Sugar honey ice & tea

      Микаса сидела одна в мастерской, заканчивая с рукавами новой рубашки. Все уже разошлись по домам, но она решила остаться завершив дело до конца. В конце концов дома её никто не ждал. Две недели её болезни остались позади, и она вернулась к работе. Жан уехал в тот же день после внезапного звонка от некой Карин. От воспоминаний об этой таинственной незнакомки у Микасы дрогнула рука. Придётся переделывать последние стежки. И почему только одна мысль о ней так её раздражала?       — Ты всё ещё тут? — внезапно эхом раздался голос Матьё.       Микаса вздрогнула от неожиданности, чуть не испортив недавно прошитый рукав. Ножницы в её руке зависли в воздухе, почти перерезая аккуратные швы. Она совсем потеряла бдительность в этой реальности.       — Зачем так пугать? — спросила Микаса, убирая ножницы на стол. — Ты от Элеоноры? Как она?       Его лицо было раздосадовано. Матьё навещал её каждый день, разговаривал с её лечащим врачом и организовывал всю работу в мастерской. Не так давно Элеонору перевели в реанимацию и ее легкие функционировали только с помощью аппарата искусственной вентиляции лёгких. Ей даже не нужно было спрашивать, ведь с каждым днём её состояние становилось всё хуже.       — Улучшений нет, — утвердил Матьё, придавая себе непринуждённый вид продолжил: — думаю, скоро она вернётся к работе. Поводов для волнения нет. Ну, а ты?       — А что я?       — Ну, ты же хотела слетать домой, скоро день благодарения, ваш американский праздник, должно быть твоя семья будет ждать тебя.       — Семья, да-а, — тоскливо протянула она, заканчивая стежок.       День благодарения? Семья? Всё это лишь предлоги. Как только Леви сообщил ей об отце у Микасы будто ноги отнялись. Благо рядом был мягкий диван, когда она шмякнулась на спинку. В горле моментально пересохло и она словно рыба, выброшенная на сушу, только шевелила губами, жадно вбирая в себя воздух. Найдя в себе силы, она что-то промямлила ему в трубку, а потом начала плакать. Громко, ударяя кулаками диванные подушки. Этого Леви уже конечно не слышал. Её реакция была непонятна даже ей самой. Она уже давно пережила их смерть, тогда почему сейчас её пронзили тысяча стрел с самым страшным ядом, который медленно разносился по организму.       Она сидела не понимая, что ей делать дальше. Микаса боялась возвращаться туда, где ей снова будет больно, ведь одним отцом эта канитель не закончится. Потянется дальше. Мама, Карла, Гриша, Саша, товарищи, не вернувшиеся живыми, Эрен. Внутри её разрывало на части. Она пыталась отвлекаться, занималась французским и оттачивала мастерство в вышивании. Через неделю вышла на работу, чтобы избавиться от этой ноющей боли в груди. И поначалу ей помогало, но потом она оставалась одна и мысли лавиной обрушивались на неё, закапывая всё глубже и дальше.       День благодарения попадал на субботу поэтому она смогла бы немного задержаться. Микаса сняла небольшой дом на улице, где они с Леви раньше снимали жильё. Отели отталкивали её своей идеальностью. Все эти одноразовые шампуни, выглаженные простыни и белоснежные полотенца выглядели неестественным образом. Ей не хватало уюта. Глупо искать уют на два с половиной дня, но так или иначе, это поможет ей справиться с этим гнетущим чувством одиночества. Она могла бы остаться у Леви, но ей ужасно не хотелось его стеснять. Аккерман была уверена, что её названый дядя обязательно принял бы её к себе на выходные, но… Нет-нет, ей пора привыкать к самостоятельности.       Микаса быстро перекусила купленным сэндвичем в Старбакс, где уже работала новая девушка. Миранда, заметила она на бейджике. Это уже неважно. Она вымученно улыбнулась, забирая стаканчик со своим именем, написано размашисто и в конце ромашка с неровными лепестками. Она раньше рисовала милые мордочки, которые были приветливы с ней. Это уже не важно.       Ворота — чёрные, пугающие, холодные, когда к ним прикоснешься. Микаса прошла мимо памятников — обветшавших, так что камень сыпется и абсолютно новых, гладких, без единой царапинки. И вот она взобралась на небольшой холм, чтобы сердце её разбилось и разлетелось вдребезги. Микаса тихо опустилась на корточки, коленями задевая холодных снег, который вмиг тает от горячих капель, капающих с её подбородка. Рядом уже давно увядшие цветы, кажется лилии. Их уже давно запорошило снегом, но пару пожелтевших лепестков выглядывают из снежного одеяла.       «Наверное, Леви приходил», — подумала она про себя.       Её глаз цепляется за имя на соседнем надгробии. Кушель. Значит так звали маму капитана.       — Значит, коротышка все же сказал тебе, — Микаса заслышав за спиной хрипловатый голос, вмиг поднялась на ноги.       Она обернулась, заочно понимая кому принадлежит эта шепелявость. Леви между делом упоминал про Кенни и говорил держаться от него подальше. Она нахмурилась, стараясь держаться на расстоянии вытянутой руки. С их последней «встречи», если это можно так назвать Аккерман постарел. Морщины у глаз стали ещё глубже, появилось несколько на лбу и у рта. Микаса не боялась, просто стояла прожигая взглядом Кенни.       — Что, мой горячо любимый племенник и про меня успел рассказать? О том, какой Кенни злой и плохой дядя? — открыто издеваясь, усмехнулся Кенни.       — Сказал держаться подальше от вас, думаю, последую его совету, — холодно ответила Микаса, отряхивая снег с колен.       — И за что же ты меня вдруг невзлюбила? — вдруг испросил Кенни, ставясь рядом напротив могилы Кушель.       Микаса перевела взгляд на высокую фигуру Аккермана. На его шляпе устроились маленькие снежинки снега, медленно тая и оставляя после себя бусинки влаги. Удивительно, что сам потрошитель спрашивает о том, почему его вдруг невзлюбили.       — Вы пытались убить моих товарищей, — честно ответила Микаса, оставаясь на месте в ожидании дальнейшего ответа. Какой же наглый вопрос он задаёт. Будто и сам не знает ответа.       — И правда, — тихо рассмеялся Кенни, — ну, а ты, Микаса, чем лучше меня? — он осторожно обошёл её, становясь по левую руку от неё. — Разве ты никогда не убивала для цели? Или ради близких? В конце концов, чтобы просто защитить себя?       Она нервно сглотнула, в надежде, что Кенни не заметил. Он прошёлся по её биографии, ненароком вытряхивая из её памяти отрывки из воспоминаний. Самым свежим было резня у порта. Иначе не назовёшь. Она была кровожадна и хладнокровна. Микаса ненавидела себя с каждым замахом, с каждой пролитой кровью, с каждым истошным вздохом. Её одежда, волосы, кожа — всё пропахло смертью. У неё была цель, был приказ. Так она это оправдывала. А потом просыпалась в холодном поту. Она взглянула на могилу отца. Он, вероятно, не гордился бы ей.       — Вы знали моего отца? — внезапно спросила Микаса, решая перевести неприятную для неё тему.       — Заочно. Мой дед знал его, — Кенни ответил сразу, будто знал, что она спросит это сейчас, — Аккерманам тогда нелегко пришлось, но вы, сопляки уже не застали этого. Приходилось выживать разными способами, чтобы не помереть собачьей смертью.       — Мой отец подвергся гонению со стороны правительства, как и моя мама. Мы жили в лесу, подальше от города, он никогда не занимался преступностью.       — Вам повезло чуть больше, чем нам с Кушель. Знаешь, в Подземном городе не разгуляешься, — усмехнулся он, поправляя шляпу. — Хочешь жить умей вертеться, знаешь такое?       Она выпрямилась, устремив свой взгляд вперед. На билборде была реклама нового жилого комплекса, он подсвечивался парой фонарей сверху. Край уже отклеивался и раскачивался на ветру, как будто старался приклеиться снова. Кричащая фраза — призыв к действию, а на синем фото семьи из четырёх человек. Скорее всего они и семьей то не являлись. Обычные модели, изображали счастливую семью. Нашли где разместить рекламу. Микаса всматривалась в дурацкую рекламу, невольно завидуя этим людям. Будет ли у неё так или ей остаётся только мечтать? А будь сейчас отец с мамой живы, смогли бы они жить, как раньше? Собирались бы они вместе на общие праздники вместе с Леви, с Кушель и Кенни? Конечно же нет, что за глупости. Она тряхнула головой, будто сбрасывая ненужные мысли, от которых стало щипать глаза. Рядом послышался хруст снега — Кенни забрал цветы с могилы Кушель, чтобы выкинуть завядшие лилии и вероятно собрался уходить. Ей в голову стрельнула ужасно нелепая и глупая идея. Она собиралась ослушаться Леви. В конце концов он ей больше не капитан.       — Постойте, могу я попросить номер вашего телефона?

***

      Леви уже битый час сидел за учебником NCCA, параллельно записывая непонятные термины. От Саманты пока не было вестей, поэтому он усердно старался как можно скорее выучить материал. Несколько дней в неделю брал подработки курьером, чтобы совсем не одичать в четырёх стенах. Ему осталось не так много, поэтому в начале декабря он планировал сдать экзамен. Поначалу было сложно. Леви никогда не учился в школе, никогда ничего не учил. Лекции о титанах не в счёт. Писать он научился вынужденно, когда Эрвин поставил его на должность капитана, а там уже хочешь не хочешь, пришлось выучить письменность. А если быть точнее правописание. С каждым отчётом его почерк становился более ровным и понятным, без клякс и разводов, которые Леви терпеть не мог. Ошибок в словах было всё меньше. Считать он научится ещё в Подземном городе. Вот и всё обучение. Леви всегда был самоучкой, поэтому не впервой.       Телефон на столе коротко звякнул, оповещая о новом сообщении. Леви отвлёкся, чтобы посмотреть уведомление.       «Леви, жду вас сегодня в гости в 7 вчера на Лорен стоит, 12. Микаса»       Микаса всегда приписывала своё имя в конце каждого сообщения. По привычке. Хоть и прекрасно знала, что её контакт высвечивается в графе отправитель. Леви насторожился. С чего бы Микасе приглашать его в гости, могла бы просто зайти. Ему сразу не понравилось, что она не осталась у него, оставаясь чёрт знает где. Микаса никогда его не слушала и удивляться нечему. Он взглянул на часы, понимая что на всё про всё у него пару часов. Откладывая учебник в сторону, Леви начал собираться, дорога займёт у него большую часть времени. И как он до этого жил там?       Как он и предполагал с учётом заторов на дороге у него ушло сорок минут. Он повернулся, слегка напрягая глаза, чтобы взглянуть на их прошлый дом. Свет в окнах не горел отчего Леви сделал вывод, что он всё ещё пустует. В отличие от дома, в котором остановилась Микаса. Он прошёл вперед, поднимаясь к крыльцу. Звонок, скорее всего не работал, поэтому Леви ограничился тремя короткими стуками. Послышался шорох у двери.       — Здравствуйте, капи… то есть Леви, — она подозрительно светилась от счастья, что Леви сначала показалось, что он ошибся дверью. — Проходите.       — К чему были формальности? — он потоптался на пороге, чтобы сбить снег с ботинок, — могла бы остаться у нас.       Микаса ненароком улыбнулась, когда Леви обозначил их с Ребеккой квартиру — «у нас». Она немного расстроилась, узнав, что она останется в Канаде на день благодарения из-за работы. Микаса считала её семьей. Ребекка стала ей старшей сестрой, которой у неё никогда не было, с кем можно было поделиться чем-то сокровенным или спросить совета.       — Что за повод и… — Леви резко замолчал заметив на крючке чёрное пальто и шляпу. Очень знакомую шляпу. — Что в словах «держись от Кенни подальше» тебе было неясно?       — Леви, пожалуйста, — начала Микаса, пока он сверлил её своими горящими от злости глазами.       — А вот и мой горячо любимый племянник, — Кенни вышел из соседней комнаты, на помощь к Микасе, — такой маленький, а шуму от тебя.       Микаса выжидающе смотрела на Леви, в надежде, что он не развернётся и не уйдёт послав её и Кенни куда подальше.       — Сегодня день благодарения и я решила, что неплохо было бы собраться семьей.       Леви чуть не поперхнулся от последнего слова, вылетевшего изо рта Микасы. Он бы рассмеялся в голос, хохотал до боли в животе, если бы умел. Она даже не знает этого человека, о какой семье она говорит?       — Стоишь там и мнёшься, как девка, проходи уже, — Кенни, как обычно, не удержался от своих фирменных высказываний в сторону Леви.       Он бросил яростный взгляд на дядю, вешая куртку на крючок. Кенни сидел во главе стола, а Микаса и Леви напротив друг друга. Она сразу поняла, что это было плохой идеей, особенно под прожигающий взгляд Леви. Если бы напряжение можно было увидеть, то оно бы чёрной тучей собралось вокруг них. Леви был главным сгустком негатива и если бы его можно было использовать, как электричество, то он бы смог осветить весь Детройт.       — Ну, что сидите, как на похоронах? — Кенни решил хоть как-то разредить обстановку, отпивая вино из бокала.       — Микаса, напомни мне, как ты пришла к тому, чтобы называть этого человека семьей?       — Этого человека? Следи за языком, сопляк, — не выдержал Кенни.       Микаса шумно выдохнула, закрывая лицо руками. Никто не говорил, что будет легко.       — Скажи, где я не прав? Или у Аккерманов принято бросать детей на произвол судьбы? — Леви с вызовом посмотрел на Кенни.       — Снова твоя шарманка «зачем ты бросил меня»? Решил вспомнить детские обиды?       Леви не отрицал. В тот момент он не понимал, думал, что это с ним что-то не так, что он плохой. Но, что он услышал спустя столько лет? Чушь про плохого отца. Какая же глупая отмазка. Он даже не пытался его найти, убедиться, что он жив.       — Не мог я тебя взять с собой, ясно? Со мной вероятность, что ты подохнешь была больше, чем будь ты один. Я выбрал меньшее из зол. И знал, что ты выживешь. Думаешь мне было просто? — Кенни отбросил свой шутливый образ, наконец-то открыв себя настоящего. — Я сожалею о своём поступке, это ты хочешь услышать?       — Пожалуйста, давайте прекратим, — вмешалась Микаса. — Лучше расскажите, что вам передал Эрен.       Леви слегка нахмурился, услышав имя Йегера. И что это он рассказал Кенни, что не рассказал ему?       — У каждого элдийца своя координата, поэтому Кушель, я, вы и все Аккерманы оказались в этом городе. Точка всегда одна — парковка сраного клуба в районе Бальмонта. Разница только в годах, — объяснил Кенни, но решил задать вопрос, чтобы опять не слушать обвинения или тишину. — Чем вы хоть занимаетесь?       — Уж точно не преступностью, как некоторые, — не упустил момент съязвить Аккерман.       — Простите, что у меня на пути не встретилась голубоглазая красотка, чтобы приютить, и мне пришлось выживать, — Кенни не отставал от племянника, вкидывая ещё дров в огонь.       Микаса не выдержав их игру «кто заденет больше», вышла из стола, скрываясь в соседней комнате. Дверь хлопнула. Микаса рухнула на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Какая же она глупая. Решила, что сможет обрести семью в мире без титанов. Она навсегда останется одна. Пора бы уже принять этот факт, а не строить глупые иллюзии в поисках семьи.       — А девчонка старалась вообще-то, — утвердил Кенни, искоса поглядывая на племянника.       Леви нечем было возразить. Он упёртый и принципиальный. Но Кенни был прав. Их путь с Микасой был самым простым из всех. Он не знал, через что приходилось пройти его матери, отцу Микасы и даже Кенни. Леви на секунду представил, как они мечутся на этой парковке, не понимая где находятся. У них была Ребекка. Упрямая, беспечная, временами странная. Он поджал губы, понимая, что сказал лишнего. Леви огляделся вокруг. А Микаса и правда готовилась, даже испекла утку. Аккерман был уверен, что она либо местами сырая, либо пересолена. Иными словами — есть невозможно. Но она хотя бы попыталась. Идиотские праздники теперь станут частью их жизни.       Леви отодвинулся и вышел из-за стола, направляясь в сторону куда убежала Микаса. Он легонько постучал костяшками об дерево, в надежде услышать разрешение войти. Леви услышал шорох сзади. Микаса вышла, уставившись на Леви чуть красными глазами.       — Возвращайся, обещаю, что не стану встревать, — Леви не умел извиняться, поэтому выдавил из себя что-то более менее похоже на извинения.       Микаса немного замялась у двери, но в конце концов это она их тут собрала, не может же она просидеть в комнате весь вечер. Она кивнула, возвращаясь на своё место. Оставшийся вечер прошёл спокойно, они старались не затрагивать прошлую жизнь, чтобы не разжигать дотлевающие угольки неприязни. Больше, как ни странно, говорила Микаса. Как и ожидал Леви, утку она не допекла, но хоть овощи не испортила.       — А чем вы будете заниматься, Кенни? — решила всё же спросить Микаса.       — Я пока не думал над этим, но есть у меня одна мыслишка по этому поводу.       Кенни правда не думал, что будет с ним после получения свободы. Да и с этой уличной шпаной он сегодня был, а завтра уже ищи-свищи. Даже будучи в команде, Аккерман полагался только на себя и особо ни к кому не привязывался. И привязываться — слишком громко сказано. Единственный кому он мог довериться — Нэштер, в котором он видел молодого себя. Может это и сыграло свою роль в сближении. Тот уже знал, что никогда не останется в Детройте. Бежал, как когда-то Кенни из Подземного города.       Внезапно у Микасы зазвонил мобильный, отчего она дёрнулась. Вытащив из кармана телефон, перевела взгляд на присутствующих и зажала на кнопку сброса. Это был Жан. У него сейчас должно быть где-то час ночи или около того. Микаса почему-то так обрадовалась этому звонку, сама не понимая причину такой радости.       — Иди уже ответь, не волнуйся, не перегрызём друг другу глотки, — Кенни, заметив это смятение в серых радужках, кивнул в сторону комнаты.       Ему и самому хотелось остаться один на один с Леви. Микаса воодушевленная кинула короткое «извините» и юркнула в соседнюю комнату. Леви проводил ленивым взглядом Микасу и отпил уже остывший чай. За всё время он больше отмалчивался и отвечал односложными предложениями, но не конфликтовал. И не хотелось. Как бы он не злился на Кенни, как бы не был обижен был в глубине души рад, что он жив. В его голову даже закралась мысль о том, что они когда-либо поговорят. По большей части Леви сам был виноват в их недомолвках, но внутри что-то не давало ему просто так вести беседу с дядей. Была ли эта гордость? Возможно, он и сам не мог ответить. Чувство было похоже на перешагивание через себя.       — Как ты выжил? — неожиданно для Кенни, спросил Леви.       — Было лето. Я по началу ничего не понял, подумал, что с катушек съехал. Потом этот сопляк появился, объяснил мне что к чему, — усмехнулся Кенни, вспоминая их разговор с Эреном. — Подворовывал где-то, бывало, что грабил минимаркеты, иными словами старался не подохнуть. А потом связался с местной шпаной.       Они замолчали. Отдалённо слышался смех Микасы и редкие машины, проезжающие мимо.       — Ну, а ты? Как ты сам Леви?       — Как ты выразился мне повезло, что я встретил «красотку с голубыми глазами». Она помогла мне и Микасе.       Леви водил пальцем по ободку чашки, раздумывая над тем, как бы его жизнь сложилась без Андерсон. Он уже тысячу раз прокручивал в голове, как бы он слонялся по улочкам, чтобы хоть как-то согреться и найти пищу. Глупо обвинять Кенни, что он пытался найти любой выход, чтобы выжить. Да, Йегер предусмотрел почти всё, кроме выживания. Молодец, ничего не скажешь. Задавался вопросом, а как прожила Кушель? Было ей тяжело или судьба на этот раз была к ней благосклонна?       — Почему отца Микасы и маму похоронили рядом? — Леви решил попытать удачу, а вдруг Кенни что-то знает.       — Мне то почём знать? Может из-за фамилии, — вслух размышлял Аккерман, — или они были рядом, как вы с ней, — он покосился на дверь, ведущую в комнату. — Этого мы уже не узнаём. Когда я нашёл её могилу, она была ухожена. Может и завела тут кого.       — Да, наверно, — отстранённо ответил Леви, утыкаясь в окно.       Снег медленно падал на землю, кружась под светом фонаря.       — Никогда бы не подумал, что на тебя, заморыша, хоть кто-то глянет, так ещё и такая девка, — отдалённо начал Кенни, раз уж тема немного коснулась людских отношений.       — Она не девка, — сквозь зубы процедил Аккерман, — что ты имеешь в виду?       — Не думай, что я тут советы раздаю, но я живу тут побольше твоего. И дело тут даже не в эпохе, женщины все падки на роскошь. А ты что можешь предложить? — Кенни заметил, как Леви уже приоткрыло рот, чтобы возразить ему, но тот тут же пресёк этот жест, — знаю, что ты сейчас скажешь — «она не такая», но все они не такие, когда найдут кошелёк толще и член длиннее твоего.       — Кенни, закрой рот, — рявкнул Леви, кидая гневный взгляд на дядю.       — Говорю так, потому что глаза у тебя блестят, как у преданного щенка, чтобы потом сюрпризом не оказалось.       Тут раздался спасительный звук, открывающейся двери. Микаса наговорившись, вышла к Аккерманам.       — Вот, про этот взгляд я говорю, — шепнул Кенни, когда она села на свое место.       — Я бы хотела, чтобы мы сейчас сказали пару слов благодарности в честь праздника, — начала Микаса, хлопнув в ладоши, привлекая себе внимания.       — Что за ерунда? — тут же нашёлся Леви.       Что за чушь она ещё придумала? Мало ей, что он сидит, как на пороховой бочке, готовый вот-вот взорваться и наброситься на Кенни с «распростертыми объятиями», так ещё и заставляет его произносить какие-то глупые благодарности. И кто придумал это дурацкий праздник?       — Это не ерунда, такова традиция, — терпеливо объяснила Микаса, — давайте, тогда я начну. Я благодарна, что вы согласились прийти на ужин, хоть для некоторых, — она выделила последнее слово, косясь на Леви, — это было сложно. И я также благодарна Эрену, что он позволил мне обрести тут новую семью, дал нам шанс начать всё заново, создал для нас мирную жизнь. Теперь вы.       Леви выжидающе молчал, не сводя взгляд с девушки.       — Я не буду говорить.       — Ладно, давай я скажу. От меня не убудет, — вклинился Кенни. — Я благодарен этому сопляку, что он дал мне ещё один шанс прожить мою никчемную жизнь. Я был бы благодарен ему чуть больше, если бы он ещё выдал мне дополнительную инструкцию по выживанию. И благодарен своим парням, кто не дал мне сдохнуть собачьей смертью среди дерьма.       Аккерман не особо подбирал слова, поэтому был прямолинеен и честен. Иными словами — вывалил всё о чём думал. В этом они с Леви были похожи.       — Теперь ты, Леви, — Микаса посмотрела на своего бывшего капитана в ожидании, что он проронит хоть слово.       — Я же сказал, ничего говорить не буду.       — Неужели тебе некого поблагодарить?       — Тут нет этого человека, — честно ответил Леви, — и он знает об этом без глупых речей.       — Поправочка — она, — прыснул в кулак Кенни.       Леви только шумно выдохнул. Он обещал не встревать и слово он держит. Каким бы придурком Кенни не был, в глубине души он был благодарен ему. Как бы он не упирался в свою гордость и обиду, Кенни был единственным близким родственником, не считая Микасы. В детстве, как и все дети он в нём души не чаял, пытался подражать дяде, тянулся у нему. И, как было больно, когда он вдруг осознал, что самому дорогому, на тот момент человеку, он оказался не нужен. Тяжело было осознать, что этот человек пытался всадить ему пулю в лоб. Ведь Кенни знал, что Леви его племянник и всё равно пытался убрать его с пути. Этого Леви всё ещё не понимал и не хотел понимать. Тысячу раз ставил себя на его место и не находил ни единого ответа, чем заслужил такое отношение.       — Спасибо за ужин, Микаса, — наконец ответил Леви, — мне уже пора идти.       — Я тоже пойду, — отозвался на его ответ Кенни.       Она кивнула, провожая своих гостей в гостиной. Коротко попрощавшись, без лишних сантиментов мужчины покинули её временный дом. Микаса не была на сто процентов довольна вечером, но спасибо и на том, что они выдержали пару часов в компании друг друга. Она была уверена, что со временем всё изменится. Они смогут так собираться без лишнего напряжения, витающего в воздухе и без искр между Аккерманами. Им всем нужно только немного времени.