Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

Управление не изменилось ни на дюйм. Даже последняя буква на вывеске все так же шелушилась хлопьями краски. — Интересно, — задумчиво спросил Штольман. — Это они снова её так покрасили? Или просто пять лет не трогали? — Загадка, — согласилась Аня. — Зато она не поменялась. — Это верно. Ностальгия прямо. Внутри все осталось таким же. Посетители ждали на стульях у входа, дежурный сидел чуть поодаль, а из коридора доносился рабочий гул. Полицейский на дежурстве был из новеньких, поэтому Штольманов он не узнал, но Николаю Васильевичу доложил. Примерно через минуту где-то в недрах управления раздалось раскатистое: «Ну что же ты их там оставил ждать? Немедленно, немедленно пропустить! Ну где же они?». Сразу за недовольным голосом из-за угла показался сам Николай Васильевич, немного располневший и слегка полысевший, но неизменно оживленный и взволнованный предстоящей встречей. — Яков Платонович! — воскликнул он и раскинул руки, чтобы обнять Штольмана, хотя до него и Ани было шагов пять не меньше. — Анна Викторовна! Как же я рад! Николай Васильевич наконец добрался до дорогих гостей и действительно сжал Якова в крепких объятиях и рассыпался в комплиментах, поцеловав ручку Ане. Штольманы впервые после встречи с Чернышовым почувствовали, что вернулись в город, где у них есть близкие люди. Трегубов провел долгожданных визитеров в свой кабинет и велел никого к ним не пускать. От чая и угощения Аня и Яков отказались, поэтому Николай Васильевич усадил их в кресла и сам сел напротив, оживленно потирая руки и оглядывая их с ног до головы. Ничуть не изменились, разве что похорошели и посвежели. Ах, как хорошо, что они приехали! Как хорошо! Трегубов привык к семейной жизни, был счастлив неожиданно для себя, растил всех детей скопом и особенно радовался двум родным по крови. А вот на службе он несколько скучал. После отъезда Штольманов, Крутина, Робеспьера, алтайцев и гипноза, еще месяца два весь город гудел, приезжало начальство из губернии, Трегубова вызывали в Петербург. А после все затихло, будто и не было ничего. Затонск вновь превратился в провинциальный городок, где самыми страшными преступлениями был кража из магазина или пьяная драка. Поневоле задумаешься о влиянии Анны и Якова на криминогенную обстановку, как Ребушинский писал когда-то. — Нет, нет! Только у нас! — отверг все возражения Николай Васильевич. — Ужинать у нас. Ольга Матвеевна не примет отказа! Каждый вечер ужинаете у нас! И вообще, что вы такое удумали — гостиницу какую-то! У нас свободные комнаты вас только и ждут! — Николай Васильевич, вы же знаете, мы люди неспокойные, — улыбнулся Яков. — Можем прийти или уйти совсем не ко времени, будем мешать! — Ну что вы такое говорите! — эмоционально воскликнул Трегубов. — Никакого беспокойства! — Николай Васильевич! — ласково сказала Аня. — У вас Юрочка еще маленький совсем, нам бы не хотелось вас стеснять! А вот ужинать у вас будем непременно, мы страшно по всем соскучились и очень хотим познакомиться с новым членом вашей семьи. — Юрочка, да, — приосанился Трегубов, вспомнив о сыне. — Познакомитесь, обязательно! Он удивительно талантлив, вы же знаете! Думается мне, что у него явные художественные способности. Рисует он отменно для таких малых лет. Аня улыбнулась. — Несомненно, Николай Васильевич. Мы обязательно посмотрим его рисунки вечером. — А гостиница как же? — Николай Васильевич, мы останемся там. Так будет удобнее для всех! — Ну что же, раз вы так решили! — расстроенно сказал полицмейстер. — Но ужинать непременно у нас! Непременно! Штольманы с улыбкой заверили его, что так и будет. Теперь, когда с приветственной частью было покончено, можно было переходить к вопросу исчезновения Аниного кузена.