— Как ты умудрился разлить кофе? - насмешливо спросил Дин, осторожно, будто особую драгоценность, придерживая изгиб колена младшего левой рукой, правой покрывая тонким слоем заживляющего крема ожог.
Сэм робко взглянул на брата из под густой чёлки каштановых волос, кусая губу. Чёрт. Он так рад видеть Дина... А Дин, судя по всему, рад видеть его, раз даже не ворчит и не ругает за очередную нелепую травму. Глупая улыбка то и дело лезет на лицо, заставляя Сэма снова и снова терзать свои губы зубами.
— Чего улыбаешься? - не мог не заметить очередной странности младшего Дин, иногда поднимая взгляд на его совсем ещё юное лицо.
— Я... Мне...
Господи, вот что с ним не так. Неужели всё ТАК плохо. Просто бред какой-то. Раньше он как-то не замечал, что был настолько безнадёжно... Влюблён? Нет, не так. Поглощён. Именно, поглощён Дином, его вниманием и заботой. Это как-то не бросалось в глаза. Но в последнее время прямо так и кричало о себе.
— Ну что, мальчики, справитесь тут без меня? - немного неожиданно, но вовремя вклинился Бобби, оставаясь стоять в дверном проёме, не решаясь переступить порог кухни.
— Справимся, - заверил старика Дин, поворачивая к нему голову.
— А ты куда?
— В гараж. Я не могу позволить бизнесу твоего отца кануть в Лету. И деньги нам, честно говоря, очень нужны. Особенно теперь, когда Адаму нужен будет хороший уход.
Упоминание Адама как-то быстро сгустило мрачную атмосферу в комнате. Бобби ушёл, а братья так и остались какое-то время друг напротив друга стоять, не зная, как начать этот разговор. А начать нужно было.
— Сэм, - Дин, как старший, решил взять инициативу в свои руки.
— Я здесь ни при чём.
Все тёплые чувства как рукой сняло. Накатило сильнейшее раздражение. Сэм отдёрнул колено и потянулся за заранее принесёнными шортами.
— Если я младше, это вовсе не значит, что я идиот.
— Я такого не говорил. Даже близко, - терпеливо возразил Дин, поднимаясь с колен.
— Но ты так считаешь, раз воображаешь, что я вдруг поведусь на эту фигню.
— Значит, ты даже не выслушаешь меня?
Сэм надел штаны и замер, обдумывая свои перспективы. А вдруг? Выслушать, наверное, всё таки стоит...
— Ладно, Дин. Давай проясним ситуацию... Ты говоришь мне, что необходимо избавиться от Адама, а потом он вдруг падает с крыши, как в каком-нибудь гангстерском фильме, а ты исчезаешь на целые сутки. Всё верно? Я ничего не забыл?
— Забыл. Ещё как забыл. Но я любезно напомню тебе, Сэмми, что наш сводный братик ещё и хитрая сволочь. Он прыгнул сам, - подвёл итог Дин.
— Я и пальцем его не тронул.
Сэм открыл было рот, но сразу же захлопнул обратно. Это же надо так откровенно лгать! Смотреть в глаза и нести эту чушь!
— Всё, Дин. Достаточно. Я то думал, что ты серьёзно пытаешься мне что-то сказать, а ты решил шутки ради развести меня, как пятилетнего ребёнка.
Чтобы успокоиться Дин медленно
глубоко вдохнул, а потом выдохнул, успевая прихватить своего строптивого братца за шкирку, даже не сдвинувшись с места, когда тот собирался уйти.
— Я серьёзно, Сэм.
— Зачем же он это сделал?
— Чтобы рассорить нас, очевидно. Он услышал наш разговор и понял, что мы давным-давно его раскусили. У него был только один единственный шанс вбить между нами роковой клин.
Сэм непонимающе уставился на него, вздёрнув брови.
— Сыграть на твоих детских чувствах, - великодушно пояснил Дин.
— Он знал, что твоё доброе сердечко будет болеть за него.
— Он хотел испортить моё мнение о тебе, спрыгнув с крыши? А попроще способа не было?
— Он хотел отнять у меня твоё доверие. Он даже спросил, что будет, если прыгнуть с такой высоты. Я не ожидал такого! Поэтому не успел своевременно предотвратить его глупый поступок... Но отдаю ему должное, в оригинальности и отчаянии ему нет равных. Грёбанный псих.
На этот раз Сэм серьёзно задумался, глубже погружаясь в свои мысли. В голове не укладывается, что кто-то способен на что-то столь безрассудное и глупое. Так бывает только в кино. Или, может быть, не только в кино... Но каким-то шестым чувством Сэм уже знал, что Дин говорит ему правду. Его лицо, эмоции, поведение и уверенность были подлинные. Такое невозможно сыграть.
— Он правда...
— Сиганул вниз? - усмехнулся Дин.
— Ещё как.
Будто камень с плеч. Аж дышать стало легче. Дин тут ни при чём. Слава богу. Конечно, вероятность того, что всё это хорошо продуманная и сыгранная ложь, тоже есть... Но лучше об этом было не думать. (Как и о том, что Адам, вероятно, больной на всю голову.)
— А перед этим поцеловал меня, настойчиво и горячо. Знаешь, я до сих пор чувствую его вкус на губах...
Сэм поперхнулся воздухом, откровенно выбитый из колеи. Смутная догадка поразила его в сердце похлеще ремня, исполосовавшего ему спину.
— Ты делаешь это нарочно? - по кошачьи сузив глаза, предъявил Сэм.
— Нарочно делаю что?
— Не притворяйся! Ты говоришь это, потому что знаешь,
как мне такое не нравится!
В глубине души Сэм понимал, что ведёт себя нетипично. Раньше если и было нечто подобное, то только латентно. Он никогда не выражал так яростно и ясно настолько свои интимные чувства. А тут сам прям так и выставлял напоказ свою спрятанную за семью замками, колоссально возросшую, тщательно замаскированную под подростковую стервозность
ревность. И откуда только она такая огромная выросла...
Дин неприкрыто заулыбался, обнажая ряд белых ровных зубов в неприличном оскале.
— Грешен, Сэмми. Но ты бы видел себя в такие моменты. Насколько живые у тебя могут быть эмоции... Загляденье.
— Наслаждайся, - через силу выдавил из себя Сэм, собираюсь ретироваться от брата подальше. Но не успел сделать даже пары шагов, намертво прибитый к дверной поверхности острыми углами лопаток.
— А я этим и занимаюсь, - потираясь о младшего брата, как наглая псина о ноги хозяина, довольным голосом сообщил ему Дин.
— Всю жизнь только и делал, что наслаждался твоей ревнивой мордашкой, сучок.
Сэм злостно упёрся раскрытыми ладошками в напирающую грудную клетку, от которой исходил впечатляющий жар возбуждённого тела.
Спорить со своими чувствами, желаниями, укомплектованными на задворках сознания, умный Сэмми даже не собирался. Нет-нет-нет. Как раз наоборот. Совсем недавно ему пришлось признать, что Дин уже имеет над ним ощутимую власть. Хочешь не хочешь, а от правды не убежишь.
Всё дело в границе, которую подросток боится (и сам толком не знает, почему) переступить.
Последний рубеж.
Осмелься и увидишь, как красным загораются предупреждающие огни, как громко воет устрашающая сирена... И земля тут же разверзнется под ногами, одним залпом поглощая тебя в зыбучие пески. Проглотит тебя эта бездна с концами... А потом только тьма.
От реальности представшей картины подогнулись колени и краска сползла с лица. Перед глазами ещё горят огни, а в ушах завывает сирена. Ярко. Красочно. Рябит.
— Дин, нет, - твёрдо отрезал Сэм, полагаясь на призрачное благоразумие старшего. Зря, на самом деле. Дин и не думал больше слушать его. Он лишь сильней притёрся к нему внушительным стояком, жадно вспахивая носом мягкие волосы.
Дин действительно не собирался останавливаться, учитывая явное желание младшего у него между ног. Он лишь пообещал себе, пока крупицы здравого смысла и уплывающего рассудка всё ещё с ним, что не зайдёт дальше предварительных ласк. Нельзя настаивать. Ни в коем случае нельзя.
Держи монстра на цепи, иначе поплатишься одним единственным шансом, - повторял он себе снова и снова, как магнитофон.
Меж тем задвигал бёдрами активнее, будто пытался впитать младшего братишку, насыщаясь его животворящей близостью, запахом, короткими вздохами и тихими, но очевидными стонами. Нет ничего прекраснее в мире, чем видеть в глазах этого мальчишки бурю противоречивых страстей.
— Всё в порядке, Сэм, - сиплым голосом заверил старший, проталкивая ему колено промеж ног, прижимаясь вспотевшим телом до боли в мышцах. Ближе. Ещё ближе... Чтобы впаять себя в это тело. Чтобы навсегда.
Сэм вскрикнул, до скрежета сцепляя зубы, сжимая челюсть. Больно. Больно, блин! И страшно... Что там в глазах напротив мерещится?... Не демон ли он? Боже, помоги.
— Дин, ты пугаешь меня...
Он только успел закончить, как ловкие пальцы брата нашарили его подбородок, схватили нежно и задрали голову вверх.
— Неужели? - ехидно произнёс демон, улыбаясь впервые не только губами, но и взглядом, глазами, как чистый серпентинит.
— И отчего же?
Сэм только и смог испуганно охнуть, когда его руку небрежно сцапнули и положили на вздыбленную ширинку. Даже сквозь джинсы он сумел ощутить эту мощную пульсацию, каменную твёрдость, натиск, от которого мурашки разбежались по телу. У самого в штанах свербит ничуть не меньше. Это же Дин, господи. Каким бы пугающим он сейчас ни был, как бы сильно Сэм его не боялся, он оставался всё таким же родным, самым лучшим, единственным.
Ты спятил, - лаконично заявил рассудок, отказываясь участвовать в этом бедламе.
И был, в общем-то, прав... Потому что уже спустя пару минут интенсивных толчков он круто выгнулся в позвонках, запрокинул голову и с немым стоном наслаждения кончил, обильно заливая свои шорты и бельё, пока брат доводил собственный оргазм до финала.
Мало... Мало. Так мало! - нестерпимо громко надрывался повязанный зверь, скребя когтями железные цепи.
***
Неловко. Стыдно. Некомфортно. Страшно. Как хочешь назови, а суть не поменяет. Когда всё закончилось, первым делом Сэм улизнул из под тяжёлого тела брата под душ, смыть пот, сперму и... Содрать себе кожу, где особенно часто побывали вездесущие руки Дина. Да что ж такое?! Сам же хотел! Сам! А в чём тогда дело? Почему так трясёт изнутри? Чего ты боишься?!
Как бы напуган он ни был, всё равно сердце жалобно ноет, болит, тянется к Дину.
Иди к нему... Иди, - говорит нежно, просит так, будто от этого зависит его жизнь.
Он всё поймёт... Всё объяснит, - уговаривает, умоляет.
И ты поймёшь, что зря боялся. Я верю! Верю ему!
Невозможно терпеть! Болит так, что хоть грудину рви и вынимай его, пока тебя всего не отравило.
И что же делать? Пойти на поводу у трогательного чувства? Внемлить прихоти сердца? Или признать сомнения разума и удовлетворить его (небезосновательную) паранойю?
***
Ночью, когда Бобби кемарил в своей обветшалой крохотной спальне, а Дин размеренно дремал на стареньком диване в гостиной с пультом в руках, Сэм тихо собрался и выскользнул в темноту. Возле дома не горели фонарные столбы, но через пару сотен метров начинались торговые ряды, маленькие магазинчики, а на них неоновые вывески, стеклянные двери и большие окна, сквозь которые лил приятный тёплый свет. В этих районах завсегда бдили по ночам сонные продавцы, готовые работать в ночную смену за крошечную прибавку к зарплате, "щедро" отведённую им начальством. Потому и вылезать из дома за полночь было не так страшно, как если бы он был у себя дома, в родном районе. Вот там уж точно ничего не стоит нарваться на карманников, шайку гопоты, насильников и прочих маргинальных личностей. А здесь хоть и безразличные, но вполне себе безобидные люди.
Денег на такси в помине не было, а автобусы не ходят после одиннадцати. Добираться пришлось пешком. К несчастью, начало февраля вступило дикими заморозками, мокрым снегом и колючим ветром. Всюду стылые лужи, грязь и мороз. Присутствие последнего ощущалось даже в доме. Зима решила отыграться напоследок. Тонкая ветровка и летние кеды отнюдь не являлись надёжным спасением от капризной погоды. Так что Сэм и впрямь рискнул здоровьем (если не брать в расчёт того, что с ним сделает Дин, если узнает, куда это он намылился в поздний час).
В половину второго ночи Сэм переступил порог больницы. Дежурная медсестра спала за регистрационным столом, значительно упрощая ему задачу. Он легко прошмыгнул мимо неё к лестнице, точно зная маршрут. Второй этаж, травматологическое отделение, шестнадцатая палата. Тело, завёрнутое в белую простыню и сорочку ей в цвет, шевельнулось, заворочалось и немного запоздало напряглось. Хорошо. Если не спит – это хорошо.
— Сэм?
Хриплый шелест, вместе нормально голоса. Сэм сострадательно и учтиво потянулся за бутылкой на столике и налил чистой воды в стакан, протягивая младшему брату. Руки Адама немного тряслись, но с облегчением потянулись к живительной влаге. И пока тот пил, Сэм досадно выругался на медсестру, которая спит на своём рабочем месте, вместо того, чтобы следить за пациентами.
— Всё в порядке. Я только что проснулся. Услышал твои шаги и почти сразу открыл глаза.
— Как ты себя хоть чувствуешь? - стараясь не показывать своего недоверия и скептицизма, поинтересовался Винчестер, параллельно усаживаясь на самый край жёсткой больничной койки.
Адам слегка стушевался, разглядывая дно стакана, будто бы там был интересный затейливый узор. Слегка помолчав, он выдал:
— Всё нормально. А где Дин?
Ну конечно... О чём же ещё он мог у него спросить, в самом деле. Как будто нет других, более интересных тем для разговора, кроме Дина. Дин. Дин. Дин. Аж бесит.
А то мы не знаем, почему тебя это так раздражает, - бессовестно насмехалось всё более доминирующее, дико граничащее на контрасте, наглое, подлое альтер эго.
Сэм упорно гнал этого парня, не подозревая, что бежит, в общем-то, от самого себя.
— Дин спит. Я не пригласил его, уж извини, - прозвучало немного резко, зато предельно ясно.
— Я пришёл, чтобы спросить тебя, как... Как так получилось, что ты свалился?
Адам тут же состроил жалобное личико, в надежде... Одурачить? Судя по лицу подростка, он врал. На сто процентов, бессовестно и нагло врал, чтобы запятнать образ Дина. Чтобы Сэм ненавидел или боялся его. Каков мерзавец! О «промолчать» не было и речи, учитывая (пока) главную сущность Сэма, как ярого борца за справедливость. И в данный конкретный момент его жутко трясло от желания защитить доброе имя старшего брата, которого он, без преувеличения, очень любит. Больше, чем свою жизнь. Больше, чем кого бы то ни было.
— Мы были на крыше, когда...
— Не надо, - и снова грубо, быстро, как будто слишком торопится. Нужно же было успеть, пока младший брат не озвучил свою гнусную ложь.
— Дин уже рассказал, как было на самом деле.
Лицо Адама потеряло все краски, когда он заметил непоколебимую уверенность в голосе и глазах Сэма. А потом, видимо, у него что-то переклинило. Его черты заострились, брови нахмурились, губы исказились в подобие едкой ухмылки. В глазах полыхнул огонёк ярости. Господи, ему точно тринадцать?!
— А Дин рассказал тебе, как мучал, насиловал, а потом убил и закопал мать своего одноклассника?
Кажется, бездна только что раскрыла свои распростёртые объятия, потому что земля уже ушла у него из под ног. Грудную клетку сжало с такой силой, что на секунду даже показалось, словно сердце действительно остановилось, а потом вдруг полетело куда-то вниз со скоростью звука.
От падения в бездну его отвлёк тихий скрип за спиной. Дыхание перехватило.
Он стоял в дверном проёме, в ореоле красных огней, под звуки устрашающей сирены. Но это, конечно, лишь плод его воображения. И глаза, затянутые глухой тьмой – тоже.
Отвратительная шутка разума, не больше.
