TwichHub

      Они не целуются, ведь это — проявление чувств, что-то гораздо более интимное, нежели секс на пьяную и не очень голову. Они не целуются и не обсуждают ничего толком, когда все рабочие вопросы остаются позади, когда молчание становится немного неловким, а картинки обжигающе жаркие будоражат сознание, посылая импульсы возбуждения в низ живота. Они не целуются и друг друга не любят, по крайней мере Вова ощущает себя третьим лишним, когда над его ухом встречаются губы чужие с влажным чмоканьем, когда Илья стонет и что-то говорит неразборчиво. Он не понимает, зато Дрейк — да. Между ними не любовь и даже не какая-то там привязанность, это лишь жажда сбросить стресс.       Илье и Денису нужен тот, кто время от времени согласится быть своего рода подушкой безопасности, когда их отношения трещат по швам, а Вове не нужны отношения, ему просто хочется трахаться, удовлетворяя свой сексуальный голод. И эта парочка подходила на эту роль просто идеально. Их только спусти с поводка, и после меж ног всё будет саднить и от одних только воспоминаний течь обильно.       Не целуются они и сейчас, когда Семенюк сидит сверху на Коломийце, царапает короткими ногтями его плечи и частит выдохами в плечо, к которому притирается горячей щекой, чувствуя, как его обхватывают за задницу и разводят ягодицы в стороны, открывая вид на промежность: сжимающийся анус и вульву, из которой течёт обильно секрет, собирается небольшой лужицей на животе Дрейка.       — То есть прям уверен? — Илья сзади жмётся вплотную, придавливает ближе к Денису грудью и трёт пальцами меж половых губ, собирает секрет на пальцы, чтобы после скользнуть ими выше и размазать по анусу, втирается ими в сжатую дырку, не встречая никакого сопротивления со стороны Вовы. И впрямь не против ведь, подставляется, достаточно лишь взять то, что предлагают. А предлагают более чем достаточно.       На смену естественной смазки приходит искусственная, что холодит кожу бёдер, отчего напряжением лёгким пробивает сильнее, только вот никто из них не готов отступать. Не тогда, когда пальцы Дрейка толкаются в горячее лоно, заполняют его, гладят аккуратно, почти заботливо. Не тогда, когда вместе с пальцами Дениса в задницу толкаются ещё два, проскальзывают с лёгким сопротивлением мышц глубоко, соприкасаясь с пальцами Коломийца сквозь тонкие стенки. Вову пробивает на стон, а это ведь только пальцы.       — Уёбки, — хрипит Семенюк, ловит затылком усмешку чужую и ощущает лишь то, как его растягивают, разводят пальцы внутри и заполняют ещё больше, одновременно добавляя в обе дырки по пальцу. Изнутри распирает, давит на стенки, вырывая из груди тихие, едва слышные вздохи. — Долго будете дразниться?       По лицам хитрющим понимает, что нет, не очень долго. В этом нет никакого смысла, они любовники, которым интересно лишь плотское удовольствие, и они все сюда пришли именно за этим. Поэтому ощущение того, как пальцы неспешно выскальзывают из тела, становится в большей степени облегчающим. Чуть менее облегчающим моментом становится чувство того, как оба парня прижимаются ближе, готовые заполнить его под завязку.       Первым толкается во влагалище Дрейк, входит до упора, толкается в шейку матки, вырывая из Вовы жалобный вздох. Это почти больно, но он не дёргается, лишь ёрзает слабо, сводит колени, зажимая бёдра Дениса сильнее. Только передохнуть никто не даёт, Коряков грудью припадает к спине вплотную, дышит оглушающе громко в ухо и давит головкой члена на блестящую от смазки дырку, толкается постепенно всё глубже и глубже, заполняя. И Семенюку впервые кажется, что ему слишком много. Он чувствует себя переполненным, когда Илья входит по самые яйца, хрипит что-то невнятное и гладит по напряжённому животу ладонями от пота влажными.       — Бля, и почему мы не сделали это раньше? — Вова не отвечает, закусывает только губы и ведёт бёдрами, пытаясь почувствовать внутри хоть какое-то движение. Его намёк однозначный весьма понимают, принимают в сведение и двигаться принимаются, толкаясь одновременно с двух сторон, трутся членами через тонкие стенки. А Семенюк плывёт, растекается по плечу Коломийца, царапает слабо его плечи, находя в себе силы разве что на мычание невнятное. — Ебать, да он кайфует.       — Да не пизди ты, — басит Денис, удобнее перехватывая Вову за задницу, сминая ягодицы до белых пятен и подкидывает бёдра вверх, въезжая членом глубоко, проезжаясь головкой по стенкам ребристым и упираясь в плоть Корякова, что отзывается высоким стоном. — Двигайся давай, пока шеф в таком состоянии.       Более слов не требуется никому из них, ибо и Илья, и Денис начинают двигаться, заполняя, растягивая пошло хлюпающие от смазки дырки, доводя до состояния невменяемого почти. Вова расцарапывает плечи чужие в кровь, когда ощущает прикосновение пальцев к растянутой членом Ильи дырке, сжимается, ощущая заполненность ещё сильнее, и гнётся в позвоночнике. Он заливает живот Дрейка прозрачной жидкостью, ловит на себе удивлённый взгляд и усмехается криво, устало.       — Хули пялишься? Продолжаем.       И они продолжают, растрахивая и вытягивая из горла стоны протяжные, один из которых Семенюк издаёт практически в губы Дениса, что смотрит на него пристально и подаётся вперёд, сминая рот податливый в поцелуе. Они целуются, но между ними не любовь, лишь плотское желание и симпатия, что проявляется в разделённом на троих удовольствии, оргазме, ощущающийся оглушающей пульсацией в висках и промежности. Вова лишь чувствует, как внутри становится влажно и пусто, когда из него выскальзывают члены, слышит хриплый вздох со стороны Корякова. Тот пялится на раскрытый анус, из которого течёт белёсая сперма, стекает меж половых губ и влажно блестит на налитой кровью коже. Вова чувствует лишь усталость и пустоту внутри, которую вновь хочется заполнить.