Мальчик и лёд

—И! Раз, два, три... Антон, ну руку выпрями! Всю идиллию мне испортил... — Сергей Борисович стоял напротив группы подростков, которые усердно работали. В отличие от Антона. Паренек не выспался, ведь сериалы особенно интересны именно ночью. Матвиенко подошёл к Шастуну и попытался выпрямить руку ученика, но та не поддавалась. —Ну что ж такое-то? Антон, руку расслабь. — Шаст все так и сделал, Борисович отошёл на свое место и посмотрел на конечную позицию своих подопечных. — Воооот! Теперь я доволен. Все свободны, могут идти на лёд... — все тут же засобирались, Антон в том числе. А Серёжа залип в телефоне. Хренограф Аааарс, тут твой опять косячит. Ниче не делает, я уже задолбался в край. 10:30 Отец Ушей Я же с ним говорил... Ладно. Спасибо, Серёг. Все наладим. Приходи вечером на чай, валерьяночки дам. 10:30 **** Антон уже забежал в зал, где и находился его любимый лёд. Он надел на себя коньки, на которых были чехлы. Арсений подошёл к сыну. —Так. После тренировки я жду тебя в кабинете тренер-ученик. — в здании была специальная комната, предназначенная для каких-то разговоров. Там хранились документы, но Антон там еще не был.— А сейчас бегом на лёд. Тренируем аксель. Но не обычные прыжки, как в первом классе, а полноценный аксель. Вперед. — Попов открыл бортик, а Антон предварительно скинув с коньков чехлы выехал на лед. —Помнишь программу? Давай в серединке аксель вставь. — Арс включил музыку и сел на стул. Антон тем временем откатывал программу. —Шастун! Хореография где?! Гибкость тоже теряется. Работаем! — теперь Сергеевич уже встал и стоял около бортика. Антон пыхтел, пытаясь выйти хотя-бы в небольшой бильман, но нога не поддавалась. Попов выехал на лёд, взял одной рукой ногу сына, а другой начал притягивать грудь к ней. Из зелёных глаз покатились слезы. —Пап, больно. — Тоша пытался расслабиться, чтобы снизить болевые ощущения, но мало, что выходило. —Я знаю. Мы терпим. — Теперь Арс уже зафиксировал ученика в одном положении. —Я больше не могу. — Глаза и нос подростка покраснели, Арс отпустил Антона. —Мы об этом еще поговорим. На сегодня достаточно, пойдем в кабинет. Шастун не понимал, почему папа сейчас какой-то не такой, но тем не менее зашел в кабинет. Помещение было небольшим. Шкаф с документами, два кресла, которые стояли друг напротив друга. Стены покрашены в серые тона. Очень красиво это все смотрелось. Ведь шкаф был черным, а кресла белыми. —Присаживайся. — сказал Попов, садясь на кресло, Антон сел напротив. — обычно здесь обсуждаются вопросы о соревнованиях, переводах к другому тренеру. И очень редко... Воспитательные беседы. Ее как раз я и хотел провести с тобой. — Арсений выглядел уверенно, а вот Антон нет. До сих пор розоватые глаза и нос, испуганный взгляд. —А я не хотел... — пробормотал Шастун, о чем сразу пожалел. Сергеевич изменился в лице. —Антон. —Прости... —Почему я слышу от тебя нецензурную лексику? Почему ты отлыниваешь на хореографии? Почему на растяжке, когда я отворачиваюсь — ты сразу же перестаёшь что-либо делать?! Твои прогулы... Вы, оказывается, в субботу учитесь! Хотя, я и сам накосячил, слишком мягок с тобой. Но черт возьми, у тебя неаттестация по математике. Я недоволен твоим поведением. — Арсений закончил монолог, а Антон уже полностью вжался в кресло. —Чего молчим? Сказать нечего? — Антон закивал. Попов слегка улыбнулся. —Эх, чудо мое... — он закинул ногу на ногу. — Вставай в угол. Да, я ничего лучше не придумал. — Шастун был мягко говоря в шоке. —Но папа! Мне же уже не девять! — Дар речи вернулся. —Знаю, Тош. Но все равно. В прошлый раз это очень помогло, я помню. — уже во всю улыбаясь вспоминал тренер. — Давай, Антошка. Быстрее. Антон вздохнул, но встал в угол. Унизительно, ничего не сказать. Однажды он уже был в таком положении. 8 марта, 3 класс —Антон... Рисунки на стене... Опять Арину за косичку! Домашку не делаешь... — Арсений ходил по кухне перед своим мальчиком, который блестящими глазами наблюдал за родителем. — так еще и доску воском натер! — Антон хихикнул, вспоминая реакцию учительницы. Нет, ну чего она. Он ведь подарок хотел сделать: освободить от работы. —Нет, Тош, это не смешно... А еще подножка однокласснику... — Попов стоял около окна, задумавшись. Этот ребёнок напоминал ему его самого в детсве. Арсений часто чудил, и его часто ставили в угол. Могли еще рукой ударить по замечательному месту – так его бабушка это место и прозвала, после очередной съеденой банки варенья. Сергеевич никогда не обижался, принимал наказание. Понимал, что заслужил. И действительно не чудил после угла. Может, и на Тошу повлияет? —А знаешь, что? — он хитро улыбнулся облакам в окне. — а вставай-ка в угол. В моем кабинете. —Пап... Ты что? Я же не маленький! — Антон аж обжегся чаем. —А я знаю, что ты не маленький. Пойдём, я с документами буду разбираться, где-то час займет как раз. — конечно же, он не собирался мучать ребёнка целый час, но пошутить нужно. —Час?! Нет-нет-нет. Я все понял, я больше так не буду. — Антон замахал головой и руками. —Ты это уже в третий раз говоришь. Наказание нужно получить. Помнишь, как на ОФП приседания? Тут также. —Я не пойду. Я не маленький. — Антон скрестил руки на груди. —Пойдешь, радость моя. — Арсения забавлял вид мальчика, он приобнял его одной рукой за плечо и завел в кабинет. Из глаз мальчика потекли слезы. Попов присел на корточки и взял руки ребёнка в свои. —А чего мы плачем, м? Все же хорошо. Ты накосячил, теперь отдуваешься. — Арс погладил ребёнка по голове и обнял его. Арсения, конечно, никто перед углом не обнимал... Но Антон — он особенный, ему можно. Мальчик успокоился, и сам пошел в "тюрьму без решеток". Арсений сел за стол и время от времени наблюдал за мальчиком. —Антош, головой об стенку не облокачивайся. Всего он там простоял пятнадцать минут. Под конец уже плакал, Арсений обнимал его сидя на кровати. Настоящее время Угол был исцарапан надписями. Видимо, он не первый фигурист, которого туда ставили. И везде надписи обрываются. Интересно, почему? Антон недолго думая тоже начал выводить буквы "S.O.S". За спиной стоял все это время Арсений, который на второй букве легонько шлепнул паренька по задней точке. Также, как и перед соревнованиями. От неожиданности Антон отдернул руку. —Будешь хулиганить — встанешь на колени. —Ложь и провокации. Ты не сделаешь этого. — Антон посмотрел вниз. Там тоже были надписи. Видимо, сделает. —Знаешь, у меня все парни говорят именно это. Только девочка одна... Она была не любопытной, она сама на колени встала. Угадай, что я тебе сейчас скажу? —Арсений улыбался, ведь сходства всегда забавные. —Как в фанфиках про геев? —А... Стой так. Арсений сел на кресло, а Антон продолжил отбывать наказание. Подросток еле как сдерживал смех. —Нет, Антон, так эффекта не будет. Вставай на колени. —Но я же в лосинах.. —Скажи спасибо, что не без них. — Арсений расписался в каком-то документе и проконтролировал действия сына. Тот действительно встал, но не мог встать, чтобы было удобно. Уже через минуту появилась боль. Антон думал, что больно только на гречке, но нет. Он думал о математике, которую теперь точно исправит, о растяжке, на которой через слезы будет делать все, о субботах, по которым теперь будет ходить в школу. Ну и о хореографии, на которой тоже будет работать. Через семь минут Арс подал голос. Мужчина встал с кресла и подошёл к сыну. —Вставай, чудо мое. — родитель и ребёнок обнялись.