Мальчик и лёд

—Пап, пап, пап, пап! Смотри! — спустя несколько дней тараторит Шастун в гостиной, и после прыгает триксель. Ну, как прыгает... Падает. —Антон! Твою ж девизию! — Арсений моментально подлетает к сыну и помогает ему подняться. — Совсем с ума сошел? — Строго, но в то же время взволнованно спрашивает брюнет, усаживая юнца на диван, и падает рядом. —Да нет, вроде... — парень выдыхает, отмечая про себя, что слабость у него еще присутствует. —Боже, ребенок... Ладно. Чтобы больше таких выкрутасов не было. Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь. — мужчина приобнял сына одной рукой, а тот прилег на плечо отца. —Слабость, пап. Еще температура как будто. — честно делится младший, — но уже не так сильно, как раньше. —Хорошо, я тебя понял... Уже лучше. — размеренно размышляет брюнет, а Антон вдруг как ужаленный подпрыгивает сидя, моментально выпрямляясь. —Значит, я уже могу ходить на тренировки? — с полными щенячьего восторга глазами спрашивает фигурист. —Точно с ума сошел. Нет, Тош. Месяц – два точно нельзя. —Да емае! Смотрю, эти врачи только и хотят меня дома закрывать, и ты в том числе! Все. Есть я не буду. — вдруг неожиданно для Арсения вспыливает подросток и уходит к себе в комнату, не забыв хлопнуть дверью. Попов думал, что эта подростковость Антона не коснется. Но вот — смотрите в HD качестве. Первый псих не на льду! И вот что сейчас делать — для молодого отца большая загадка. Сначала хотелось поругаться, потом хотелось не трогать, потом поговорить. А в итоге что? А ничего! Хотя... —Алло, Дим? Занят сейчас? —недолго думая брюнет звонит своему другу и закрывается на балконе. —Нет, Арс. Че случилось? — раздается голос на конце трубки. —Тут такое дело... У тебя Савина психует? —Э... Нууу.... Дааа... Кажется, скоро дверь в комнате сломает. —У Антона это сейчас началось, кажется... Что делать? —Ой ееее... Не паникуй, папаша. Успокойся сам, потом приди, поболтай по душам, помиритесь. Сейчас лучше не заходи.       После этого друзья поболтали на отвлеченные темы, и Арсений почувствовал себя спокойным. С Антоном они не мирились, но вели себя так, будто бы и не сорились. Может, и вправду не ссорились. Но это покажет время.       Спустя месяц Шастун смог пахать на льду. Его даже стали звать в известные шоу, мюзиклы. Это радовало не только парня, но и Попова. Хотя второй еще беспокоился из-за неожиданной нагрузки. Лечение у невролога и кардиолога хоть и было пройдено, и сердцу мальчика ничего не угрожало, тревожно было все равно.       Между всем этим, парень учился. Хорошо учился. Правда, Арсения стали чаще вызывать в школу, но это были пустяки. Благо, что ребенок счастлив.       —Вы понимаете! Это не первая пробирка! — возмущается химичка, смотря на Попова и Антона, стоящего рядом, опустив голову. — Вот честно, я бы своего сына уже так к стенке прижала! Вот ваш так ремня и просит, понимаете?       —Да... Да, Лизавета Михайловна, понимаю... Он больше так не будет. Я позабочусь об этом.       —Уж надеюсь. Совсем от рук отбился... Вот в мое время!       —Да, понимаю. Но нам пора спешить, извините. Антош, пойдём.       Они выходят из кабинета, дверь закрывается, оба выдыхают.       —Пап... Прости... — Начал Антон.       —Ничего не хочу слышать. Если снова повторится — накажу. Как в первом классе, ей богу.       —Ну, тогда я кружку в столовке разбил, подумаешь... А это для дела было.       —Какого такого дела? — искренне не понимает брюнет, открывая машину.       —Пробирка была бракованная. Соне бы ее дали, а она бы не заметила... И все! Пролилось бы все. И химичка разговоров на уроке не терпит. — Соня — это одноклассница Антона, перешедшая к ним буквально неделю назад. Мальчик уже даже с ней гулял, но Арсений еще не в курсе.       —В следующий раз просто скажи о проблеме учителю. Понял? — Арсений уже выехал с парковки.       —Понял я, понял... Ой! Пап! А сегодня будем Чайку репетировать? Пожалуйста! Выступление уже скоро.       —Да, сейчас на арену пойдем. Я твои вещи взял, не беспокойся. И костюм тоже.       —Костюм уже подготовили? Да ладно! Боже, я так рад! — Антон зажмуривается от счастья и уже сейчас готов репетировать свою роль для фестиваля фигурного катания. Арсений мимолетно смотрел на ребенка, и бы рад видеть улыбку на родном лице.       —Антон! Бильман куда подевался? Растяжка где? Ну, руку плавнее! Дуб что ли? — Арсений уже в который раз ставит музыку программы на паузу, проезжая рядом с Антоном в новом костюме. — У тебя крылья появились, не нож, не ноги, а крылья. Ты летишь, Антон!       —Да ну блин! Щас, давай сначала. Только не надо со мной ездить, я теряюсь. — подросток снова выезжает на середину льда, а Арсений встает рядом с бортиком.       —Нет, ребенок, мне даже твоя начальная позиция не нравится. И потом ты плохо все делаешь. Ладно, пойдем на заминку. Завтра с Сергеем Борисовичем поработаешь, и еще потренируем. — Попов выходит со льда переодеваться в тренерскую.       —Плохо, плохо... А у кого в наше время все хорошо... — бубнит себе под нос зеленоглазый, выезжая со льда фонариками.       —Шастун! Тебе пять лет?! Взял, сел в складку. Мне сколько раз еще нужно повторить? — повышает голос тренер, стоя в спортивном зале. Антон на этот раз принимает нужную позу и дает Попову тянуть себя.       —Пап, больно. – шипит младший, сжимая кулаки.       —Терпи. —твёрдо говорит Арсений и вскоре отпускает спортсмена, уходит в тренерскую. — Завтра в шесть встаем, будет шесть часов до фестиваля в запасе. Собирайся, я скоро приду. — бросает он перед тем, как закрыть дверь.