TwichHub

      Ульяна свою жизнь безжалостно прожигает, не думая о последствиях. Она прожигает организм раскуренным косяком, что забивает ноздри ароматом сладко пахнущей травки. Она жадно снюхивает белоснежные дорожки со столешницы, помогая себе банковской картой. Она пускает по вене хмурого и теряется в удовольствии, ставя на своей судьбе жирный крест. Ульяна это всё делает не потому что у неё ломка или зависимость, а просто потому что ей это нравится.       Ей нравится удовольствие и кайф, которое можно получить лишь от наркотического прихода. Ей нравится терять контроль над собой и веселиться. Нравится отпускать всё мирское и быть где-то там, далеко. Где-то в космосе, где есть лишь она одна и больше ничего, кроме объектов космических. Ульяне это просто по кайфу: когда она может быть счастливой без повода, для этого лишь хватает пары весёлых таблеток на языке; когда она может смеяться без весомой причины и без стеснения стягивать с себя футболку, под которой нет ничего, пока она едет в машине и высовывается из люка; когда она может махать руками в ответ сигналящим ей машинам и с надрывом стонать в ней же, когда ей отлизывают, задрав короткую юбку и спустив к подгибающимся коленям трусы.       Она погибает от полюбившегося ей удовольствия, и она это знает прекрасно, но делать с этим ничего не хочет. Не тогда, когда Дрейк скрипя сердцем приносит ей пакет с бошками и позволяет себя утащить в подъезд, чтобы их раскурить. Она пользуется людьми, пользуется Денисом, когда, бросает в урну окурок, выпускает из лёгких сладкий дым и опускается на колени, чтобы отсосать ему в этом же подъезде в знак признательности. Ульяна смотрит на Коломийца чувственно снизу вверх прямо в глаза, но не видя в упор. Перед её глазами пелена, а во рту жарко пульсирующий член, что изливается семенем в рот. Ульяна глотает, с колен поднимается, целует Дениса в щёку и упархивает с места преступления как ни в чём ни бывало. Ей неважно, что чувствует Дрейк, он ведь хотел этого: секса с ней, проявления ответной симпатии. А уж в какой они форме до него дошли, это совершенно другой вопрос.       Ей настолько неважно, что в следующий раз она лезет на Даню после совместного стрима. Валит его на постель и тянет с себя футболку, открывая вид на среднего размера грудь с твёрдыми сосками, возле одного из которых затаились две родинки. Даня на неё смотрит во все глаза, но за талию прихватывает с готовностью. Это не первый и не последний их секс без обязательств. Но точно первый, когда Ульяна, посмеиваясь от приятной щекотки на боках, протягивает руку к телефону и делает селфи, сидя на члене Кашина.       — Зачем тебе это? — интересуется он после, прикуривая сигарету прямо в постели.       — На память, — тут же без задней мысли отвечает ему Корякова, натягивая на себя чужую футболку. Она ей велика, почти как платье, которые она не носит. Да и говорить ей не хочется сейчас, поэтому уводит всё в другую степь, подходя ближе к Дане и облепляя его шею руками. — Может, ещё разочек?       Даня ей не отказывает, как не отказывает и Дрейк, о котором она не заботится, отправляя бездумно ту самую фотографию с подписью «зацени». Тот ей не отвечает, а Ульяна даже не понимает, что она сделала не так. Виной всему наркотики, которых стало в её жизни слишком много. Даже больше, чем  алкоголя, что время от времени приходил на смену прочим удовольствиям. Только от них отказываться приходится после очередного посещения незапланированного неотложки для наркоманов. Врачи там плевать хотели на то, что тебе плохо, что тебе нужна доза и хочется домой. Им абсолютно плевать на тебя, и тогда осознание бьёт по голове так больно, что слёз сдержать не получается.       Ей ведь тоже плевать. Ей нет никакого дела до Дрейка, который каждый раз старался быть рядом, который забирал её в убитом состоянии из таких злачных мест, что вспомнить страшно. Это именно Дрейк вытаскивал из её вены иглу и помогал оклематься после очередного передоза. Утирал с лица пену и рвоту, отмывал в собственной ванне и одевал в свои свитера, потому что тело бил такой озноб, что зуб на зуб не попадал. Денису было не всё равно, он любил её даже такую. Грязную, лживую и опустившуюся на самое дно социума. А Коряковой и дела не было, ей было приятно лишь от того, что тот приносил ей траву скрипя сердцем, переступая через себя. Так не должно быть, она это знает.       Знает, но всё равно ищет тепла в руках того, кому она безразлична в романтическом плане. Кашина она тоже использует в своих целях, но тот и не влюблён в неё слепо, он видит, что она — конченая наркоманка, но всё равно общается. Как будто надеется на то, что всё станет лучше. А лучше не станет. Ульяна это понимает прекрасно, когда воет с надрывом, зажавшись в холодный угол палаты, кусает до крови собственные пальцы и рыдает навзрыд, не слыша ничего вокруг себя. Она не слышит, как соседи по палате ворчат неодобрительно, как девушка едва ли старше её самой усмехается чему-то. Ей не до них, не до открывшейся двери, но совершенно точно до накрывших её плечи знакомых рук.       — Эй, всё так плохо? — Денис смотрит на неё из-под стёкол очков по-доброму, будто это не она его столько раз ранила. Любит её, идиот, до последнего. А Ульяну прорывает с новой силой. Она обхватывает шею Коломийца руками, тычется влажным носом в него и рыдает, как ребёнок, потерявший мать в магазине. — Всё в порядке, идём.       — Дэн, Дэн, — потерянно шепчет Корякова, сминая пальцами толстовку на его спине, — прости. За всё, я не хотела, это всё…       — Я знаю, идём…       — Денис, я обещаю бросить наркотики. Ты мне веришь? — она заглядывает с надеждой в чужие глаза, шмыгает влажно носом и где-то на грани сознания понимает, что это её последний шанс, что сейчас, именно сейчас стоит раз и навсегда попрощаться с легкодоступным удовольствием вне закона, что стоит взяться за голову и вылезти из этой выгребной ямы, воспользовавшись единственной протянутой ей рукой.       Она эту руку принимает, чтобы подняться на ноги и, вцепившись намертво в локоть Дениса, выйти вместе с ним из палаты, боясь до последнего, что это просто издёвка, что сейчас Дрейк посмеётся и просто оставит её здесь. Но нет, он ведёт её за собой, придерживая бережно, в машину усаживает и, несмотря на насмешливые взгляды водителя, прижимает к себе ближе, целует коротко в макушку.       — Только пообещай прийти сразу же ко мне, если вдруг сорвёшься, — спустя несколько часов говорит Коломиец за обеденным столом. — Договорились?       — Я буду стараться, правда. Я… хочешь пойду на курсы анонимных наркоманов? — Ульяна брови вопросительно вскидывает и сжимает в руках стакан с горячим чаем и смотрит так, как не смотрела никогда и ни на кого. Ей нужна эта крупица доверия, ведь Денис единственный, кто до сих пор был рядом по собственному желанию. — И я обещаю, что приду к тебе, если сорвусь. Правда.       И Дрейк ей верит, до последнего верит, прощая все прошлые обиды и решая начать всё с чистого листа. И с этой страницы Корякова отказывается от всего того, что было на прошлых.