TwichHub

      у ильи между ног влаги больше, чем в ебаном океане, и трусы уже совсем не спасают. ткань, промокшая насквозь, неприятно впивается в чувствительные половые губы, давит на складки и клитор под натяжением чужой руки. мучитель его смотрит на него насмешливо, оттягивает ткань и тут же отпускает, пуская по пропахшему пряным запахом естественной смазки помещению звучный шлепок, что вырывает из глотки корякова сдавленный всхлип. он пытается беспомощно свести ноги вместе, закрыть доступ к своему изможденному похотью телу, только кашин не даёт ему этой возможности, расталкивает ноги в стороны шире и склоняется лицом к влажной промежности.       илья выгибает брови, нервно кусает потерявшие чёткий контур губы и нетерпеливо елозит на месте, вскидываясь, когда даня накрывает горячим ртом его промежность и лижет прямо сквозь тонкое кружево. это почти невыносимо настолько, что почти больно от прострелившей пах волны удовольствия. оно растекается по венам острой похотью, затекает терпким секретом меж ягодиц, которые кашин разводит пальцами в стороны для большего удобства.       язык его выводит узоры, давит на истекающую вульву, заставляя стонать и просить-просить-просить дать ему больше, толкнуться языком внутрь, чтобы не через бельё, звучно трещащее по швам. или это так пульс отдаёт в голову? коряков не знает и знать не хочет, лишь воет с надрывом, стоит только узловатым пальцам оттянуть край белья, а горячему языку скользнуть широко меж налитых кровью половых губ. даня вжимается ему носом в лобок, дышит шумно и сбивчиво, начиная лизать уже так, как хотелось изначально.       илья цепляется пальцами за его затылок, пропускает меж них рыжие волосы и мягко подаётся бёдрами навстречу каждому движению, стонет высоко, не жалея соседей. ему было совсем не до них, он уже представляет, как совсем скоро кашин закинет его ноги себе на плечи и вставит так, что мышцы сведёт болезненной судорогой. представляет, как мышцы влагалища сожмут горячую плоть, как ощутит рельеф, каждую набухшую вену, как всё внутри будет хлюпать влажно и…       — кончи в меня сегодня, — хрипит коряков, поджимая пальцы на ногах в нетерпении, поймав чужой не менее возбужденный взгляд.       зрачки кашина на мгновение расширяются, заполняя чернотой светлую радужку, язык перестаёт двигаться, вырывая илью в реальность ненадолго. но этого достаточно, чтобы понять: да, в него сегодня кончат, и это сомнений не вызывает. даня отстраняется, утирает с лица смазку и, выпрямившись, шлёпает илью открытой ладонью по промежности, отчего того почти подбрасывает на месте от болезненного удовольствия.       и оно только увеличивается, когда толстый член толкается внутрь, заполняет собой всё пространство, упираясь головкой в непригодную для зачатия матку. коряков царапает короткими ногтями предплечья чужие, сам раздвигает ноги, подтягивая их к груди, и теряет связь с действительностью. он концентрируется лишь на сильных толчках, таранящих его сжимающееся влагалище, скулит и хочет сейчас лишь одного — кончить, почувствовав в себе горячее семя.       а оно и впрямь обжигает (или илье это только кажется). это ощущается до непривычного странно, но, безусловно, приятно. приятнее только продолжающиеся в нем движения ещё не опавшего члена, от которых его выгибает, рвёт на куски, заставляя течь, как суку во время течки. и между ног становится слишком влажно, а в голове пусто, пока тело обмякает, подставляясь безвольно под касания больших ладоней.