Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

— Вы хотите ей помочь? — аккуратно спросила Аня. — Ей уже нельзя помочь, — покачал головой Жан. — Я хочу исправить то, что когда-то сделал. Моя помощь привела к краху. Но вина не только моя. Если бы не он, все пошло бы по-другому. Теперь я хочу исправить то, что еще могу. Я не дам ему покоя. Аня молчала. Штольман, пристально на неё смотрящий и не видящий признаков боли или истощения, тоже не говорил ни слова. Его жена размышляла, пытаясь найти решения того вопроса, который они обсуждали с духом. Яков не знал, что это за дело, но полагал, что Анна найдет выход. А если не найдет, то обратится к нему. Вместе уж они точно что-то придумают. — Жан, выслушайте меня, — сказала Анна, обдумав всё хорошенько. — Я предложу вам один вариант. Выслушайте меня, пожалуйста, и не отвергайте его сразу. Мужчина кивнул. — Мне понятно ваше стремление искупить то, что вы сделали. Мне понятно ваше желание хоть как-то защитить того, кто вам дорог. Мне понятна злость и бессилие, которые рождаются внутри, когда понимаешь, что против обстоятельств ты не можешь ничего. И хочешь обрушить этот гнев на кого-то, хочешь заставить еще кого-то страдать так же, как и ты, чтобы хоть как-то убедить себя, что ты еще живой, что ты не перегорел, что ты не превратился в кого-то ужасающего. Говорила она размеренно, но убежденно, как человек, который знает о чем говорит. Жан слушал её молча, Штольман — с колотящимся сердцем. — И порой кажется, что иного пути нет. Внутри только боль, страх и жажда справедливости, которым нет выхода. Но это обманное ощущение. Как то, что имеет недобрую природу, всегда ложно. Всё то, что внутри, пусть самое гадкое и терзающее тебя, можно обратить в пользу. В пользу тем, кто тебя окружает и самому себе. Это тяжело, но потом становится легче. Всё то, что мучает тебя, никуда не уходит, но перековывается, имеет уже другую природу. Штольман сжал ладонь жены, она мягко пожала его руку в ответ. Жан молчал. — Что вы предлагаете? — спросил он наконец. — Чтобы обратить то, что вы сделали, в… пользу, возможно, стоит вспомнить, что хоть Нине Аркадьевне не помочь, есть человек, который в этой помощи нуждается и который непосредственно с ней связан. Её сын сейчас в Петербурге. Он учится в Ларинской гимназии и растет очень неплохим юношей. Ему не помешает ваша помощь. Как любому ребенку ему необходим пригляд. Разве это не лучше, чем то, что делаете сейчас? Аня сложила руки перед грудью, всматриваясь в лицо привидения, стараясь понять, смогла ли она донести до него то, что хотела. Штольман позади неё стал ближе и прижал к себе. Он видел, что её трясет. От холода и волнения. — А Разумовский? — спросил наконец Жан. — Он останется здесь. Вернется туда, где его убили. Сможет посещать свой бывший дом, — ответила Анна, радуясь, что дело сдвинулось с мертвой точки. Он услышал её. Он понял, что она имела в виду. — Но я сделаю так, что он больше не сможет поступать вот так, — она обвела рукой окружающий их разгром. — Он вообще больше ничего не сможет делать. Только смотреть. Жан огляделся вокруг, будто только заметил, в каком состоянии находится особняк Мироновых. Потом он посмотрел на Аню и на Штольмана. — Он помог мальчику, — сказал в конце концов призрак. — Он всегда помогал, хотя запросто мог уйти и ничего не делать. И теперь её сын в безопасности. И может рассчитывать на другой путь. Он помолчал, а потом кивнул, будто решившись. — Я сделаю так. Присмотрю за парнишкой. Всякое бывает. Пусть будет под приглядом. Когда сделаю, что должен, то пойду дальше. Только вы сделайте так, как обещали! Не дайте князю творить то, что он желает. Аня поспешно кивнула. — Спасибо, — сказал Жан и исчез. Мороз немедленно убрал свои колючие пальцы с Аниного горла, и стало легче дышать. Аня не знала, правильно ли она сделала, но все внутри говорило, что всё так, как должно быть. Теперь всё пойдёт по другому пути. И закончится по-другому.