребекка приобняла её, впуская в дом. — Будешь чай? Микаса согласилась, снимая с себя кроссовки. Сейлем напрягался заметив в доме чужака. Когда Микаса жила у неё, кот нейтрально реагировал на неё. Гладить себя не давал и рядом сидеть тоже, но хотя бы не шипел и не кидался на ноги. Ребекка в шутку называла его собакой, охраняющей свою территорию. — Ну, как тебе Мюнхен? — Красивый, но совсем другой, — ответила она, устраиваясь на кухне. Хотела бы она посетить его ещё раз. Земля такая большая и Микаса бы хотела посетить каждый её уголок. Реки огня, ледяная земля, песчаные поля… Она грустно улыбнулась, вспоминая о том, с каким энтузиазмом рассказывал про всё Армин. Ей бы хотелось увидеть все эти удивительные места вместе с ним и Эреном. Как было бы здорово, будь они вместе с ней. Здесь. — Никогда не была там, только в Лондоне. Но я думаю ещё успеется. Ты не обращай внимание на бардак, собираю вещи, надеюсь успею к приезду Леви, а то у него инфаркт случится, — усмехнулась она, доставая чашки. — Собираешь вещи? — удивилась она. — Ты уезжаешь куда-то? — Да, а Леви разве тебе не сказал? Она только отрицательно мотнула головой. — Ясно. Я уезжаю в командировку на шесть месяцев, вот и пакую вещи. — Значит, Леви переедет сюда? — в ней загорелась маленькая надежда, что, если она и уедет, то это не будет выглядеть так, будто она бросила Леви, когда месяцами ранее говорила, что ей одиноко. — Не знаю, но скорее всего нет. Мы говорили об этом утром, но он ясно дал понять, что переезжать не собирается. Да и тебя оставлять одну не хочет, — Ребекка поставила рядом с ней чашку с ароматным чаем. — Вот, как-то так. Значит он отказался из-за неё? Микасу укололо чувство стыда. Не этого она хотела, точно не лишать своего бывшего капитана личной жизни. Не будет же он нянчатся с ней до самой смерти. Он безусловно самый близкий и родной человек в этом городе, тот, кто понимает ее лучше остальных, ее семья, её названный дядя. Пусть они не говорят, что любят друг друга и ценят, пусть не ужинают каждый день вместе или не проводят каждые выходные на заднем дворе. Пусть нет. Но они это делают по другому. Леви покупает ее любимые вафли, следит, чтобы они были в верхнем шкафчике справа. Микаса каждый вечер проветривает его комнату и старается не шуметь утром, чтобы он лучше спал. И таких мелочей много. Каждый делает это на интуитивном уровне, но они замечают все эти маленькие жесты. Никогда не скажут лишних слов, вместо этого докажут делом. Но то, что сейчас делает Леви вызывает в ней чувство стыда. — Ребекка, я на самом деле хотела поговорить, — та, еле заметно кивнула, показывая, что готова слушать её. — Тогда в Германии произошло кое-что. — Ребекка напряглась, готовясь услышать страшное. — Одна женщина заметила на моей сумке вышивку и заинтересовалась ей. Оставила визитку, чтобы я с ней связалась. Жан сказал, что она известный дизайнер. И тогда, в аэропорту, я позвонила ей. Она предложила мне поработать с ней, выпустить её новую коллекцию. Я сказала подумаю и у меня остался день, чтобы дать ей ответ. Я знаю, это звучит странно, но, — Микаса прервалась, заметив как Ребекка залилась в улыбке, её реакция показалась ей странной и неожиданной. — Это же здорово! — восторженно произнесла Ребекка. — Что за дизайнер? — Элеонора Дешанель, но, вроде, это прозвище, её настоящая фамилия Ларибуазьер. Я очень много прочитала о ней и не знаю, соглашаться ли мне. Она очень талантлива и я думаю она ошиблась. Тут же восторг Ребекки сменился на непонимание. — Ты хоть понимаешь, как крупно тебе повезло оказаться в нужном месте в нужное время? Такой шанс выпадает раз в жизни, а может и не выпасть совсем. — Да, но вдруг у меня не получится. Я же совсем не умею шить, — Микаса искала оправдания, наверно, больше для себя, чем для Ребекки. — Боюсь подвести её. — И что с того? Пока не попробуешь не узнаешь. И, вообще, с чего ты решила, что тебе нужно уметь шить? Послушай, я думаю, она весьма не глупа и понимает все риски. Микаса, не глупи и соглашайся. Ребекка была права, но что-то её останавливало. Она боялась. «А вдруг» засело у неё в голове и не поддавалось ничьим уговорам. Андерсон заметила смятение в её больших глазах, кинув только короткое «Я сейчас», метнулась в сторону прихожей. Она активно рылась в сумке, зачем-то доставая кошелёк. Вернулась она уже с медной монетой. — Предлагаю облегчить муки твоего выбора — подбросим монетку. Выпадет Линкольн — согласишься и поедешь в Париж, нет — останешься тут, — предложила Ребекка, звонко ударяя монетой об стол. — Как можно полагаться в такой ситуации на цент? — возмутилась Микаса. Предложение Ребекки казалось ей абсурдным. — Ты уже давно решила всё для себя и пока монета будет в воздухе, ты дашь ответ, несмотря на то, что выпадает. Вот и всё. Микаса хмыкнула. А ведь и правда, она в глубине души очень хочет поехать, даже несмотря на страх. А всё это просто глупые отговорки, больше для самой себя. Всю ее жизнь за неё решали другие люди, все важные вопросы обходили ее стороной, никогда раньше она не делала то, чего сама хочет. А сейчас она хочет уехать и попробовать что-то новое. Она хочет увидеть мир, хочет свободно говорить на итальянском и французском, хочет, чтобы ее признали. Она уже давно для себя решила, ещё там, в аэропорту. Больше не будет той Микасы, второй сильнейший воин человечества погиб смертью солдата. Она умерла вместе со всеми сожалениями, вместе с болью и несбыточными мечтами. Тут ее новая жизнь, которую она проживёт счастливо, наполнит всеми красками мира и не обернётся назад. Она заслужила. — Ты права, я правда всё решила. Мне очень хочется поехать, позвоню ей утром, у них кажется сейчас ночь, — задумалась на секунду Микаса, — вот только Леви. Как думаешь, как он отреагирует? В этом момент входная дверь хлопнула, кот тут же проснулся и побежал к двери, учуяв знакомый запах. — Сейчас и узнаём, — повела плечами Ребекка, соскакивая с места. Это был тяжёлый разговор. Ребекка всецело поддерживала решение Микасы, когда Леви скептично отнёсся к предложению какой-то дамочки. Ну не бывает такого, если только в сказках. Всего нужно добиваться и чаще всего через боль. Ничего не бывает просто так, и Леви придерживался этой теории. Одна, черт знает куда, хрен пойми к каким людям, Микаса готова уже хоть сейчас рвануть первым рейсом. Леви понимал, что Аккерман не из робкого десятка, но сейчас все ее действия будут иметь ряд последствий. Он волновался за неё, но запрещать ей не станет, не в его характере. Он давно не ее капитан, а Микаса не его подчиненная. Она даже не его дочь, супруга или сестра, даже если бы и так, ограничивать чужую свободу никогда бы не стал. Заботиться — да, но запрещать — никогда. — Повторюсь ещё раз, я тебе не муж и не отец, уже давно не твой капитан, поэтому ты вольна решать сама, только понимай все последствия своего решения. Я надеюсь ты хорошо подумала? — уточнил Леви, где-то в глубине души надеясь, что она останется. — Да. Я хочу попробовать, если ничего не выйдет — вернусь, — четко ответила Микаса. — Хорошо, мешать не стану. Главное, будь осторожна, большего мне не нужно. — Обещаю. Я не наломаю дров, Леви. Подумать только, две самые близкие ему женщины оставят его в этом городе. — Вот и славно. Микаса, может поужинаешь с нами? Или вообще оставайся сегодня здесь, — предложила Ребекка, с горящими глазами. — Как в старые добрые, посмотрим фильм, а Леви будет отпускать свои неуместные комментарии? — Спасибо, было бы здорово, я отойду, хорошо? Ребекка кивнула, доставая из холодильника овощи и морепродукты. — Неуместные комментарии? — нашёлся Леви. — И вообще, у меня были на тебя немного другие планы. — Ой, да? Интересно какие же? — лукаво улыбнулась девушка, доставая телефон из кармана, — боюсь, дни календаря сегодня не на твоей стороне, милый. Леви взглянул на открытый Календарь, оформленный в отвратительно розовом цвете, и тяжело вздохнул. «Тупые фильмы, так тупые фильмы», — смирился он, доставая нож из ящика. Микаса совсем не чувствовала себя лишней. Всё было, как и несколько месяцев назад — она сидит напротив Ребекки, а рядом с ней Леви, единственное, они больше не препираются по каждому поводу, а Микаса не задаёт вопросы о том, как устроен внешний мир. Скажи ей, что она через полгода поедет в Париж к известному дизайнеру одежды, поедет в Мюнхен и встретит Жана, ни за что бы не поверила. Точно, Жан, она же обещала позвонить ему, вряд ли он спит. — Ребекка, спасибо большое, но я всё же поеду домой. У меня остались незавершённые дела. — Уверена? — уточнила Ребекка на всякий случай. — Да, спасибо за ужин, но я правда пойду. Ей оставалось только кивнуть и выйти, чтобы попрощаться. Они ещё не скоро увидятся. — Спасибо ещё раз и я, уже скорее всего, не смогу тебя завтра проводить. Поэтому пока, — она смущенно улыбнулась, опуская взгляд на Андерсон. Ребекка прильнула к ней, чтобы крепко её обнять. Сердце тревожно заколотилось. Почему-то сейчас она стала сомневаться, сможет ли она одна в чужом городе, а потом отпрянула, всматриваясь в серые глаза. Нет, перед ней уже не та Микаса, которую она впервые увидела в участке, сейчас перед ней уверенная в себе девушка, которая пойдёт к своей цели, несмотря на страх. — Тебе спасибо, я буду ждать фото с Эйфелевой башни, — подмигнула она ей. — Будь осторожна. — Я заеду завтра, решим, что делать с домом. Как доберёшься сообщи, — коротко отчеканил Леви, скрещивая руки на груди. Микаса кивнула и ещё раз обняла Ребекку на прощание. Передала наконец ключи, чтобы больше никакие обязательства ее тут не держали. Она не была суеверной, но в некоторые приметы почему-то верила. Дверь захлопнулась и Микаса выдохнула, впопыхах набирая Жана.***
В комнате было темно. Из открытого окна поступал холодный зимний воздух. Ребекка опустила босые ноги на деревянный пол. Шторы, волнами ударялись об изголовье кровати. Это не ее комната. Точнее ее. Была когда-то ее детская комната. Сбоку все тот же письменный стол и невысокий светлый шкаф. Она подходит к столу и берет плюшевого зайца, подаренного ей на Рождество. В эту же секунду слышит крик Джереми. Внутри все скручивается и она бежит по лестнице, почти спотыкаясь. Вот, на третьей ступени чуть было не отступилась. Она мечется из стороны в сторону в поисках младшего брата, но его нигде нет. — Здравствуй, Ребекка. Помнишь меня? Сердце замедляется, услышав мужской голос. Медленно поворачивается и там стоит он. Мужчина с пробитой головой. На пол уже накапало достаточно крови, а его левая нога развезла ее по всему дому. Она пятится назад, но натыкается на женщину. — Куда же ты сбегаешь? Совсем как в прошлый раз, — шепчет она ей на ухо и Ребекка, как ошпаренная отбегает от неё, снося подсвечники на столе. — Это же ты убила меня. Ты оставила моих детей без отца, а сейчас посмотри им в глаза. Ну же, смелей. За обе руки, запачканные кровью, ее хватают девочка лет пяти и мальчик чуть старше, так цепко хватаются своими маленькими ручонками, что она не может вырваться. Пытается кричать изо всех сил, но голос будто сел. Ни единого звука не выходит из глотки. Она нервно дышит, пытается вырвать руки, но тщетно. — Верни нам папу! — кричат они в унисон, что хочется заткнуть уши. Он подходит ближе, протягивая свою окровавленную руку к ней, размазывая ее по бледному лицу. Она щурит глаза до боли, поджимая губы и мотает головой. Нет, это всё не правда. Она не нарочно. Она не хотела. Она не убийца. Не убийца. Она просто защищала брата. А в голове отбиваются детские голоса, их будто размножили. Ни на секунду не затыкаются. Их гул перебивает знакомый голос, зовёт ее по имени и становится громче. — Ребекка, очнись, — потряс ее за плечо Леви, — проснись же. Она распахнула глаза и начала глубоко дышать, жадно вбирая воздух ртом и носом. В комнате горела лампа. Похоже Леви включил. Немного привстала, запустив пятерню в волосы. Это снова случилось. Идиотский сон. Сердце колотилось, как бешеное и похоже она опять плакала во время сна. Эти дети не перестанут ее преследовать. Смотрит на свои руки — чистые. — Ты в порядке? — спросил Леви, откидывая одеяло вбок. — Да, просто дурацкий сон, — ответила она, стирая ещё мокрые дорожки от слез. — Пойду попью воды. — Ты кричала. Она на секунду замерла. Когда это закончится? Ребекка откинулась на подушку и закрыла руками лицо. Спустя пятнадцать лет она всё ещё не может отпустить ситуацию. Мельком увидела его жену и двух маленьких детей, а их лица плотно отпечатались в ее памяти, уже ничем не сотрёшь. Осуждающие, полные горя, глаза, из-под земли достанут. Твердит себе, будто пытается убедить — ты защищала брата, ты не хотела этого, ты испугалась. И хоть бы раз поверила. — Эй. — Я убийца. Я, будучи ребёнком, отняла жизнь… у человека, — сквозь всхлипы говорит Ребекка, зарываясь лицом в одеяло, — я лишила маленьких детей отца. Я монстр. Я чёртов… монстр. До Леви начинает доходить о чём она говорит. Её бессвязная речь приобретает смысл. — Посмотри на меня, — отдергивает он одеяло, убирая её руки с лица, — ты защищала брата, была напуганной маленькой девочкой. Ты не виновата, слышишь меня? Она только отрицательно покачала головой, ни черта не услышав. — Ребекка, за моей спиной сотня, а то и больше убитых мной людей, я монстр для тебя? Взгляни мне в глаза и скажи! — требует он, взяв ее лицо в свои ладони. — Нет… — тихо всхлипывает она. — Я не слышу. — Нет, — уже чётче произносит она. — Тогда, какого черта ты себя таковой считаешь? Не сделай ты этого, что было бы с Джереми? Скажи мне! Ребекка молча смотрела на Леви, постепенно успокаиваясь. У неё, как всегда началась истерика, а он ее успокоил. Дыхание выровнялось, мысли стали чистыми. Она прикрыла глаза и уткнулась носом ему в грудь. — Успокоилась? — уточнил он, поглаживая ее по голове. В районе груди послышалось приглушенно «ага». Она слушала, как размеренно бьется его сердце и успокаивалась. Тук-тук. Сейчас бы она пол ночи проплакала, крича в подушку, чтобы соседи не услышали. Не будь тут Леви. Ее спасательный круг, в этом океане страха. — Спасибо, — просипела Ребекка, отпрянув от него. — Давай спать, — Леви откинулся на подушку и приглашающим жестом, подняв руку вверх. Следующий день дался обоим тяжело. И не из-за того, что они полночи не спали, но это тоже давало о себе знать. Рейс был в десять вечера и часы быстротечно утекали, как песок сквозь пальцы. Они неспешно позавтракали, перекидываясь обыденными фразами, ни слова не говоря о вчерашней ночи или об отъезде. Леви уже принял это, по крайней мере ему так казалось, а когда настал последний день, стало невыносимо тоскливо. «Это не навсегда. Она приедет на Рождество и на дурацкий день благодарения», — убеждал себя Леви, но прощание всё равно давалось ему тяжело. Ребекка уже несколько минут пыхтела у шкафа, пытаясь вытащить чемодан. Надо же было затолкать его так, что теперь хрен вытащишь. — Ты чего там кряхтишь? — поинтересовался Леви, заставая Ребекку в весьма интересной позе. — Не могу вытащить его, — прекратив свои попытки, она уселась на пол. — Давай сюда, — вздохнул Леви, хватаясь за ручку. Не прошло и секунды как он выскользнул из проёма, цепляя за собой несколько коробок. Из некоторых посыпались небольшие бумажки, письма и маленький фотоаппарат. Другая коробка больше привлекала внимание Леви. Вытянутая палка, в ярко-пурпурном цвете с двумя кнопками на конце. Зрачки Ребекки сузились и она поспешила запихнуть это обратно в коробку. — Что эт… — Ничего! — перебила его девушка и начала собирать остальные вещи. — Ты им пользовалась? Ребекка опешила. Как он понял? А потом до неё дошло, что она держит коробку ровно той стороной, где все наглядно показано. Почти чертова инструкция. Какой стыд. Она уже тысячу раз прокляла Хлою за этот подарок. — Нет! То есть… Это не то, что ты подумал, ясно? — Можешь взять его с собой, — усмехнулся он. — Мало ли. — Леви! Он присел рядом рассматривая небольшие фотографии в белых обрамлениях. На некоторых он узнавал Хлою, всегда улыбающуюся и показывающую язык на почти всех фотографиях, через один. Рядом с ней был высокий парень, с темными волосами и в очках. Он выглядел слегка замученным, но тоже улыбался. Рядом с ними была Ребекка — она почти не изменилась, разве что немного похудела. Леви вспомнил, как они впервые увидели первую фотографию. Не нарисованный портрет, а настоящую фотографию. Помнит, как ребята обсуждали, что когда все закончится обязательно сделают общее фото на память. Все закончилось, память осталась, только не на пленке. Взгляд упал на массивный аппарат, с радужной надписью полароид. — Мой старенький полароид, только уже нерабочий, — Ребекка взяла его в руки. — такие уже не продают. — У тебя же есть фотоаппарат, зачем тебе ещё один? — Этот выдаёт фотографии сразу, — она потянулась за маленькими фотокарточками, — на таких вот карточках. Это сохраняет воспоминания. Вот тут, мы на вечеринке в старшей школе, — она взяла очередное фото, — я тогда перебрала с алкоголем и поцеловала капитана футбольной команды. Мне на следующий день было ужасно стыдно. — Похоже, для тебя это частая практика, да? — хмыкнул Леви, напоминая ей о ее выходке. — Ах, ты, — она легонько толкнула его в бок, — всё, откровения закончились, а теперь, кыш отсюда. Его взгляд снова упал на чемодан и он опять окунулся в реальность. Почему каждый раз обретая кого-то, он в одночасье теряет всех? А что если она не вернётся? Что если она там погибнет? Он снова начинает утопать своих мыслях постепенно стирая грани реальности. И Микаса его оставит. А вдруг и это отродье наворотит делов? — Леви, ты слышишь меня? — окликнул его знакомый голос и он будто проснулся после долгого сна. — Подашь мне коробки, я уберу их на шкаф. Смотрит, а Ребекка уже стоит на табуретке, все вещи уже сложены в коробки, а она выжидающе глядит на него. Он, кажется, увлёкся. Поднял коробки и передал ей. Нужно избавляться от этих мыслей, иначе так и с ума сойти можно. Близился вечер, медленно приближая их к неизбежному. Они больше не разговаривали, только перекидывались бытовыми фразами — принеси-подай, каждый был в своих мыслях. Тайлер пообещал отвезти их в аэропорт, поэтому уже ждал их внизу. Ребекка стояла перед зеркалом в белом свитере и голубых джинсах, заправляя пряди за ухо. Пора. Она вышла из комнаты в гостиную, где ее ждал Леви. Ребекка подошла к коту, мирно спавшему на своём излюбленном кресле и погладила пальцами чёрную мордочку. Сейлем недовольно промурлыкал, будто проворчал, а потом ласково потерся об женскую руку. — Веди себя хорошо, ладно? Будь хорошим мальчиком, Сейлем, скоро увидимся. Она поднялась на ноги, тяжело вздохнув. — Пойдём? — Нет, — отрезал Леви и уверенно подошёл к ней. Обхватив её подбородок пальцами, он потянул её к себе, накрывая пухлые губы своими. Он знал, что ни за что не сделает этого в аэропорту, не приверженец он проявления чувств на публике, ничего не сделать. Пусть это останется тут, в этой квартире, где были только они, без посторонних глаз. Слишком интимный момент, даже интимнее блядского секса. Он целовал её будто последний раз, не желая заканчивать, отчаянно прижимая ее за талию к себе. Через поцелуй будто говорил все те, слова, которые никогда не сможет сказать — я буду скучать, я ценю каждую минуту рядом, мне будет не хватать тебя и ещё тысячу сопливых фраз, которые чужды Леви. Она отстраняется, а глаза уже на мокром месте. Черт, не этого он добивался. — Мне нужно чтобы ты мне кое-что пообещала, — говорит Леви, притягивая ее к себе за шею, касаясь лбом ее лба. — Что? — она почти шепчет, будто боясь спугнуть момент. — Береги себя. Обещай, что будешь осторожной. — Я же уже обещала, — напомнила она, но встречаясь с раздражёнными взглядом, повторила снова. — Обещаю, Леви. Все будет хорошо. — Хорошо. А теперь, идём, — отстранился он, оставляя на макушке короткий поцелуй. Аэропорт встретил своим шумом и общей суматохой. Одно остаётся неизменным. Ребекка нашла своего коллегу среди толпы, Алан был с невысокой женщиной средних лет. Она осмелилась предположить, что это его тетя, с которой он жил после смерти матери. По громкоговорителю объявили посадку. — Увидимся, да, детка? — Хлоя широко раскрыла руки для объятий и крепко прижала подругу к себе. — Удушишь же, — усмехнулась Ребекка, — я буду скучать по тебе, чудачка. Отпрянув от девушки, она перевела взгляд на Тайлера, который пожимал руку Алану и похлопывал его по плечу. — Вы молодцы, будем созваниваться, да? — он прижил к себе девушку, — мне будет не хватать тебя, сосед. — И мне, Тайлер. Звони мне, ладно? Он подмигнул ей в знак согласия, выпуская из своих тёплых объятий. А сейчас самое сложное. Она поджимает губы, а стук ее каблуков по гладкому кафелю, как обратный отчёт. Крепко прижалась к нему, надеясь, что Леви не выпустит ее из своих объятий и она опоздает на чертов самолёт, который разлучит их. — Не плачь, — попросил Леви, наклоняясь к её уху. — А вот этого я не обещала, — уголок губ дёрнулся и она отпрянула. — Мой промах. Иди, опоздаешь же. — Я напишу, как доберусь. — Будто это обсуждалось. Ребекка мотнула головой, поправляя сумку на плече. Она же не хотела плакать, не хотела проявлять эмоции на людях. Но вышло, как вышло. Кинув вслед короткое «пока», направилась в сторону эскалатора. «Только не оборачивайся, не оборачивайся», — твердит она себе, иначе расплачется. Но организм не слушается, идя на поводу глупого сердца. Плевать уже на всё. Да, она слабая, пора это признать. Обернулась на секунду, встретившись с родными глазами и затерялась в толпе. Время пролетит, она и глазом не успеет моргнуть. Они скоро встретятся опять. А Ребекка даже не представляла, насколько скоро это произойдёт.