Антон Шастун, 08:08
Куда? Вы меня в чём-то подозреваете?
Арсений Попов, 08:08 Нет, Шастун, пока нет. Но меня не это интересует. Её родители — инвесторы одной компании, поэтому если они из-за этого прекратят сотрудничество, чему контракт позволяет, то будут неприятности. Арсений Попов, 08:09 Я домой, ты не там будешь?Антон Шастун, 08:09
У вас? Нет конечно, я давно ушёл к себе
Арсений Попов, 08:09 Шастун, fool*. А как же отец? Почему не сказал даже?!Антон Шастун, 08:10
А должен? Я вообще вас тогда долго ждал, а оказывается что вы до сих пор где-то шляетесь
Арсений Попов, 08:10 Подбирай выражения, я тебе не друг, чтобы так со мной разговаривать. Если меня не было, то значит у меня дела. Я был зол, хотя сам не понимал, из-за чего именно? Мне хотелось задать много вопросов, но подумав ещё несколько минут, я решил этого не делать. Весь день мне казалось, что одноклассники говорят обо мне за спиной, косо смотря на меня, но сейчас я был в таком состоянии, что отличить правду от моей фантазии невозможно. У меня нет никакой опоры, мне некому рассказать всё, попросить поддержки. Дима — не вариант. Почему, я объяснить не могу даже себе. Начиная с третьего урока, всех по очереди стала вызывать классная руководительница — Людмила Александровна. Кто-то возвращался через пару минут, а кто-то задерживался и на десять. Возвращавшиеся рассказывали о допросе по поводу Иры, говорили о вопросах, что им задавали, но я особо не вникал. Меня позвали только в конце шестого урока. — Шастун! — раздался голос Людмилы Александровны, как только открылась дверь в класс, было видно только пол лица женщины. Я забылся в своих мыслях, поэтому вздрогнул, резко услышав свою фамилию, я сразу направился к выходу, нечаянно уронив учебник с парты. Идти по тихому коридору прямо за спиной учительницы не по себе, хоть буквально десять минут назад представлял, как буду уверено идти, совсем не переживая. Что ж, желаемое не всегда становится реальным. Мы поднялись на этаж выше, заходя в тот самый кабинет английского, что в горле снова неприятный ком. Учительница села за стул у входа, закрыв перед этим дверь. Две парты по середине были сдвинуты вместе. Со стороны подальше сидела женщина в возрасте, русые волосы, морщинистое лицо в веснушках — внешность отталкивающая и мне неприятная. Помимо нас троих были ещё два человека в форме — один за учительским столом, другой за партой в конце класса. Тут царила своя атмосфера, непривычная для меня. Хотелось поскорее уйти. Никто не издавал ни звука. Я сел перед женщиной, сложил руки под партой, сжимая пальцы от волнения. Только спустя паузу женщина начала: — Привет, Антон. Меня зовут Анастасия Сергеевна, можно без отчества. Я расследую дело о твоей однокласснице и очень соболезную, — она открыла записную книжку, отодвинув папки на край стола, — не будем тянуть кота за уши. Скажи, пожалуйста, в каких отношениях ты был с Ирой? Я начал переживать ещё больше, смотрел только вниз и не мог подобрать и слова. Анастасия была спокойная, казалось, понимала меня и не давила, хоть и по виду спешила. — Нужно водички? — я помотал головой. — В нейтральных, — я будто пытался набрать воздуха перед ответом и, сказав это ясно и коротко, потратил весь запас. — Некоторые сказали, что ты ей нравился уже давно, и ты об этом знал. — Да, но это не взаимно. Извините, я ничего не знаю. — Хорошо. Не замечал ли ты чего-то странного в её поведении в последнее время? Может, она тебе рассказывала о чём-то? — Сказал же, что нет. — Мы знаем, что она была на крыше твоего дома и зашла через твой подъезд. — И что? Я в это время был в школе, кто угодно мог это подтвердить, — я ещё сильнее начал паниковать. Неужели, они тоже в чём-то подозревают меня? — Да, мы уже спрашивали ребят. Ты не знаешь, почему она могла быть там? Ты не с кем не знаком из своего подъезда? — Нет, — я обратил внимание на тиканье настенных часов, что начал бить в такт ногой. — Несколько факторов показывают, что там был кто-то ещё, возможно, поспособствовавший её падению. Тебе точно нечего мне больше сказать? — Точно, — я выдавил из себя какой-то писклявый голос. Анастасия вздохнула и уткнулась в записную книжку. Только через секунд тридцать женщина подняла на меня свой уставший взгляд. — Хорошо, можешь идти. Если что-то ещё понадобится, мы тебя найдём, — она закрыла свой блокнот и снова взялась за папки, — и если что-то захочешь нам рассказать — свяжешься со мной через свою учительницу. — До свидания, — я кивнул и встал со стула. Вздрогнул, когда развернувшись, резко распахнулась дверь, и в проёме показался знакомый силуэт. — Доброе утро. А… что тут происходит? — спросил Арсений Сергеевич в своей привычной шляпе, рассматривая каждого и задержав на пару секунд взгляд на мне, — это по поводу Кузнецовой, да? — уже тише спросил мужчина, обращаясь к Людмиле Александровне, на что женщина растерянно кивнула, — я тогда тоже немного поговорю с… с людьми, как я понимаю, расследующими это, — он внимательно всматривался в незнакомые лица. — Антон, можешь идти, у нас не так много времени, — снова вернула меня в реальность Анастасия. Я стоял как вкопанный, смотря на неожиданно пришедшего Арсения, но после слов женщины, вышел из класса вместе с Людмилой Александровной, неловко пройдя мимо учителя. После оставшихся уроков я спускался по лестнице вместе с толпой. Я почувствовал тяжёлую руку на своём плече и обернулся, споткнувшись из-за этого, но всё-таки удержав равновесие. Конечно, это был Арсений Сергеевич, я рассчитывал с ним поговорить, хоть и не знал, с чего начать. Как только мы спустили вниз и прошли эту толпу и давку, он начал: — Привет. Как ты? Как отец? — С чего вдруг такой интерес? — Ты издеваешься? Я переживаю. Ты сам ушёл, не написав об этом даже ни слова. — А вы пропали на несколько дней, тоже не сказав об этом ничего, — я нахмурился и продолжал идти. Зашёл в раздевалку, пока Арсений ждал рядом, я взял куртку и направился к выходу, учитель не отставал. — Я не должен. — А я разве должен? — Ты ребёнок, я несу за тебя ответственность, — уже грубо сказал учитель, придержав шляпу от ветра, когда мы уже вышли на крыльцо. — Обязаны только в школе, — обидно, что меня считают просто ребёнком. — Почему ты такой упрямый, Шастун? — Потому что вам насрать на всех, кроме себя и своей выгоды, — я остановился и посмотрел мужчине в лицо, — скажите, вы говорили про тот бизнес, где участвует Матвиенко? — Арсений молча кивнул, поджав губы, — я думал, вы променяли такую жизнь на нормальную, в школе. — Во-первых, это не то, что ты скорее всего подумал. То, где мы участвуем вдвоём, крупный бизнес и компания — не относится к тому, чем занимается сам Матвиенко. Ко второму я никогда не имел отношения, а от первого отказался. Но и оправдываться перед тобой я не должен. Мне стало неловко от того, что я обвинял его в том, чего и нет, но с другой стороны, вдруг он врёт. Я понял, что он правда мне нравится, как мужчина (что странно звучит), поэтому я не стал развивать плохую мысль. — Поэтому единственный мой доход — это школа, которого совсем не хватает на жизнь, из-за чего я ездил в Питер, где присоединился к одному делу, что мне нравится, оно приносит деньги и это не криминально, если тебя это успокоит, — продолжил Попов, — тебя подвезти? — спросил старший, посмотрев на начавшийся снегопад. На секунду я задумался о том, что стоит именно сейчас признаться Арсению в чувствах, но он взрослый человек со своими проблемами, которому явно не нужен глупый подросток. Если я скажу ему об этом, то только испорчу более-менее хорошие отношения, которые вернуть не смогу, поэтому я кивнул, и мы направились к машине. Мне хочется быть рядом, трогать его худые, с выступающими венами руки. Я мечтаю всегда быть рядом с ним, обнимая, когда захочу и чувствовать его тяжёлое дыхание, прижимаясь ночью к груди. Мне нравится, как он выглядит, хочется слушать его голос, только его, чтобы в мире были только мы вдвоём, я не могу больше отрицать это. Мне стыдно за свои мысли, мне больно от того, что этого никогда не случится, хоть это и настолько неправильно, и я не смогу поделиться об этом ни с кем. «Что ж тут скрывать или молчать, я люблю его, это ясно. Люблю, люблю… Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу.»**