Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

Как же Штольман любил, когда она так делала! Вкладывала в прикосновения и поцелуи всё, что хранилось внутри её невероятной души. Любовь, нежность, прощение, доверие, мягкость и страсть. Глупо, наверное, ощущать всё это в легком прикосновении прохладной ладони к щеке и горячих губах, выцеловывающих мелкий узор на его виске. Но он чувствовал! Всегда чувствовал, а сейчас — особенно сильно. Он видел, что его Ане не по себе, что она страшится вернуться в Затонск и обнаружить, что он изменился настолько, что она не сможет узнать в нем тот город, в котором она выросла. Или еще хуже — обнаружить тот же Затонск, но Затонск, в котором ей нет места. Ему было проще. Мужчинам всегда проще, чего уж там! Он помнил, как на него смотрели люди после дуэли с Клюевым. Как на изменника, предателя, почти вурдалака, но спустя некоторое время остракизм потерял накал, а после и вовсе превратился в молчаливое неодобрение, которое перестало жалить. Лишь Коробейников тогда не давал ему забыть о том, что ему не рады в полиции, в городе, да и вообще на земле. Женщинам всегда тяжелее, на них общество готово отыграться по полной. Унизить, втоптать в грязь, отказать в посещении, лишить нормального существования. Прошло много лет, но в маленьких городках старые грехи не забываются. Нет, не даст Штольман разыграться злым языкам! Не даст и слова сказать в её отношении! Теперь все не так! Теперь все решено: официально и законно. Кто старое помянет — тому глаз вон. А про вторую часть пословицы Яков забывать не станет! И все заранее предусмотрит! Он притянул её поближе, обхватил затылок под низким пучком волос и поцеловал в губы, горячо и медленно, делясь с ней уверенностью, показывая, что он видит и ценит то, что она источает любовь и нежность, хотя сердце её не на месте и нет уверенности в твердости почвы под ногами. Она именно такая — умеющая видеть свет и дарить его окружающим. Светить вопреки всему! — Яша, — Аня отстранилась от мужа и обхватила его лицо двумя руками. — Скажи мне, ведь все будет хорошо? Глаза у неё были удивительные. Капельки росы на кончиках листьев. Прохладный ручей в жаркий полдень. Россыпь самоцветов на солнечном свете. Тревожные глаза. Родные и любимые. — Конечно, — успокоил её Штольман, решив, что сделает всё, что угодно, чтобы так оно и было. Впрочем, два друга в Затонске у них уже есть. А дальше — время покажет. И он постарается! Яков снова притянул Анну к себе и прикрыл глаза от удовольствия. Она окружала его со всех сторон. Цветы апельсина, кедр и едва заметный оттенок розового мыла. Нежный шелк кожи, атласная гладь волос. Невразумительное домашнее платье. Очень хорошо! В дорожной одежде был большой минус — она совершенно не подходила для супружеских отношений. Не то чтобы это им как-то мешало, но всё же тонкая шерсть домашнего платья нравилась Якову гораздо больше, чем фетр зимнего костюма для путешествий. Анина рука скользнула по его шее, забралась под воротник рубашки и остановилась на пульсирующей жилке у основания. Аня удовлетворенно вздохнула, добравшись до теплой кожи мужа. Он пах лимонным мылом, которое она недавно ему подарила, чуть горьковато, и ей нравилось это невероятно. Штольман добрался до обтянутой кружевом Аниной коленки, когда в дверь постучали. Он не поверил своим ушам. Стоило им приехать в Россию, как все вернулось на круги своя — им не дают спокойно побыть наедине! Вот уж эту часть возвращения на Родину он хотел бы миновать! — Где, ты говоришь, Коробейников? — спросила Анна, разочарованно приглаживая волосы и слезая с колен Якова. В дверь постучали второй раз, поэтому делать вид, что их нет или они спят, было не комильфо: видно что-то срочное, раз уж не уходят. — Надеюсь, в Твери, — буркнул Штольман, застегивая воротник. — Если это он, то я ему за все случаи разом выскажу! Аня подавила смешок: очень уж взъерошенным и недовольным выглядел её муж. Яков подошел к двери и распахнул её. На пороге стоял управляющий, и по его виду можно было сказать, что ему очень неловко их беспокоить. — Господин Штольман! Госпожа Штольман! Прошу простить мне моё вторжение! Поверьте, я ни в коем случае не стал бы вам мешать, но у нас в гостинице произошло небольшое происшествие, и я хотел бы, чтобы мы его прояснили без привлечения полиции. Штольман поднял брови. Вот так дела! Откуда руководству отеля стало известно о роде их деятельности?