Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

Вечер у Трегубовых удался. В экипаж Штольманы сели только в одиннадцать, когда дети уже давно ушли спать, а доктора Милца и вовсе оставили ночевать, потому как на работу ему в субботу идти не нужно было, а к лафиту мужчины нынче приложились от души. Яков, впрочем, усердствовал не слишком, да и вино не слишком его брало, а вот Николай Васильевич и Александр Францевич на радостях от того, что они собрались прежней компанией, изрядно хватили лишнего. Ольга Матвеевна под конец вечера только качала головой, но понимала, что остановить их все равно не удастся. В конце концов когда еще оставить все ограничения, как не в момент встречи старых друзей? Яков и Анна заехали к Костромину, как и собирались, но владельца лавки на месте не оказалось, и они просто купили букет для хозяйки дома. Трегубовы встретили их на пороге и тут же повели в гостиную греться, потому как непогода совсем разыгралась. Доктор Милц немного запаздывал из-за того, что его задержали в больнице, поэтому за стол решили сесть позже. Подарки полицмейстеру и его семье понравились несказанно. Зоя, превратившаяся в миловидную молодую девушку, тут же принялась крутиться перед зеркалом, рассматривая заколку от Рене Лалика, а Гриша, который был примерно того же возраста, что и Володя, с благодарностью принял томик Беранже и сел в кресло, чтобы его почитать. Николай Васильевич писал о том, что он всерьез увлекается поэзией и старается не упускать новых имен, восходящих на литературный Олимп. Штольман с удивлением рассматривал юношу. Он был невероятно похож на своего отчима жестами, подвижным живым лицом и даже в общем чертами, если быть откровенным. Занимательно, подумал Яков, но мысль развивать не стал. Не его это дело, да и зачем лезть в чужую жизнь — у каждого своя дорога. Юрий Николаевич, получивший новую железную дорогу на паровом ходу, немедленно сел на ковер и отказался сходить с него до тех пор, пока не выстроил на полу целый город, заставив паровозик беспрерывно ездить по кругу и отчаянно гудеть. Нельзя сказать, что дети — это не цветы жизни, но все были очень рады, когда доктор Милц наконец приехал из больницы и можно было идти к столу. Штольману однако казалось, что яростный свист поезда и заливистое гиканье младшего Трегубова все еще отдается в его левом ухе. Ане мальчик понравился, и они с Ольгой Матвеевной обсуждали детские заботы, образование, положение в стране и перспективы в жизни, которыми они были озабочены, как и всякие матери, пекущиеся о благополучии своих чад. Юра Трегубов Анну возлюбил особенной любовью и, наигравшись с паровозом, сел рядом с ней и рассматривал со всей внимательностью преданного трехлетнего поклонника. Ему чрезвычайно понравились Анины глаза и поблескивающие зелеными искорками сережки с маленькими изумрудами. Просто глаз не оторвать, как красиво. Ольга Матвеевна расстаралась сегодня не на шутку, и стол просто ломился. Кремовый суп дю Бари, филе Ренессанс с соусом мадера, осетрина по-американски, жаркое и десерт — мандариновое парфе с буше. Штольман подумал, что им ни за что все это не съесть, но под разговоры и вино тарелки незаметно опустели. Детей увели спать, взрослые переместились в гостиную и продолжили приятную беседу. Кончилось всё тем, что доктору Милцу выделили гостевую комнату, и Штольманы, распрощавшись с ним и с хозяевами дома, сожалеющими, что они решили вернуться в гостиницу, сели в экипаж. На улице было холодно, но ни Аня, ни Яков этого не чувствовали. Их грело тепло дружеского очага, приятная атмосфера и удивительное ощущение, что они побывали дома. — Как же хорошо, что мы сюда приехали! — довольно сказала Аня и прижалась к мужу, обняв его за локоть. — Мне очень, очень сегодня все понравилось! И, кажется, мы угодили всем нашими подарками! — Конечно, — улыбнулся Штольман. — Николай Васильевич уважает коньяк «Леро» и кубинские сигары, а Ольга Матвеевна, по-моему, была рада зеркальцу от Рене Лалика. — А Юрочка? — Аня взглянула на супруга лукаво. — Чудо-ребенок! И рисует в самом деле неплохо. — Чудесный, — согласился Яков, — только громкий. Аня засмеялась, а потом замолчала, бросив взгляд за окно. Они проезжали по Царицынской. — Яша, — воодушевленно сказала Аня, повернувшись к мужу. — Мы как нельзя удачнее едем около моего старого дома. Давай выйдем и посмотрим, что здесь творится? Штольман поднял брови. — Ты предлагаешь идти выяснять, что происходит в закрытом наглухо особняке, про который ходят слухи, что там живут призраки, почти в полночь? — уточнил он. — Да, — кивнула Анна. — Предлагаю. А ты что — против? Она выглядела очень оживленной и нетерпеливо ерзала по сиденью. Яков не мог удержаться от улыбки. — Нет, конечно, — с неменьшим энтузиазмом отозвался он. — Я всегда только за. Если идти ловить духов в заброшенные дома, то только в полночь! Когда же еще? Он постучал тростью в стену экипажа, кучер остановился, и Штольман открыл дверь. Их ждал старый особняк Мироновых.