Утонувшая в водах Босфора

      Было неловко. И это если мягко говорить. Взгляд наложниц и слуг дворца был, казалось бы, повсюду. Они рассматривали каждую частичку моего тела, насмешливо смотрели на веснушки и одеяние рабыни. Хотелось спрятаться, уйти отсюда, убежать. Как можно жить в одном месте со ста и более женщинами? Я ведь уже видела, как они шепчутся, разглядывают, а затем снова хихикают. Неприятно. Хуже обморока под палящим солнцем. – içeri gel, hatun! - шикнул на меня никто иной как Сюмбюль Ага. Должна признать, это отвлекло меня от мыслей. Теперь, вместо этого, я с удивлением смотрела на евнуха. Казалось бы, раз уж видела Дайе хатун, то и Сюмбюлю не должна удивляться, верно? Но всё же, я ничего не могла с собой поделать.       Он был так близок и так реален, что я снова задумалась, а не шутка ли какая-то всё это? Мол, пранк от бога. А что? Как ещё мне объяснить своё перерождение и попаданчество в этот дворец? Жуть.       Но евнух уже куда-то ушёл, оставив меня одну. Дальше стоять посреди гарема было, наверное, слишком. Так что, оглянувшись, я подошла к группе девочек более менее похожих на моих ровесниц и неловко приземлилась на место рядом с ними.       Наложницы тут были самыми разными. От пяти до тридцати лет, от светлокожих до темнокожих, от низеньких до высоких, от брюнеток до блондинок. Кто-то был усыпан родинками, кто-то, как и я, веснушками. Большинство рабынь выглядели так прекрасно, что если бы не обычная одежда служанок, я бы приняла их за фавориток самого падишаха. Но, в конце концов, это был гарем. Девушки были совершенно разными, но за всеми евнухи и калфы хорошо ухаживали. А как иначе? В любой момент мог явиться Султан или Валиде, всё должно быть в лучшем виде, в том числе и сами наложницы. Только совсем маленькие девочки, которым и десяти от роду не было, выглядели как обычные дети в большеватых для них одеждах.       Не бойтесь. Их бы никогда не отправили на хальвет к Султану или даже шехзаде! Такие девчонки были проданы своими же родителями и сейчас должны были лишь проходить обучение, а не думать о падишахе. Лишь после окончания учёбы они, уже будучи взрослыми девушками, могли урвать что-то.       По гаремным традициям, если мне не изменяет память, я была слишком стара, дабы проходить обучение вместе с малышками. Тринадцать лет считался уже солидным возрастом, так что, скорей всего, меня отправят на пятилетний курс обучения.       Ух, как же всё-таки здорово, что в прошлой жизни я с запоем читала эти статьи про гарем, обучения и его тайны! Как будто бы прям знала, что пригодятся! Но на деле нет, я просто была любопытной фанаткой и часто кликала на кликбейты. Так что вполне возможно, что я во всём ошиблась или тут были уже другие правила.       Ух, знала бы я турецкий, то всё бы расспросила у приветливых на вид наложниц! Но увы, придётся довольствоваться тем, что есть. Спустя какое-то время нам подали ужин. Состоялся он из плова с бараниной и воды. Щедро. Но вспоминая ужас, который нам давали на корабле, этот ужин и правда выглядел как еда богов.       Эх, будь тут Есения, то она бы обязательно потянула меня за щёку и сказала бы обязательно съесть всё, а то и без того от меня лишь кожа, да кости...       Смотря на еду уже без прежнего аппетита, я поджала губы и в который раз подумала о том, что сильно скучаю по братьям и сестре. Чёрт, я была бы рада видеть даже отца, который невзлюбил меня, но всё равно не давал в обиду другим! Но увы, теперь я даже не могла сказать, жив ли кто-нибудь из моей семьи.       «Забудь про родных! Ты теперь принадлежишь Султану. Теперь ты рабыня», – говорила Валиде Хюррем, а та уже твердила то же самое Нурбану. Своим горем смысла не было делиться. Любая госпожа скажет забыть свою семью, а другие хатун лишь пожмут плечами, ибо и сами были невольницами этого гарема. Я должна была пронести эту боль одна.       Так и не притронувшись к ужину, я улеглась спать. Спальному месту я не удивлялась, как и его неудобству. Но чёрт, если кто-то из девушек хотел стать фавориткой шехзаде хотя бы ради нормальной кровати, то я их вообще не осуждала...       Вынув из платья амулет сестры, я вновь сжала его в руке, тяжело вздохнув. Что же мне делать, Есения? Как выжить? Должна ли я сбежать? Но куда и к кому, если я даже не знаю, жива ли ты и братья? Боже, помоги мне.       Усталость взяла своё и совсем скоро я заснула, даже не успев поразмышлять и придумать план действий. Но наверное, оно было и к лучшему, потому что очнувшись во сне, я чуть не вскрикнула.       Передо мной стоял Демьян, а рядом с ним младший из братьев - Кир. И вот уже за ними стояла Есения. – Ребята! – из моих глаз потекли слёзы, но не обращая на них никакого внимания, я кинулась к семье. Можете ли вы представить себе мою боль, когда в попытках ухватиться за них, прижать к себе, моя рука прошла сквозь них? Ошарашенная, я остановилась и с удивлением посмотрела на мальчиков. Нет... Нет-нет-нет! Я не хочу в это верить, не хочу признавать! – Мы мертвы, Лина, – лишь тихо сказала сестра. Слёзы снова покатились по моим щекам и я принялась с раздражением смахивать их. Почему всё должно быть именно так? Почему мне позволили быть счастливой в новой жизни, а затем снова растоптали, убили? Какое зло я сделала или как согрешила, что теперь так сурово расплачиваюсь за это? – Не плачь, не поможет, – Есения ласково улыбалась, дожидаясь, пока я прекращу реветь. Братья лишь сочувственно глядели на меня, пытаясь прикоснуться. Но, разумеется, их руки, как и мои минутой назад, прошли насквозь.       Не знаю сколько ещё я простояла, пытаясь остановить свой поток слёз, но наконец мне удалось сделать это. И, подняв взгляд на свою убитую семью, кое-что осознать. – А где Алан? – вопрос вышел совсем тихим, а свой голос я едва ли узнала. Но Демьян услышал меня и улыбнулся, словно подтверждая мою догадку. – Его с нами нет, – улыбка парня стала шире, счастливее. Переварив сказанное у себя в голове, я и сама не заметила, как мои губы растянулись в слабой улыбке. Неужели кому-то, помимо меня, удалось выжить? – А где же он? Скажите! – Мы не знаем, – вмешался Кир, виновато отведя взгляд. – Но мы обязательно найдём его, обещаю! – Сестра, – твёрдо перебила Есения и посмотрела на меня так, что я невольно покрылась мурашками. – Нас больше рядом с тобой нет и не будет. Мы мертвы, убиты... – каждое её слово было как ножом по сердцу, но я продолжала слушать, – но ты не должна хоронить себя вместе с нами. Ты должна жить. Помни о нас, не забывай, но и не позволяй прошлому мешать твоему настоящему. В конце концов, ты уже не первый раз живёшь в этом мире, не так ли? – на последнем предложении она загадочно улыбнулась, прям как она любила делать при жизни. Многим от этой улыбки было неуютно, но теперь я понимаю, почему. Она всегда знала больше, чем говорила. Теперь я в этом убедилась и лишь кивнула. – О чём вы? – не понял Демьян, на что Кир тихо шикнул на него. – Лина, – снова позвала старшая. – У тебя есть сила, желание и цель. Сделай всё, что нужно, но живи и будь счастлива. Воспользуйся знаниями этой вселенной, воспользуйся всем, чему я научила тебя, храни мой амулет под сердцем и прислушивайся к себе, а действуй только на холодную голову. Твои руки будут в крови, но лишь от тебя зависит, как много ты её прольёшь, слышишь? Не мсти за нас, живи для себя и спаси Алана, коль мы не можем.       Я слушала и внимала. Внимала каждое её слово и хотела знать ответы на все возникающие в голове вопросы, но постепенно образ Демьяна, Кира и Есении начал рассеиваться прямо у меня перед глазами. – Не уходите! – крикнула я, снова пытаясь безуспешно ухватиться за своих братьев и сестру. – Не оставляйте меня! – я понимала, что просыпаюсь. Понимала, что это лишь сон и он рано или поздно закончится, но ничего не могла с собой поделать. Отчаяние и надежда завладели моей душой, заставляя тянуться за образами своей семьи.       Братья лишь улыбнулись мне на прощание, а Есения невесомо провела ладонью по волосам, словно пригладив. Это было последнее, что я увидела, перед тем как очнуться. ***       Подходила к концу моя первая неделя обучения. Боль слегка притупилась, но не отступила. А разве она меня когда-нибудь вообще отпустит? Это горе будет тенью следовать за мной всю жизнь, я знаю.       Но я все свои силы и свободное от работы время тратила на учёбу, в том числе на изучение турецкого. Меня невероятно нервировало то, что я абсолютно никого здесь не понимаю!       Подходит, допустим, калфа, говорит что-то, а ты ну совершенно не понимаешь, что от тебя требуют! После этого она уже начинает злиться, бросает на тебя хмурый взгляд и уходит, оскорблённая твоим поведением до глубины души.       Их язык, к сожалению, был сложен, но в прошлой жизни я успешно выучила английский, испанский и украинский, так что большинство лайфхаков и хитростей я использовала именно оттуда, дабы зазубрить хотя бы самое необходимое на первое время. Конечно, акцент и ошибки у меня были дикими, но поверьте, я стараюсь сделать всё, что в моих силах.       Учитель, кстати, заметил мою страсть к изучению турецкого и активно мне помогал, давай больше материала для изучения и зубрёжки.       На уроке этого аги я и повстречала свою будущую подругу и опору. Айла - девушка из Руси, привезённая в гарем падишаха ещё пять лет назад. Она была уже взрослой женщиной по меркам гарема и дожидалась ещё четырёх лет, дабы впоследствии её отдали замуж за какого-нибудь пашу и выпустили из дворца.       Это сделало Айлу равнодушной ко всему происходящему особой. На все сплетни и интриги наложниц она лишь гордо расправляла плечи, не показывая своей заинтересованности, а говорила лишь с парочкой близких ей подруг.       Со стороны она также казалась грозной и роковой женщиной. Чёрные волосы и такие же тёмные глаза отталкивали от себя любого, кто пытался проникнуть к их преобладательнице под кожу в самое сердце. Но я отчего-то чувствовала, что не так Айла сурова, какой пытается показаться. Даже её неприветливое выражение лица не отталкивало меня, а наоборот, словно подзывало узнать её получше. Так я и сделала. – Из каких краёв, славянка? – спросила я прямо, подсев к девушке после обеда. Узнавала я это, дабы понять, на каком языке с ней говорить: русский или украинский. С последним, к сожалению, у меня было не так много практики, но периодически я напевала старые советские колыбельные из прошлой жизни, дабы совсем не забыть его звучания. – Москва, – холодно ответила та, даже не повернувшись ко мне. – Здорово, – ответила я уже на русском, наконец заставив хатун развернуться ко мне. Она не без интереса рассмотрела меня, после чего тихо и насмешливо фыркнула. – Чего тебе, ребёнок? – о, так она просто не восприняла меня всерьёз, да? Вот уж не думала, что в гареме, где девочкам от пяти до тридцати, кто-то действительно будет цепляться к возрасту. Но исключения, как говорится, есть всегда. – Ты ведь хорошо знаешь турецкий, верно? Научи и меня. Хочу понимать и идеально говорить на нём. – У тебя нет учителя? – Есть, конечно. Но ты ведь понимаешь, что он занимается не только со мной, но и с другими девушками гарема? Мне нужен кто-то, кто будет заниматься только со мной. У меня нет пяти лет на обучение, мне нужно это сейчас, – и это было правдой. По правилам, каждая рабыня в этом месте должна была быть обучена, а уже только потом становиться наложницей Султана или шехзаде. Даже Хюррем, что в сериале попала в покои Сулеймана в первую же серию, на деле тоже сначала училась. Из-за своего ума она потратила не пять, а лишь три года. Я хотела провернуть то же самое. Почему? Потому что, как мне удалось выяснить, на дворе был 1529 год и сейчас разворачивалось одно из самых интересных событий.       Хатидже Султан была беременна, а если я правильно помню, то родит она двойню - Хуриджихан и Османа. Как раз после этого Махидевран вместе с Мустафой уедут в Эдирне и проведут там аж три года. За это время я и хочу выучиться, а затем уже принять окончательное решение: тихо мирно прожить девять лет и после этого выйти замуж за какого-нибудь чиновника, ну или же покорить сердце шехзаде Мустафы?       О, да... Мустафа с первых серий покорил моё сердце. Его ум, любовь к родным и справедливость не оставили меня равнодушной. Но ко всему этому, он не боялся оскалиться на своих врагов, а также действовать агрессивно за свою мать. Впрочем, я понимаю, почему для Махидевран он был спасеньем и отрадой. О таком сыне и мужчине можно было лишь мечтать... Но увы, все мы люди и у всех нас есть чувства и недостатки.       Так, например, слепая вера в маму и в отца не раз доставляли Мустафе неприятности, а впоследствии и вовсе всё обернулось казнью невинного шехзаде. Но мог ли кто-то осуждать ребёнка, так сильно любящих своих родителей? Вот и я не могла, но порой испытывала острое желание дать Махидевран или Сулейману пощёчину, дабы они прекратили издеваться над сыном.       Ко всему этому, я ни раз замечала за Мустафой нотки наивности. В этом мы были с ним похожи. Мы оба верили в лучшее и не хотели признавать худшее. Хотели сделать лучшую жизнь для своих близких, при этом не стремясь занимать лидирующие позиции.       Но что меня огорчало больше всего, так это его отношения с девушками. Влюблялся он довольно быстро, но вот задержаться в его сердце практически никто, кроме его законной жены, не смог.       Так он быстро охладел к Айше, Фатьме и остальным девушкам. Иногда он с горечью вспоминал о Эфсун, но я думаю, что она была просто его первой серьёзной влюбленностью, вот отсюда и все чувства. Её предательство никогда не было бы прощено, я уверена.       Ух, если выберу второй вариант, то придётся здорово постараться, чтобы и он полюбил меня, а не оставил одну чахнуть в гареме...       Даже сейчас, ещё даже не увидев его, я боялась. А что, если я влюблюсь в него, как дурочка? Нет, неверно. Я влюбилась в него ещё давно, будучи Анастасией, но что, если я полюблю его? Всего, без остатка? Тогда я рисковала стать ещё одной Айше, судьбой мне будет предназначено лишь плакать и молить всевышнего обратить внимание Мустафы на меня вновь.       Но если я буду лишь симпатизировать ему, не позволять завладеть моим сердцем полностью, то тогда у меня было куда больше шансов не разбиться и не сломаться.       Чёрт возьми, неужели я Фатьма? Нет, до такой жестокости и халатности мне далеко.       Айла ещё неделю избегала меня, пыталась сплавить куда подальше, даже призвала Аллаха покарать меня за мою приставучесть, но, в конце концов, сдалась.       За это, правду говоря, она меня совершенно не щадила на своих персональных уроках турецкого. Издевалась надо мной, только так! Но, проглотив все слёзы обиды на Айлу и её резкие слова, я училась. Училась и училась днями напролёт, совершенно не высыпаясь и едва ли успевая есть между учёбой и работой в гареме.       Но наконец, наступило событие, которого я ждала: Хатидже Султан родила. С этими новостями Султан и вся его семья готовилась к отправке прямиком во дворец к молодой мамочке, оставив нас, рабынь, на попечение калф.       Краем глаза я заметила вместе с Махидевран её дочь – Разие Султан. Да, это была ещё одна особенность этой вселенной. Той, что не было в сериале и даже историки спорили по поводу её существования, было выделено место здесь. Разие Султан родилась незадолго до шехзаде Мехмеда. Сложив два на два, я поняла, что там, где по сериалу у Махидевран был выкидыш, тут у неё родилась дочь.       Историки, которые подтверждали существование Разие, отзывались о ней как об умной и доброй девушке. Говорилось, что она любила писать стихи и была поэтом, таким образом, люди убеждены, что стих «плач по шехзаде» был написан именно ей.       Да уж, Михримах, тут тебе не быть единственной дочерью падишаха. Но вот был ли кто-то из этих девочек более любим отцом? Надеюсь, что нет. Каждый ребёнок заслуживает той же любви, что и его брат или сестра. Выбирая любимчиков среди детей, родитель рискует лишь обернуть других против себя.       У моего отца Богдана никогда не было любимчиков. Если провинился кто-то один, то наказывал он всех. Если кто-то радовал его, то вкусный ужин также получали все. Но вернёмся к настоящему. Сейчас Разие Султан лишь юная девочка, которой только восемь лет от роду. И она является частью моего плана. Нужно лишь... – Ой, беда! – вбежал в гарем Сюмбюль ага. В его руках я заметила золотые серёжки, но сам он нервно оглядывался по сторонам, словно выискивая кого-то. – Да где же носит этих девчонок?! – Что случилось, Сюмбюль ага? – вступила я в игру, но он лишь отмахнулся от меня, как всегда скривив лицо. – Не до тебя, хатун! Я ищу пейк Разие Султан. Госпожу одеть, да причесать нужно, а они шастают не ясно где! – я лишь покачала головой, скрыв слабую ухмылку. За прошедшую неделю я узнала всех личных служанок дочери Султана и потому сейчас, отправив их в сад, якобы по приказу госпожи, двух из них рядом с Разие не было. Это был маленький и рисковый, но отличный шанс попасть к маленькой госпоже в покои. – Давай я отнесу, – тут же предложила я, склонив голову. Наигранная неловкость и покорность ещё никогда не была минусом, а тем более в гареме, где это льстило любому, кто не был обычной хатун.       Задумавшись на мгновение, евнух ещё раз огляделся и, вздохнув, протянул мне серёжки. – Работа самого Султана, хатун. Если с ними что-то случится, то казню тебя самолично! – Поняла! – быстро поклонившись и переняв серёжки, я метнулась к покоям госпожи.       Времени было мало, пейк Разие могли вернуться в любое время и тогда мне будет явно несдобровать. При плохом раскладе, они и вовсе могли доложить всё Махидевран, а та, надумав себе что-то про покушение, велит казнить меня. Глупая ты, Лина, нужно было план получше придумать... Отступать уже некуда.       Подойдя к покоям юной госпожи, дверь открыли мне другие две служанки, что лишь мельком удостоили меня своим взглядом. Войдя внутрь, я снова поклонилась, даже толком не увидев девочку. – Госпожа, мне велели принести вам серёжки и расчесать, – поспешила объясниться я, вдруг почувствовав себя так неловко. Никогда прежде мне ещё не удавалось увидеть кого-то из семьи Султана так близко, а уж тем более говорить. А вдруг как-то напортачу и буду задушена шнурком? Брр. – О, я тебя раньше не видела, – раздался детский звонкий голосок. Даже не видя её, я чувствовала её любопытный на себе взгляд. – Ты моя новая служанка? – К сожалению, нет, госпожа. Я лишь обычная хатун из гарема нашего повелителя. – Все девушки в этом дворце оттуда, хатун, – беззлобно и даже с какой-то ноткой веселья подметила дочь Султана. – Точно, госпожа, – поклонилась я, почувствовав себя как никогда глупо. – Как твоё имя? – Лина, госпожа. – Тогда приступай, Лина, – не успела я поднять голову, как юная Султанша уже уселась на подушку, повернувшись ко мне спиной.       Моему взору предстали тёмные, цвета молочного шоколада, волосы Разие. Они были достаточно длинными, что позволяло моей фантазии разгуляться, раздумывая о том, какую причёску сделать юной госпоже.       Но перед этим, я надела Султанше её золотые серьги с дорогими камнями в них, что, если верить Сюмбюль, самолично сделал Султан.       Уже после этого я приступила к волнистыми волосам Разие и второй части своего плана. – Госпожа, а знаете ли вы, что там, откуда я родом, каждый пятый ребёнок в семье способен видеть будущее? – Султанша на это заявление уже хотела было повернуться ко мне, но я мягко остановила её, причесывая её мягкие локоны. – Правда? Разве такое возможно? – всё же, как бы мудра и умна она ни была, Разие было лишь восемь лет и детское любопытство и наивность было ей присуще. – Правда, госпожа. Я говорю об этом, потому что сама видела будущее. – Ты пятый ребёнок? – Верно. – Ты врёшь, хатун. Никто не видит будущее. Такое невозможно. – Клянусь вам, госпожа, я вижу! – заявила я, заканчивая с косой для девочки. – И чем же докажешь? – не удержавшись, Разие таки развернулась ко мне, гордо расправив плечи. Но в её глазах от меня не укрылось любопытство. А что? Представьте только, как к вам приходят рабыня и заявляет, что видит будущее – я бы тоже удивилась. – Не могу сказать просто так, госпожа, дар обмена требует, – я склонила голову, слегка поджав губы, дабы Разие поверила, что это не моя вредность, а сама судьба плату требует. – И что же он хочет? – насторожилась та. – Лишь услугу за услугу. Например, я рассказываю вам будущее, а вы за это помогаете мне в одном деле. – А если соврёшь? – Тогда прикажите казнить меня, – без колебания ответила я, подняв на неё взгляд. Как бы страшно мне не было заявлять такое, но девочку я должна была убедить. И, похоже, мне это удалось. Шатенка задумалась на пару мгновений, а затем, вздохнув, кивнула. – Когда ваша матушка от Хатидже Султан вернётся, то пойдёт к повелителю и потребует от него свободы. К сожалению, она вызовет лишь его гнев и он прикажет сослать вашу ма- – Врёшь! – перебила девочка, заставив меня сжаться и опустить плечи. Ненавижу, когда на меня кричат! Сразу становится страшно, неуютно и глупые слёзы на глаза наворачиваются... Но сейчас мне нужно было собраться и продолжить, иначе Разие точно прикажет казнить меня. – Простите, госпожа, как же смею я врать вам? Вы же даже не дослушали меня. – Мою маму нельзя обижать! – девочка смотрела на меня с нескрываемой злостью, словно это я виновата в том, что произойдёт к концу дня. Но также я заметила слабую обиду в её взгляде. Не сложно было догадаться, что это чувство у неё возникло из-за отца, что только и делал, что доводил Махидевран до слёз. – Не волнуйтесь, ваш брат - шехзаде Мустафа, всё уладит! – Разие на это заявление лишь молчала, слушая меня дальше, но хмуриться не перестала. – Он убедит вашего отца вместе с мамой поехать, вы все отправитесь в Эдирне, где вашей маме будет очень хорошо. Она будет улыбаться и смеяться, а не плакать.       К концу моих слов, юная Султанша продолжала недоверчиво смотреть на меня, но уже не так яростно и хмуро, как пару мгновений назад. Всё же, ей, как и Мустафе, хотелось видеть свою мать счастливой, а не плачущей чуть ли не каждую ночь. – Хорошо, – спустя мгновенье заговорила девочка. – И что же ты хочешь взамен, если это окажется правдой? – Через три года, когда вы вернётесь, – я подсела к шатенке ближе, сама того не заметив, как мой голос опустился до шёпота. – Я хочу попасть в гарем вашего брата. Ваша матушка будет лично отбирать девушек, мне нужно, чтобы вы убедили её взять и меня тоже. – А откуда ты знаешь, что мы вернёмся через три года? – недоверчиво спросила Разие, на что я лишь улыбнулась. – Будущее, – после этого мы ещё мгновенье сидели в тишине, но после Султанша кивнула. – Оставь меня, хатун – я, как и подобает правилам, молча встала и, опустив голову, поклонилась госпоже, после чего вышла.       Но стоило мне покинуть покои юной Разие, как ко мне одним мигом подлетела разъярённая до безумия девушка и влепила звонкую пощёчину. От шока и боли, я могла лишь обхватить покрасневшую щёку рукой и взглянуть на нападавшую. – Бесстыжая дрянь! Как ты смеешь лгать нам и посылать в сад, якобы по приказу госпожи?! – на меня кричала никто иная, как пейк Разие Султан. Мой обман быстро раскрылся и от этого я понесла, как мне кажется, заслуженное наказание. – Клянусь тебе, Бингюль, мне показалось, что я услышала именно это! – пролепетала я, невольно сжавшись от крика и разъярённого лица девушки. – Показалось!? – передразнила меня Бингюль, на что я, не выдержав её злобы, вновь заплакала.       Ненавижу крики, ненавижу злость и ненависть. Я не привыкла к крикам и к тому, что кто-то может срывать свою злость на мне. Лишь отец обижал меня в детстве, доводя до слёз своими словами и руганью. В таким моменты я искала утешения у братьев и сестры, но здесь... Здесь у меня никого не было. Холодный гарем лишь показывал мне в очередной раз, что здесь я совершенно одна, жалкая и слабая.       Чёрт, как я собралась выживать здесь, если готова расплакаться от любого крика?!       Взяв себя в руки, я сделал медленный вдох и выдох, после чего снова рискнула посмотреть на Бингюль. Та, к моему удивлению, выглядела уже не так враждебно. Либо мои слёзы удовлетворили её, либо ей стало меня просто жалко.       Отвратительно. Я отвратительна. – Ладно,– сжалилась та. – Я не скажу госпоже об этом, но ты не должна попадаться мне на глаза, поняла?! – меня хватило лишь на то, чтобы молча кивнуть.       Выдохнув, пейк прошла мимо меня прямиком в покои Разие.       Попытавшись вытереть лицо от слёз рукавом своего одеяния, я лишь до раздражения растёрла свою щёку, по которой прошёлся удар, и глаза.       Этот день обещает быть худшим, но он действительно будет таковым, если в сюжете что-то поменяется и Махидевран, допустим, даже не пойдёт к Султану. Тогда Разие точно со мной что-нибудь сделает, а это будет в сто раз хуже пощёчины от Бингюль...       Упадите небеса на землю.       В остальном, день прошёл гладко. Никто в гареме не спорил, даже не кричал. Лишь Айла молча усмехнулась, увидев какой я вернулась от юной госпожи. Мда уж, на сочувствие от этой девушки можно было точно не рассчитывать... Ну и ладно, я сама себя успешно пожалею!       Но вот, наконец, ближе к вечеру случилось это... Махидевран возвращалась от повелителя в слезах, после чего в гареме поползли слухи и сплетни. Новости об её изгнании не заставили себя долго ждать. Лишь Хюррем Султан, что и соизволила отужинать в кругу наложниц, победно усмехалась и перешёптывалась с Айбиге. – Дорогу! Разие Султан Хазрет Лери! – крикнул евнух и все, заисключением Хюррем и Айбиге, встали и склонили головы, что то же самое сделала и я, молясь, лишь бы девочка не пришла за мной.       Но увы, никому не было дело до моих молитв. Ага, что ранее оповестил о приходе госпожи, подошёл ко мне и шепнул мне на ушко приказ.       Молча кивнув, я последовала за ним под любопытные взгляды рабынь и самой Хюррем. Ух, и что только они сейчас обо мне подумают?       Юная госпожа стояла у прохода, так что мы довольно быстро с агой дошли до неё, ожидая дальнейших указаний.       Жестом отогнав евнуха, девочка зашептала мне. – Ты была права, моя матушка пошла к отцу просить о чём-то, но вернулась в слезах и вызвала лишь его гнев, а не милость. Я хотела предупредить её обо всём этом, но не успела... – Госпожа, нельзя! Иначе вы разрушите будущее и тогда всё обернётся неизвестно как, – влияние Разие на этот момент я и предсказать не могла, но лишь сейчас поняла, что успев бы она предупредить Махидевран, то та, ради дочери, могла бы остаться и не идти к Сулейману. Ух, тогда бы всё наперекосяк пошло бы... Надо будет думать о таком заранее. – Моя мама плачет, хатун! – возразила шатенка. Глянув на её лицо, я с приятным удивлением отметила про себя, что она куда больше похожа на свою маму, нежели на отца. Такие же выразительные скулы, мягкие губы и нежное выражение лица. Лишь яркие глаза Сулеймана нарушали этот контраст, но не портя, а наоборот, дополняя юную Султаншу. Было ясно. Разие будет невероятно красивой девушкой и разобьёт ещё ни одно сердце. Своей матери или сестре она точно не уступит во внешности. – И ваш брат совсем скоро разберётся с этим, помните? – мягко напомнила я, надеясь, что не вызову у девочки ещё больше гнева. Но та лишь молчала. – Лина, если всё правда сложится так, как ты говоришь, то я обещаю помочь тебе, – то, как холодно она начала это, меня насторожило. Этой малышке точно было восемь лет? – Но если ты обманешь, то будешь жестоко убита, – и вот оно.       Ответить я ничего не успела, Султанша уже развернулась и ушла от меня, вероятно, обратно к матери. Я же, набрав в грудь побольше воздуха, выдохнула. Нервы шалили не на шутку...       Возвращаться к наложницам было нелегко, стоило мне только вернуться на своё место, как десятки девушек тут же подскочили ко мне с расспросами...       К счастью, мучаться с любопытными рабынями мне долго не пришлось, ибо Мустафа, как и было в каноне, пошёл лично разбираться с отцом и отстаивать честь матери, что послужило новой темой для разговоров.       Гарем, страшное место... Не только из-за борьбы и смертей, но и из-за того, как быстро тут узнавались последние новости и какие нелепые от этого рождались слухи.       Но всё же, дело близилось к ночи, а уже на следующее утро мы все официально узнали, что Махидевран со своими детьми уезжает в Эдирне.       Женщина выглядела по-настоящему счастливой таким решением повелителя, я аж сама невольно улыбнулась, проникнув к её чувствам.       Шехзаде Мустафа с сестрой тоже выглядели довольными. Улыбка матери по настоящему радовала их, а Разие, поймав мой взгляд, даже кивнула, словно на прощание.       Впереди меня ещё ждало три тяжёлых года...