Взрослые сказали, что виноват я

У меня тряслись конечности, зелёные глаза превратились в красные, стеклянные, когда я сидел на против Арсения на его кухне со стеклянным стаканом в руках, переодически отпивая оттуда холодную воду со странным привкусом, пока учитель чуть ли не кричал на меня, отчитывая. «Ты в своём уме, мальчик? Прости за выражение, но это пиздец. Ты скоро будешь валяться накуренный и пьяный за гаражами. Тебе повезло, что пока у тебя есть я» — последнее, что я слышал из монолога учителя, а после я просто смотрел в пустоту, ничего не ощущая, лишь изредка кивая учителю, показывая, что я тут, когда мужчина окликивал меня по имени. Сейчас было уже пол шестого, а вернулся я домой где-то пол часа назад. Или больше, я потерялся во времени. Арсений проснулся через час после моего ухода и уже через пол часа после этого начал названивать мне. Я не брал трубку, и уже через сорок минут, мужчина набрал Матвиенко, который был неподалёку и практически сразу же приехал. Они вдвоём искали меня по району, вглядываясь в каждого парня, чей силуэт хоть как-то напоминал мой. Когда Попов уже собирался позвонить знакомым из полиции, я всё-таки взял трубку. Телефон был на беззвучке, а я правда не брал его в руки, и мысли даже не было, что кто-то обо мне беспокоится, особенно учитывая последние события. Небольшая доза наркотиков хорошо подействовала на меня. Я сидел никакой долгое время всё на той же лавочке, а после стал скитаться по ближайшим улицам, пока не встретил компанию гопников. Сначала те пытались до меня докопаться, потому что я не был похож на «своих», а когда заметили, что я под чем-то, с ухмылками приняли меня в свою компанию, угостив новый порцией разных наркотиков, смешивая это с дешёвым пивом и палённой водкой. Мне повезло, что парни были не такими уж и плохими. Не стали использовать меня и издеваться, а лишь посадили меня на качели детской площадки неподалёку, когда заметили, что я совсем плох, а им нужно было куда-то ехать. Меня стошнило тогда пару раз, ноги совсем не хотели идти, я замёрз, поэтому окоченевшими, трясущимися руками я достал побитый телефон, увидев там кучу сообщений и ещё больше пропущенных от Арсения. Там также было пару сообщений от Кати. Был бы я в адеквате, очень бы удивился, но тогда не придал этому большого значения и даже не прочитал, а, недолго подумав, перезвонил учителю. В гневном крике Попова я также слышал беспокойство, поэтому пропустив мимо ушей матные высказывания, я сказал тому своё примерное местонахождение, когда он начал задавать об этом вопросы. Арсений быстро приехал вместе с Серёжей. В дороге он не говорил мне практически ничего, но в зеркале я видел его злобный взгляд вдаль и сжимающиеся кулаки, когда он таким образом пытался сдерживать накипевшую ярость, ведь мужчина понимал, что сейчас что-то говорить бесполезно, что лучше оставить это всё на потом. А сейчас, когда мы сидим в его квартире, которая кажется уже и не такой уж и уютной, а серой и пустой, Арсений начал высказывать всё. Спустя ещё пол часа после того, как учитель продолжал всё говорить, даже рычать, он более менее успокоился и сел на диван, отпил что-то из своей кружки и подозвал меня к себе. Я, шатаясь, сел, даже упал, рядом с ним на мягкий диван. Арсений вздохнул, смотря куда-то вдаль, и я в первый раз за долгое время посмотрел на него, стараясь сконцентрироваться, хоть всё вокруг и расплывалось. Я заметил его лёгкую щетину, жилки на лице, сомкнутую челюсть и стеклянный взгляд, устремлённый куда-то вдаль. Казалось, у него больше не осталось сил смотреть на моё ничтожное лицо, и глаза, до этого глубокие, цвета океана, теперь казались тусклыми, пустыми. — Тош, — спустят пару минут начал мужчина. «Тош» — от этого сердце чуть не остановилось и, кажется, я немного протрезвел, — ты — подросток, совсем ещё ребёнок. Может, тебе кажется, что я очень зол, но я скорее просто переживаю, — Арсений даже улыбнулся, но лишь на мгновение, — ну, конечно и злюсь, но переживаний больше, — мужчина наконец посмотрел на меня, — я готов взять на тебя ответственность, попытаться любить, просто быть рядом, но пообещай больше не пить и не употреблять. Он положил свою холодную руку мне на плечо, прижав к себе, и нежно поцеловал меня в висок. — Не молчи, — уже настойчиво потребовал мужчина. — Не молчу, — охрипшим голосом ответил я наконец. — Ого, а ты, оказывается, разговариваешь. Меня успокоило, что он всё так же привычно начал шутить с теплотой в голосе. — Тебе нужно принять душ и лечь спать, — резко встав, начал командовать Арсений. Он направился к шкафу, достал чистое белое полотенце и свою домашнюю одежду: шорты и свободную чёрную футболку. Попов подошёл ко мне и потрепал меня за волосы. — Вставай, ходячая проблема. Тебе бы ещё подстричься, а то лохматый и кудрявый, — по-доброму сказал он. Я поплёлся за ним, скидывая на ходу одежду, и уже раздевшись до трусов, залез в ванную, сидя там, а не стоя, включил душ, что крайне горячая вода ошпарила всё равно нежную кожу. Арсений следил за моими действиями с недоумением, стоя напротив, пока я не вскрикнул от неприятных ощущений, вскочив. Мужчина сразу среагировал и включил тёплую, даже слегка прохладную воду, потому что я не успел додуматься, но и не в состоянии был вылезти из ванной, хоть уже и стоял на ногах, облокотившись к стене. Я сел обратно, когда понял, что вода уже не горячая. Посмотрел на учителя щенячьими глазами, сам не понимая, чего от него жду. Мои глаза уже не были такими красными, скорее только вызывали жалость, хоть веки до сих пор непроизвольно смыкались. Арсений взял шланг от душа, выдавил шампунь и начал меня… мыть? У него такой вид, будто это нормально, будто так и должно быть. Через минут пятнадцать, когда учитель намыл меня как ребёнка, он взял меня под подмышками и выволок меня из ванны, дав полотенце, чтоб я вытерся и оделся в принесённую им чистую одежду, а сам ушёл. Я сделал всё кое-как, после пару минут соображал, что делать дальше. Пошёл к кровати, на которой спал уже не раз. Хотел просто завалиться на неё и провалиться в сон, но опешил, когда, зайдя в комнату, увидел сидячего на кровати Арсения, который облокотился на одну из подушек. Когда я пришёл, мужчина оторвал от телефона свой хмурый взгляд и жестом пригласил меня на моё же уже привычное место. Я лёг сразу, ведь ноги не держали, а голова не соображала. — Тош, что с тобой происходит? — спросил Попов, отложив телефон на прикроватную тумбочку и крепко обняв меня одной рукой, — я понимаю: отец, полиция, учёба, друзья, но… блин, нет, всё равно до конца не могу понять, это всё настолько давит? Я безразлично пожал плечами, глаза уже были закрыты, не мог сосредоточиться на разговоре. — Я знаю, что ты сейчас не в состоянии разговорить, но, пожалуйста, отоспись и расскажи мне всё, что тебя беспокоит. Я может и не психолог, тем более, что у меня в жизни и своих проблем много, но выслушать и понять, наверное, смогу, — дальше пауза в секунд тридцать, — Шастун, ты мне… А дальше я уже ничего слышал, быстро уснул, что вполне ожидаемо, но я продолжал ощущать обнимающие меня руки.

***

Дима проснулся с Катей в объятьях и в одной футболке и трусах. Нет, они не занимались любовью, даже не целовались, а просто спали, посмотрев перед этим фильм. Родителям парень так и сказал. Сказал, что идёт к подруге на ночь. Не было смысла врать, да и придумывать было нечего, ведь из друзей помимо Кати у него был только Антон, которого родители Поза не очень любили. То, что их сын идёт к девушке, для старших было только радостной новостью. Они практически сразу на это согласились, шутя и намекая на контрацепцию в случае чего, что Дима лишь смущённо на это отмахивался, доказывая, что помимо дружбы между ними больше ничего нет. И правда, они даже не целовались, хоть Катя часто пыталась это сделать. Сексуальное влечение между ними часто чувствовалось, но парень старался не придавать этому особого значения. Он всё равно считал, что между ними с Серёжей ещё остались отношения, хоть они ни разу даже не списывались после того болезненного сообщения старшего. Поз до сих пор чувствовал опустошение, рана в сердце осталась, но он старался заглушить всё общением с Катей, хоть и думал об этом каждую свободную минуту. — Засоня, просыпайся, — шептала Катя в семь утра парню, которому нужно было собираться в школу. — А… а ты? — только и ответил Дима, ещё не проснувшись и ничего не соображая. Поз взял все нужные вещи в школу, чтоб прямо от девушки пойти на учёбу. Они ночевали в квартире бабушки Кати, которая уехала в какой-то санаторий, поэтому её жилье осталось полностью в распоряжении подростков, что пенсионрка сама и одобрила, даже договорившись об этом с Катиными родителями. — А что я? Мне сегодня никуда не надо, — Добрачёва усмехнулась, показывая своё преимущество, — все снэки мы уже съели, поэтому пойду, сделаю нам бутеры на завтрак, — весело девушка направилась на кухню, — уже семь утра, если что, — выкрикнула из другой комнаты она. — Семь?! — сказал Дима, резко встав, — мне же к восьми, — уже шёпотом добавил он, ведь тот привык приходить заранее, но парень всё равно не винил Катю. Он в спешке собрался, поел и поблагодарил девушку за скромный, но хоть какой-то завтрак. — До встречи, — Дима попрощался с Катей и выбежал из квартиры, спешив в школу. Он успел, зайдя в класс, когда только прозвенел звонок. Антона там не оказалось, что уже не было удивлением. Парень ожидал, что обсуждения смерти Иры уже закончатся, но он до сих слышал шептание об этом в каждом углу класса, даже когда учитель уже зашёл в кабинет и начал урок. Дима по привычке зашёл в переписку с Шастом, чтобы спросить, когда друг придёт, но вспомнил о недавней ссоре с ним, выключил телефон и убрал обратно в сумку, как параноик оглядываясь по сторонам и боясь, что его наругают и осудят за то, что он взял телефон на уроке, но на него никто и не думал смотреть, даже учитель, который знает, что Дима — прилежный ученик. «Жаль, что Катя учится даже не в нашей школе» — подумал парень, ведь он и правда очень привязался к ней, несмотря на некоторые неприятные случаи с ней, в основном связанные с Шастуном.

***

«Ты ездил к Алёне, придурок?» — печатал Попов Серёже, когда на телефон ему начали поступать гневные сообщения приятелей семьи жены. Арсений стоял на кухне, допивая кофе. Посмотрел на время — 9:16. У него сегодня было только два урока, которые были 6 и 7, что облегчало задачу ещё больше. Антон ещё спал, иногда подёргиваясь и корча лицо, видимо, из-за неприятных снов. Арсений и не собирался его будить, ведь понимал, что парень точно никуда не пойдёт, а учитель как-нибудь его отмажет в школе. Во-первых, в последнии дни Шастун потерпел большое потрясение. Его жизнь буквально разделилась на «до» и «после», хоть и до этого всё было несладко. Во-вторых, у парня не было ничего, чтобы пойти на уроки: не рюказака с учебниками, не нужной одежды. В-третьих, он просто физически был не в состоянии куда-то идти после вчерашнего. Даже вспоминать не хочется. Именно сейчас Арсений понял, как по-настоящему подросток дорог ему. Он… влюбился? Влюбился, да, снова то неприятное ощущение, которое мужчина давно не испытывал и не хотел, поэтому даже сейчас пытался всё отрицать, особенно учитывая, что эти чувства к его несовершеннолетнему ученику. Может, Попов сейчас и не готов дать Антону любовь, быть с ним в отношениях и всё такое, но хотел дать вместо этого ему хотя бы заботу, поэтому сейчас начал готовить ему завтрак. Сделав омлет с салатом, мужчина оставил на столе кружку с пакетом чёрного чая рядом, который Шастун так любит. Арсений не уверен, что подросток проснётся даже к тому моменту, когда учитель вернётся. Попов не спеша собрался, позавтракал сам и, готовясь уже обуваться, подумал над тем, как же будет хреново Антону, поэтому достал из аптечки лекарства, что должны хоть как-то облегчить страдание парня, и положил их рядом с завтраком. Арсений ушёл, перед этим лишний раз заглянув в комнату, где спал Шастун, с теплом и гневом к самому себе посмотрев на парня.

***

Чёрные скинни джинсы, низ которых подогнут, чёрные кеды с белой подошвой, что щиколотки полностью открыты, только жёлтые носки слегка выглядывают из обуви, чёрная кепка со смешным рисунком утки по середине и опять же чёрная футболка с принтом белых крыльев, и 20-летний Арсений бежит по сырому Питеру в восемь утра. В руке уже помятый букет ромашек, который он купил в первом попавшемся цветочном магазине. Запыхавшийся парень звонит в домофон старой пятиэтажки. Пятнадцать секунд, и послышался приятный голос девушки. — Да? — домофон старый, поэтому были помехи, но голос всё равно греет даже замёрзшего Арсения. — Это… Арс, — запыхавшись, отозвался Попов, и уже через пару секунд дверь открылась. Лифта не было, поэтому и так уставший парень бежал по лестнице, что, услышав топот, девушка сразу открыла входную дверь. — Лера, — всю усталость как рукой сняло, когда Попов увидел милую девушку с каштановыми, волнистыми волосами. — Привет, Арс, — она тоже расплылась в смущённой улыбке и жестом пригласила парня в квартиру, поправляя домашнее белое платье и проходя на кухню. Даже в эту однокомнатную серую квартиру Арсению было в радость приходить снова и снова. Дверь в спальню была закрыта, так как там ещё спал двухлетний ребёнок. Лера поставила чайник и принялась копаться в кухонном шкафчике. — Ты чего так рано? Позвонил бы хоть, Кьяра ещё спит. — Ты сама попросила посидеть с ней, пока ты на парах. — У меня перенесли их на два часа позже, а на телефоне денег нет, чтоб предупредить, хотя, честно признаться, я бы и так забыла об этом сказать, — Лера по-доброму усмехнулась, — извини, кофе закончилось, сделаю чай, — она достала пакетики и положила на стол перед Арсением тарелку с печеньем, — и из еды только это… — Сказала бы, я бы купил, что нужно. — Не бери на себя много ответственности, Арс… — чуть нахмурившись, сказала девушка, — тем более сегодня должна прийти зарплата. — А если нет? — У Игоря тогда попрошу. — Опять он, — Арсений сжал кулаки. — Он — отец Кьяры. — Вот именно поэтому я и… Кстати, — парень решил перевести тему, вспомнив о купленных цветах. Он оглянулся по сторонам, но тихо проматерился, когда понял, что, видимо, потерял букет, пока бежал, даже не заметив это. — Не матерись. Так что ты хотел? — Та ничего, в следующий раз, — улыбнулся Арсений, делая вид, что так и надо. — Арсений Сергеевич, — он нахмурился, так как девушка никогда так не называла его, — я по поводу домашнего задания. Мужчина поднял голову и понял, что уснул, а последнюю фразу сказала не до боли знакомая девушка из сна, а ученица восьмого класса, которая на перемене протягивала ему тетрадь, когда тот уснул. — А, да, — Арсений мотнул головой и на секунду взял тетрадь, после сразу отдав её обратно, — пять, напомни потом выставить в электронный дневник. Девушка кивнула и пошла на своё место. Учитель посмотрел на время. Большая перемена почти закончилась, и до начала седьмого урока, последнего для мужчины, осталась одна минута. Арсений пробежался взглядом по классу, где сидели ученики и слегка недоумевающе смотрели на него, но он лишь сделал вид, что ничего такого не произошло и взял телефон, на всякий случай проверив, не написал ли ему кто, например, Шастун. Но, как он и ожидал, из новых уведомлений были только несколько сообщений из учительского чата. «И как я мог уснуть?» — пронеслось в голове учителя. «Наверное, из-за переживаний и усталости» — мысленно вынес вердикт он. Прозвенел всем неприятный звонок, что Арсений почувствовал боль в голове, поэтому, решив, что дома нужно будет не забыть выпить привычное обезболивающие, он встал и начал урок.

***

Я проснулся. Хотел сразу встать с кровати, чтоб выпить воды и избавиться от неприятной жажды, но боль в голове дала о себе знать, поэтому я завалился обратно, откинувшись лицом в подушку, но через пару минут я всё-таки заставил себя встать. Я удивился, когда, зайдя на кухню, увидел, что там уже всё готово к моему пробуждению. Недолго думав, я поставил омлет греться в микроволноку и поставил чайник. Налил себе воды, выпил все таблетки со стола, даже не разобравшись, для чего именно они. Практически сразу я почувствовал лёгкую тошноту, которая сразу прошла, когда я позавтракал, чувствовав жуткий голод. Для приличия стоило бы вымыть грязную посуду, но сил не было даже на это, поэтому я просто поставил всё в раковину, пообещав помыть это после того, как схожу душ, чтобы хоть как-то избавиться от боли во всём теле. Я направился в сторону, только сейчас вспомнив о том, кто именно вчера мыл меня, но эта пугающая мысль отошла на второй план, когда послышался звук ключей, и входная дверь открылась. На порог зашёл Арсений, который удивился, увидев меня тут. — Доброе… день, — неловко промямлил я. — Добрый, Шастун, — его лёгкое недоумение сменилось доброй улыбкой, — думал, что либо ты спишь, либо сбежал как всегда, — уже с некой издёвкой, но всё равно по-доброму сказал Арсений, — ты в душ? Желая избавиться от лишних слов сейчас, я просто кивнул и зашёл в ванную, закрыв дверь чуть ли не перед самым носом учителя, хотя поскорее привести себя в порядок. Вышел только через пол часа, почёсывая рукой мокрые волосы, которые лезли в лицо. Арсений пытался разобраться с телевизором, вертя в руках пульт. Видимо, мужчина никогда его и не включал. — У вас всегда телевизор весел на стене? — поинтересовался я. — В последнее время да. Пять тебе за внимательность, Шастун, — снова начал язвить учитель, — и, учитывая, что не в первый раз ты ночуешь у меня в квартире, может, хотя бы вне школы перейдём на «ты»? Я кивнул, усевшись рядом и взяв у мужчины из рук пульт, желая помочь ему с телевизором. Мне всё равно будет непривычно и странно обращаться к Арсению на «ты», даже учитывая наши близкие отношения: поцелуи, объятия, ночи в его квартире и многое другое. — Мне кажется, ты сейчас его только сломаешь, — закатил глаза Попов, пытаясь обратно забрать пульт.