Здоровое тело - 2 руки, 4 ноги

       Чудо не произошло. Я не узнала что было указано в контракте, а потому подписалась неизвестно на что, а по реакции Арлонга можно было судить, что я себя в рабство продала за миску риса.       Тем не менее, это не плохой стимул изучать местную грамоту. С этим будет не сложно, я видела надписи, схожие с английскими на парусах дозора и одежде некоторых людей и рыболюдей, а значит буквы я различать смогу.       Вечером я, как и всегда после труда, сидела под навесом и вырезала длинный лук из орешника, тихо напевая себе под нос на своем родном русском языке. Это была моя пятая попытка вырезать себе оружие. Не знаю, что я делаю не так, но остальные древки я забраковала. То они тяжелые, то не так гнутся, то трескаются. Легче всего было сплести тетеву из волос с моего хвоста, она вышла крепкой и точно справлялась со своей функцией. И вот я уже готовилась сделать зазубрины на плечиках лука, как ножичек дрогнул и выпал из испуганой руки. На мое плечо положили чью-то холодную щупальцу. Благо, это был не кто-то, кто сдаст меня перед своим начальникай за изготовление оружия, а Хаччан. С ним можно договориться. —Это не так, что ты думать, Рыбачеловек… — тысяча обсурдных оправданий быстрыми сигналами проносятся в голове. — О чем ты поешь? Какой странный язык, это речь лошаделюдей? — удивил меня неожиданным вопросом осьминог. Не сказать, что я красиво пою, скорее бы все захотели чтобы я никогда больше не открывала рот, что его так заинтересовало? —Это легенда о разрушеный корабль, что всплывет со дно море и плыть вечно, жить вечно, нет причала, но есть вера и Стас Михайлов. — кратко пересказала я любимую песню Монеточки. Когда-то я слушала ее перед важными событиямм, а сегодня она крутилась в голове особенно часто.        Я положила заготовку лука перед собой и готовилась к наказанию, но вместо того чтобы идти стукать капитану, Хаччи присел рядышком в позу лотоса и сложил все свои руки на коленях. — Давно не слышал как женшины поют. — начал он, выглядя уже не так мерзко, как мне показалось, когда я увидела его впервые. Тогда я и поняла, как отличается аниме от реальности. — Спой еще.       Я очень удивилась и это наверняка отразилось на моем лице, что вызвало смех со стороны осьминога. — Поешь ты не прекрасно, но в этом что-то есть.        Я прокашлялась, размяла плечи, поправила волосы и очень неуверенно, от чего голос будто заржавел, пропела:       В аромате хмельном джентльмены пускают дым,       Мне стало стыдно за свое скрипение, но я не отбросила пение, а постаралась привести себа в порядок и не упасть в грязь лицом.       Их дамы прячут брови пушистые в шали душистые. Мы плывём так давно, что забыли, откуда мы, куда мы, Из какой вышли пристани, и какой приз в конце.        Я уже подраспелась и стала голосить намного увлеченей. Цепи-цепи тянут на дно в сети, в сети к осьминогам,        Я указала на Хаччи пальцем, когда начала петь последнее слово. Он не понял почему, не мудрено, слова ведь русские.       К браконьерам в логово, но много нас, а их немного. Где у них яблочный спас? Где у них нефть, где у них газ? У них унисекс, а у нас — квас, иконостас — Михайлов Стас.       Я набрала в легкие воздуха, заметив, что Хачи потянулся к моей поделке, но лишь настороженно стала наблюдать, как он продолжил мой труд, вырезая маленькими стружками правильную форму оружия.       Разбитый ковчег всплывает со дна, И вечно жить нам, и вечно плыть нам, Искать счастье там, где плачут даже Иконы страшных пятиэтажек. — Ты извини, что я тогда в деревне сорвался на тебя, настроение было ни к черту, не хотелось бы, чтобы считала такими грубыми всех рыболюдей.— он говорил это искренне и виновато, а я всоминала тот милый образ осьминога, что охранял корабль Мугивар на Сабаоди. — Я простить тебя, — сказала я, забыв его грубость. — Помнить Фишер Тайгера, понимать Арлонга. Человек не любить вас, вы не доверять человек. Но я не человек.       Он промолчал. Мы так и сидели в сумерках под навесом в дальней части Арлонг-Парка под робкие трели сверчков. Закат уже отгорел, но небо не было темным, лишь редкие звезды мигали сквозь золотые облака. Где-то смеялись и выпивали подводные работяги. Они сегодня хорошо поработали над воротами и починили крышу, поэтому могли позволить себе отдохнуть. Завтра у меня не так много дел, нужно будет опять возить телеги с продуктами по деревне. —Ты подписала тот контракт? — решил нарушить тишину мой собеседник. — Да, но мне ненравиться ваше политика. Вы не уметь управлять ресурс, не грамотно поступать. Все рухнет, если продолжать. — Ох, теперь ты должна нам подчиняться, тебя приняли как обслуживающий персонал. Разнорабочая, проще говоря. — Поняла. — кивнула. Ничего страшного нет, я уже переживала, что позволила собой торговать. — А как бы ты управляла деревней? — Высчитывать налог из выручка один человек, повысить для бизнесс, мужчина, алкоголь и табак, снизить для старик и инвалид. Разрешить бакшиш — я потерла пальцы в неоднозначном жесте— за охрана. Люди любить - не сопротивляться, бояться - искать зашита, мятеж.       Мы спорили о форме правления, шутили, рассказывали легенды и анекдоты до поздна. Он рассказал, что на острове рыболюдей есть таинственный ковчег "ной" и моя песня напомнила ему о доме, хоть он и не понял о чем она на самом деле. Так же он делал мой лук, хоть он и треснул все равно, за что он потом извинялся.