Житие стало спокойнее. Днем я решаю вопросы по аграрной модернизации, а вечерами стреляю из лука на своей секретной базе, попутно продумывая план-скам. Вербовать работяг еще рано, нужно для начала максимально втереться в доверие, упростить им жизнь, тем самым максимально заслужить уважение, а я только строю нижние ступени по этой карьерной лестнице. Учитель языка поражается моей успеваемостью и уже не скрывает лестной похвалы за маской презрения, что идет мне на руку, ведь я собираюсь «случайно» перепутать тетрадь по практике письмености, которые он уносит проверять домой, и мой личный дневник, где я мельком упоминаю начало восстания, надеюсь, он достаточно смелый и глупый, чтобы не разболтать это носопилой акуле или ее пешкам. Его репутация в городе может сыграть мне на руку, ведь кого-никого, а учителей в мелких селах уважают все, особенно взрослые люди, которым некому оставить своих отпрысков. Это будет моя первая фигура на этой шахматной доске.
После работы над ремонтом какого-то сарая, где я привычно таскала доски и прочее в телеге, меня и пару рыбочеловек отправили на будущую ферму обкашливать вопросы. Ничего нового, помимо расчета ресурсов и стройматериалов там не произошло, я попросила передать одному моему напарнику, что нам не помешал бы архитектор или дизайнер, чтобы лучше понять что и где грамотно расположить и чешуйчатый гонец отправился в Арлонг-парк. Пешком. Здесь идти мили три, но работяга отказался запрягать сельскую лошадь, якобы, это заденет мои чувства. М-да. Но это успех, значит, меня не считают бесполезной и прислушиваются к моему мнению. Я и второй выходец из моря, носящий имя Гнаар Мок, решили остаться на ночь в поселении, где в ничейной избушке нам выделили место. Рыбочеловек хотел было отобрать жилой дом у зажиточного крестьянина, но я отговорила его, убедив, будто это испортит репутацию, умолчав при этом, что мою. Вот только в дверь смог войти только Мок, а мне пришлось довольствоваться в хлеву на соломе. Но и ладно, все равно мне не очень хотелось спать, даже не смотря на мою усталость после проделанного труда. Я пошла заканчивать переговоры с фермерами, которые и так с опаской смотрели на меня, когда я приходила одна, а когда привела свою «свиту» так и вовсе бледнели от каждого чиха. Деревня, кстати, не такая уж и маленькая, как казалось, в ней проживало порядком восьми десятков человек, здесь был даже небольшой базар, где толпились все, уважающие себя сплетницы, его я, кстати, тоже посетила чисто из интереса и даже честно купила у одной женщины ведерко свежей малины. Вот только, при виде меня все старались сидеть тише воды, ниже травы, изредка осторожно перешептываясь. Ближе к вечеру обход деревни был завершён и я спокойно пошла к берегу, сделав для себя скучные выводы.
Ночной воздух побережья, отдающий едким запахом соли и йода, уже привыкся и не терзал нос. Погода теплая, почти штиль, только легкие покачивания плачущих ив и тихий шум воды немного разбавляли сумеречную тишину. В такой обстановке грех думать о грядущих проблемах. Я отошла от деревни туда, где начинается лес, но не заканчивается берег, днем я подслушала у пожилых женщин, что старый рыбак опять пытает здесь удачу, расставляя сети, а значит, здесь есть рыба. Усевшись на чуть влажную илистую почву под деревом, я закрыла глаза, прислушиваясь, принюхиваясь и ловя колебания воздуха, пытаясь пробудить то самое «шестое чувство», которое мне необходимо. Воля. Какая она? Как ее тренируют? Что она из себя представляет? Я понятия не имею, но мне критически нужна воля наблюдения.
***
Ближе к рассвету мои упорства… Не оправдались. Я не заметила ничего, кроме укусов гадких комаров по всему телу. Чтож, к этому не за одну ночь приходят, ничего удивительного. Как только петухи пропоют и деревня погрязнет в утренней суете, я попрошу у кого-нибудь мазь от сыпи, мне хватает пятнышек на крупе, а на человеческой части красные горошинки смотрятся болезненно. Может в следующий раз я устрою себе экстремальные условия и пойду в густой безтропинный лес в режиме выживания? Идея заманчивая, но как я со своей шириной танка собираюсь петлять от волков между деревьями?
Днем Мок вернулся в Арлонг Парк, а его место занял Илуниби, вчерашний гонец, принесший письмо от Нами. Я, не умея читать должным образом, рискнула попросить рыбочеловека зачитать его мне, к счастью, ничего сверхсекретного там не оказалось, ведь письмо было согласовано с Курооби.
» Ксения, как следует обдумав твое предложение о расширении фермерских угодий, Капитаном Арлонгом было принято решение, что это действительно выгодно, но мы внесли изменения в твою концепцию. Мы также рассмотрели твой запрос о помощи архитектора и решили приставить на должность инженера Хломарен, разрабтавшую чертеж Арлонг Парка и нашего лучшего картографа Нами. Далее с ее слов:
» Я соглашусь помочь с этой
нелепой сказочной затеей, если мне преложат часть от последующей выручки. Я согласна на не менее
десяти двадцати процентов, иначе я не вижу смысла сотрудничать, у меня полно дел.»
Курооби. "
На удивление вежливо. Но о каких изменениях идет речь, почему о них ничего не сказано? Чего мне ожидать? Наверняка они нашли мои лазейки и устранили их, черт, нужно было грамотнее составлять речь. Впредь буду осторожнее.
Мы ознакомили мэра деревни с указом и мой спутник оставил меня на пашне. Сейчас был сезон сбора урожая и все готовились к зиме, с этой стороны острова холодных ветров было больше, поэтому местные хлопотали на поле сильнее.
Еще раз убедившись, что лес придется вырубать, я отправилась на переговоры с мэром, которые проходили скучно, но продуктивно.
***
Через месяц Хломарен, рыбочеловек-осетр, закончила чертежи, которые она составляла, согласовывая это с Нами, поговорить с которой мне удавалось через третьи лица. Девушка всячески избегала меня и мне никак не удавалось ее увидеть, хоть она и приезжала в это село для составления карты будущей аграрной компании.
Почти весь месяц я провела в Сейда Аван, мне даже организовали утепленную пристройку, в которой будет комфортно ночевать в холода. Теперь у меня есть личная лежанка и письменный стол. Так же здесь обосновались некоторые рыболюди, Мок и Илуниби, а так же тройка карпов, с которыми мне редко приходилось общаться. По моим поручениям, они не стали занимать жилые дома, здесь было достаточно пустых, благодаря Арлонгу. Не будем о грустном, нам начали доставлять материалы и с жителей сняли налоги на время строительства, а именно, на один год. Да, модернизация фермы будет происходить не руками пиратов, а лишь под их контролем. Может, оно и к лучшему, не считая того, что для начала этого плана выбрали самую суровую пору. Будь, что будет. Крестьяне уже привыкли ко мне и, благодаря моему дружелюбию, ведут себя не так сковано, как раньше, иногда даже подкармливают хлебом с вареньем.
Выяснилось, что не все рыболюди поддерживают мою идею, но пока они не вмешиваются, пусть думают, что им угодно, главное, сейчас все идет хорошо.
***
Несколько детишек играли на крутом берегу, где я полюбила тренировать меткость и волю. Их родители сейчас были сильно заняты работами на новой ферме, поэтому дети отданы сами себе. Сейчас, отдыхая от своих занятий я наблюдала за этой мирной картиной. Они так дружны и веселы, что от их развлечения глаза на улыбчивом лице закрывались сами собой, оставляя только звуки детского непоседства. Но стоило мне достичь грани между бодрствованием и сном, как я увидела… Нет, даже не увидела, а почувствовала, что один малыш подошел слишком близко к краю. Я подскочила, когда он еще не понял, что начинает падать и нырнула за ним в воду. Море глубокое и вода в нем холодная. Я подплыла к барахтающемуся телу, что вот-вот захлебнется, со спины и подхватила мальчика за воротник футболки, оттаскивая его на берег. Мальчик отхаркнул воду и заплакал.
— Все хорошо, ребенок, все в порядке, ты не утонешь, можешь успокоиться, — мальчик разревелся еще пуще от этих слов, я усадила его себе на спину и мы стали подниматься к остальным перепугавшимся детям.
— Тетя Лошадь, маму наругают за то, что ты спасла меня! — он давился крокодильими слезами, уткнувшись сопливым личиком ко мне в спину.
— Не наругать, ребенок, я не дам твою мать в обиду.
Под мое успокаивающее шушуканье мы забрались к остальным двум детям, что так же ревели, растирая сопли кулаками.
— Никто вас не обидит, я никому не скажу, что его спасать я, никто этого не видел, — успокаивала я уже троих детей, смекнув, чего они испугались, — Хотите, я вас покатаю?
Детишки подуспокоились и осторожно кивнули, я усадила всех на себя и мы побегали по берегу под их восторженный смех.
