one step closer

Когда уроки закончились, парни вышли на залитый солнцем дворик перед зданием школы, чтобы пройти к своим машинам. Кавин был погружён в свои мысли, всё ещё размышляя над поведением Тама, когда ЭмДжей неожиданно пихнул его локтём: – Эй, Кавин, смотри. Парень проследил за направлением его взгляда. В нескольких метрах от них стояла Мона, оглядываясь вокруг, ища кого-то. Сердце пропустило удар от неожиданности. Что она тут делает? – Я... – Кавин повернулся к друзьям, – Думаю, я должен с ней поговорить. Может, она пришла как раз ко мне. Взгляд против воли метнулся к Таму. Тот выглядел напряжённым и... Кавин решил не думать об этом. Опять анализ. Грёбаный анализ. Сколько можно? Он развернулся и зашагал по направлению к Моне. Девушка заметила его, когда он уже почти подошёл, и смущённо улыбнулась ему. – Привет, Кавин. – Мона, – его губы растянулись в улыбке. После их ссоры прошло совсем немного времени, так что ему было всё ещё неловко после своих довольно грубых слов. Но он был рад видеть подругу, – Почему ты здесь? Девушка подошла чуть ближе. Спрятала руки за спиной, сцепив их между собой, и слегка качнулась на носках вперёд-назад. – Знаешь, я соскучилась. Кавин удивлённо моргнул пару раз. – Я... тоже соскучился, – он не врал. Отчасти. Последние события захватили его полностью, поэтому о Моне он почти и не вспоминал. Но когда увидел её сейчас, понял, что ему немного не хватало их общения. Девушка улыбнулась ещё шире, услышав его слова. Но по её глазам Кавин видел, что она ещё немного нервничает. Что она ещё не всё сказала. – Знаешь, если честно, когда мы с тобой тогда поссорились, я очень на тебя злилась. Кавин слегка усмехнулся и кивнул головой: – Прости, я и вправду был груб. – Я всё пыталась понять, почему ты сказал те слова, – продолжила Мона. Она шагнула ещё чуть ближе и осторожно протянула руку, касаясь запястья Кавина, – И подумала, что я наверное что-то упустила. Что-то очень важное. В её глазах светилась нежность. Та самая, которую Кавин так давно хотел увидеть в её взгляде, в те моменты, когда она смотрела на него. И сейчас он видел глаза Моны и почему-то не ощущал предполагаемого прилива счастья. Пусто. Какого хера пусто? Девушка взяла его за второе запястье, теперь осторожно поглаживая оба большими пальцами. – Может, я слишком поздно поняла, но, кажется, многолетняя дружба между нами переросла во что-то большее, – она слегка прикусила губу, волнуясь и с ожиданием заглядывая Кавину в глаза. А он ещё раз посмотрел на их руки и поднял взгляд к её лицу. Тебе же это нужно? Кажется, нет. Уже нет. Он смотрел на Мону и понимал, что она не та, кто ему нужен. И эти тонкие маленькие руки, легко сжимающие его запястья, до невозможности неправильные. Не такие, как у Тама – сильные, твёрдые от перекатывающихся под кожей мышц, вжимающие Кавина в стену, оглаживающие рёбра и ключицы. И губы у неё самые обыкновенные, у них точно нет того самого пьянящего шоколадного вкуса, и они точно не смогут так напористо и страстно целовать, рассылая по телу волны жара. И глаза у неё самого обычного карего цвета, скучные, будто плоские, как у всех. Только вот у Тама глаза живые, стремительно и бесповоротно затягивающие в свою тёмную глубину. Это не означало, что ему нужен Там. Нет. Но... со своими чувствами к Моне он, кажется, наконец разобрался. – Ты мне нравилась, – Кавин никогда не думал, что эти слова когда-нибудь дадутся ему так легко. Просто теперь они потеряли свой волнующий смысл. Мона улыбнулась, но потом в её глазах отразилось понимание. – Ты говоришь в прошедшем времени, – сказала она грустно. – Да. Подруга ещё раз провела большими пальцами по выступающим косточкам на его запястьях, сжала их, как бы напоследок, и отпустила его руки. Её взгляд был всё так же нежен, просто в него закралась капелька печали. – Ты встретил кого-то особенного? – она не злилась, за что Кавин был ей очень благодарен. Мона всегда была рассудительной и понимающей. Он улыбнулся. – Что-то вроде того. Может не совсем то определение, – хотя их ситуации с Тамом он не мог дать никакого определения вовсе, – Но точно могу сказать, что за последнюю неделю моя жизнь поменялась на 180 градусов. – Тогда желаю тебе удачи, – губы Моны тоже расплылись в улыбке. ...Там сидел в своей машине рядом со школой. Руки с силой сжимали руль, а взгляд из-под нахмуренных бровей не отрывался от парочки в нескольких метрах от него. Он видел, как руки Моны сжимали запястья Кавина. Как она осторожно поглаживала его выступающие косточки на них большими пальцами. Что-то говорила с лёгкой улыбкой, заглядывая ему в лицо. В голове мелькали воспоминания о том, как он сам держал Кавина за плечи. Касался ключиц. И от этого на него накатывало острое, горящее как огонь чувство. Оно было более сильным и разрушающим, чем когда Кавин флиртовал со всеми этими девушками в классе. Потому что для Кавина Мона была особенной. Она ему нравилась. Эта мысль разорвалась в голове вместе с раздражением. На что. Ты. Надеялся. Он не стал досматривать. Он не хотел видеть, что будет, когда они закончат разговаривать. Поэтому – ключи в замок зажигания, мягкое урчание мотора – и он уже выезжает с территории школы. А потом – выжатая в пол до упора педаль газа и бесцельная бешеная езда по улицам города и за его пределами. Это помогло продержаться несколько часов. А когда село солнце, и на улицах зажглись фонари и фары машин, Таму пришло в голову ещё одно решение – поехать в клуб. Чтобы потеряться в алкоголе и выкрученной на максимум музыке. Так, чтобы ни одной долбанной мысли в голове. Он припарковал машину на стоянке и вошёл в заведение, в котором они обычно зависали с друзьями. Рухнул на стул у барной стойки, чувствуя себя совершенно уставшим, вымотанным, истерзанным собственными мыслями. Наверняка Мона пришла, чтобы помириться с Кавином. Чтобы предложить ему встречаться. И он уж точно согласился, она же ему нравится. Это из-за неё он тогда напивался в этом самом клубе. Он жестом подозвал к себе бармена. Молодой парень лет двадцати пяти встретил его дежурной улыбкой, протирая полотенцем очередной бокал. Там бросил ему на стойку несколько крупных купюр. – Твои лучшие коктейли, приятель.

❀❀❀

Кавин сидел в мягком кресле на балконе своей комнаты. Тёплый ночной ветер приятно обдувал лицо, принося с собой лёгкие цветочные ароматы из сада. Ему не спалось. В голове были такие миллионы лишних мыслей, что казалось, они скоро попрут из носа и ушей. Неожиданно у него зазвонил телефон. Экран загорелся, показывая номер Тама. Кавин кинул взгляд на наручные часы – половина первого ночи. Что ему понадобилось в такое время? Он взял телефон со столика, встал и подошёл к краю балкона, устало облокотившись на перила. Нажал кнопку "ответить": – Что тебе, Там? Но в трубке послышался совершенно незнакомый голос: – Вы господин Кавин? – Да, а вы кто? Почему у вас этот телефон? – Я бармен клуба "Al Co Hol"*. Ваш друг сильно напился, – Кавин вздохнул. Этого ещё не хватало, – Он упоминал ваше имя, так что я подумал, что вы могли бы отвезти его домой, поэтому и нашёл в его контактах ваш номер. Кавин прошёл в комнату, схватил с тумбочки ключи от машины и направился к выходу. – Скоро буду. Дорога до клуба заняла несколько минут. На улицах было немного машин, да и спортивная тачка нехило так позволяла сократить время поездки. Знакомый клуб, в котором они всегда зависали друзьями, как обычно встретил его громкой музыкой и толпой танцующих тел. Кавин сразу прошёл в сторону барной стойки. На высоком стуле сидел Там, довольно сильно облокотившись на столешницу и крутя в пальцах полупустой стакан. – Кажется, тебе на сегодня хватит, – произнёс Кавин, останавливаясь рядом с Тамом и складывая руки на груди. Громкий голос, перекрикивающий музыку, заставил того поднять голову и повернуться к парню. Только через несколько секунд, видимо, понять, кто перед ним стоит. – Кавин... Что ты здесь... – начал Там, но тут же заткнулся под прямым взглядом друга из-под нахмуренных бровей. – Вставай, я отвезу тебя домой. Там встал со стула, но его тут же повело вперёд, прямо на Кавина. Он уткнулся носом в ворот его рубашки, а руки неловко зацепились за широкие плечи друга, чтобы не упасть. – Ты вкусно пахнешь, – шёпот куда-то в шею Кавина, опаляя того горячим дыханием и рассылая по телу мириады мурашек. Что он... Господи, Там. Насколько он должно быть пьян, раз говорит ему такое. Кавин чуть отодвинул его от себя, но продолжил придерживать за плечи. Заметил улыбающийся взгляд бармена, направленный на них. Плевать. Пусть думает, что хочет. – Сколько ты выпил? Тёмные глаза с трудом сфокусировались на лице Кавина. Там нахмурил брови, пытаясь вспомнить. – Два.. или три коктеля, – его губы расползлись в глупой улыбке. Кавин посмотрел на количество пустых стаканов на барной стойке. Пиздёж. – Господи, ладно, пойдём уже отсюда, – он схватил вещи Тама со стула и повёл того к выходу из клуба, протискиваясь сквозь танцующих людей и ослепляющие лучи светомузыки. Там попробовал сопротивляться, но в таком состоянии у него не хватало сил и координации, чтобы выпутаться из крепкой хватки Кавина, который чуть ли не тащил его через танцпол, придерживая за воротник куртки. Будто нашкодившего щенка. Боже, за столько лет дружбы он никогда не видел Тама настолько пьяным. В машине Кавин пристегнул его ремнём безопасности. Там молчал, прикрыв глаза и облокотившись затылком о мягкий подголовник. – Зачем надо было так напиваться? – негромко пробурчал Кавин. Там не ответил. Либо не услышал, либо не захотел отвечать. Мотор тихо заурчал и машина тронулась с места. Кавин решил особо не гнать, боясь, что желудок его друга не выдержит быстрой поездки. Через какое-то время Там подал голос: – Ты помирился с Моной? Кавин бросил на него быстрый удивлённый взгляд, снова возвращаясь глазами к дороге. – Да. Там открыл глаза и посмотрел на Кавина. – Так вы теперь встречаетесь? – Кавин надеялся, что ему послышалась боль в голосе друга. Могло ли быть так, что Там ревновал его? Он повернул голову и их взгляды встретились. И снова Кавин испугался выражения глаз Тама. Снова этот странный взгляд, будто слишком открытый, от которого сердце начинало биться быстрее и холодели ладони. Кавин отвернулся обратно к дороге, сухо сглатывая. – Ты поэтому сегодня напился? – спросил он тихо. Там снова откинулся головой на спинку кресла, тяжело выдыхая. Промолчал. Кавин решил принять это за согласие. Они подъехали к особняку Тама. Тот, кажется не собирался выходить. – Эй, – Кавин потряс парня за плечо, – мы приехали. – Подожди, всё вокруг сейчас так вращается, будто я сижу в чёртовой центрифуге, – простонал Там. Кавин обречённо вздохнул который раз за вечер. Вышел из машины и открыл дверь со стороны пассажирского сидения. – Пьяный до чёртиков, – пробормотал он, обхватывая Тама за талию и заставляя вылезти из машины. А потом громче, – Вставай, я отведу тебя до твоей комнаты. ...Довести шатающегося Тама до входа в особняк – меньшая из проблем. А вот встреча в холле с его сестрой, которая тоже почему-то ещё не спит, заставляет Кавина нервно прикусить губу. – Там? Кавин? Что случилось? – глаза Тии расширяются от удивления. – Здравствуй, Тиа, – Кавин поудобнее укладывает руку Тама на своём плече и вежливо улыбается – Ничего страшного. Там немного перебрал, я помогу ему дойти до комнаты. Девушка издаёт смешок и закатывает глаза, пока её младший брат фокусирует на ней взгляд и немного хмурится. – Боже, этот мальчишка. Спасибо, Кавин. Он кивает и ведёт Тама к лестнице наверх. А затем внезапно вспоминает: – А госпожа Розалин тоже дома? – голос выдаёт лёгкое волнение. Если они столкнутся сейчас с мамой Тама, то не поздоровится всем присутствующим. – Нет, нет, – мотает головой Тиа, – Она уже улетела в Сингапур. Я осталась, чтобы разобраться с некоторыми бумагами, поэтому лечу только завтра. Кавин облегчённо выдыхает: – Хорошо. Преодолев лестницу, они заходят в комнату Тама. Тот сразу падает на кровать, как только они к ней приближаются, а Кавин включает небольшой светильник на тумбочке рядом и переводит дыхание. А потом тянется к Таму и пытается снять с него куртку. – Что ты делаешь? – возмущается тот, но всё же чуть приподнимается, чтобы помочь другу, – Твоя девушка не будет против? – Идиот, – бормочет Кавин, поднимая Тама с кровати и ведя в ванную, – Ты же не будешь так спать. Надо хотя бы умыться. Кавин хороший друг. Просто отличный, чёрт возьми. Конечно он не оставит Тама в таком состоянии, никак не попытавшись облегчить его завтрашнее пробуждение. В ванной он контролирует, чтобы виновник всей этой ситуации почистил зубы, а потом помогает ему умыть лицо. Там брыкается и жалуется на то, что вода слишком холодная, а Кавин испытывает малую долю наслаждения от того, что хоть чем-то может ему досадить. – Там, хватит дёргаться! Посмотри, вода уже повсюду, – всё же восклицает парень, когда брызги попадают и на него. Футболка же Тама уже промокла насквозь. Кавин выключает кран и хватает с полки чистое полотенце. Там стоит, оперевшись ладонями по обе стороны раковины, вода стекает с его намокшей чёлки и кончика носа. – Холодно, – бормочет он. Кавин протягивает ему полотенце. – Потому что ты весь мокрый, – усмехается парень, – Вот, вытрись. Сам ведь сможешь это сделать? Там поворачивается к нему, удерживая на лице это страдальчески-несчастное выражение. Конечно, умывание прохладной водой не поможет мгновенно протрезветь, но Кавин уверен, что голова у его друга, по крайней мере, больше не кружится. Неожиданно тот стягивает с себя футболку, бросая её в корзину для белья. Забирает у застывшего Кавина полотенце, вытирая лицо и волосы. Чёрт. Кавин сухо сглатывает. Скользит взглядом по выступающим мускулам на плечах и подтянутому животу. Ниже, к бёдрам, где из-под тёмных джинс видно серую выступающую полоску дорогого нижнего белья. И почему-то это смотрится так идеально в сочетании с чуть загорелой кожей Тама и его спортивной фигурой. Кавин ловит эту совершенно-не-гейскую мысль и забрасывает подальше, куда-то на задворки мозга. Встряхивает головой, беря себя в руки. Там, кажется, ничего не замечает. Наоборот, всем своим видом вызывает у друга стойкое ощущение, что он вот-вот уснёт. Кавин забирает у него полотенце и бросает в ту же корзину, куда раньше полетела футболка. – Так, теперь можно и спать, – говорит он, прикладывая чуть больше усилий, чем хотелось бы, чтобы его голос звучал спокойно. Там в ответ мычит что-то наподобие «ага» и сам направляется нетвёрдой походкой в сторону выхода из ванной. Надо же, какой покладистый. Кавин лишь придерживает его в дверном проёме, потому что Там чуть не ударяется плечом. Ощущение голой горячей кожи под пальцами практически вызывает электрические импульсы. И в голове уже в сотый раз возникает мысль о том, что... так нельзя. Что так не должно быть. Не с ним. Немного отпускает лишь тогда, когда Там, оставшись в одних боксерах, оказывается в своей кровати, полностью укрытый одеялом. Кавин обмахивается воротником собственной рубашки, чувствуя жар по всему телу. То ли от ночной духоты, то ли от мыслей, будто на медленном огне варившихся весь день в голове. Он уже собирается уходить, поэтому тянется к светильнику на тумбочке, чтобы выключить его. И вдруг понимает, что Там ещё не спит. Лежит и смотрит на Кавина. Его взгляд трогает кожу его шеи. И это почти обжигает. Ровно в том самом месте, где день назад жарко дышащий рот Тама прижимался к его подставленной шее в полумраке школьной раздевалки, оставляя эту собственническую метку на коже Кавина. Там указывает на неё кивком головы: – Так вы с Моной уже успели... Быстро она тебя засосами пометила, – его голос звучит слишком серьёзно в этой неуклюжей попытке показаться ироничным. Это заставляет Кавина закатить глаза. – Придурок Там, – говорит он, – это ты мне его поставил. Там несколько секунд всё ещё смотрит на засос, заторможенно моргая, а затем расплывается в совершенно идиотской улыбке и утыкается носом в подушку. Потом всё же поворачивается на бок, лицом к Кавину, укладывая руки под голову и прикрывая глаза. – А мне понравилось с тобой целоваться,– бормочет, непривычно-смущённо, а Кавин тает. Он никогда не видел Тама таким. Мягким и открытым. С губ срывается тихий смешок. Там приоткрывает один глаз: – Эй, не смейся. Он присаживается рядом с кроватью на корточки, заглядывая Таму в лицо. Тот сонно моргает, а Кавин уже даже не пытается бороться с мыслью о том, что он кажется ему сейчас невероятно милым. А потом, он не может удержаться – протягивает руку к голове Тама. Пальцы зарываются в волосы на затылке, а большой палец поглаживает небольшую выемку под ухом. Там довольно закрывает глаза. И всем своим видом напоминает Кавину большого тёплого кота, того и гляди – сейчас начнёт мурлыкать. – Спи, – шепчет Кавин, игнорируя непонятно откуда взявшуюся нежность в собственном голосе. Позволяя себе этот мягкий тон. Позволяя себе хотя бы ещё две минуты вот так посидеть, перебирая пальцами упрямые кудряшки на затылке Тама, пока тот не заснёт.