Здесь нет ничего святого

#Хван Хёнджин# Хёнджин убеждается в сотый раз, что жизнь говно полное, когда сидит за барной стойкой и пьёт какую-то ссанину, что ему налил Чонин. В этом гиблом месте даже нормально выпить не дают! Но Хёнджин не жалуется. Да и не зачем. Здесь всё-таки лучше, чем в родительском доме, где ты марионетка, которой управляет отец, а ты безропотно подчиняешься, иначе ты "позор семьи". Хёнджин усмехается. Это отцовское "позор семьи" до сих пор бьёт по ушам, но уже похуй абсолютно. Он не собирается возвращаться. Прошлое в прошлом. И строгий до пиздеца папаша; и мама, бросившая его ещё ребёнком; и отцовские избиения в воспитательных целях; и добрая служанка отца, которая заботилась о нём. В прочем, эту женщину Хёнджин как раз и не хотел забывать, она единственная из его прошлого, кто по настоящему его любил. Хван обещает себе, что однажды вернётся за ней и женщине больше не придётся горбатиться на старого пердуна. Нужно только немножко подождать. До того момента как закончиться контракт с Баном старшим, который действителен ещё три года. "Уже два года здесь." - пролетает в голове мысль. Да, Хван, тебе двадцать три и два года из них ты якшаешься с проститутками! Папашка был бы "в восторге", если бы узнал! Хёнджин представляет гримасу злости на отцовском лице и кривит губы. Похуй! Он больше ему не указ. С тех пор как Хёнджин познакомился с Чаном и Минхо, ему стало всё равно. У него появились авторитеты покруче отца и они не относились к нему как к куску говна. Если честно, парня сначала очень напрягло, что эти двое приняли его в свою компанию, ведь они были на порядок старше его: Минхо - на пять лет, Чан - на семь. Теперь он понимает, что здесь не важен возраст, важно умение держать себя. Задать планку, которую ты не должен переступать и следовать правилам заведения. А ещё, всё что происходит в "Красной розе", должно оставаться в "Красной розе". Главное правило для них. Хёнджин невольно сравнивает себя с пастушьей собакой. Та обязана подчиняться хозяину и следить за стадом. В принципе, всё тоже самое, только Хёнджин следит не за овцами, хотя, тут бы он поспорил. Хван бросает взгляд на ржущее полуголое нечто, сидящее в компании мужчин немного поодаль от него. Вот, кстати, и наглядный пример одной из овец. Глаза на них уже не смотрят! Он просит у Чонина ещё порцию выпивки, на что получает сердитый взгляд и что-то вроде: "Ага, щас! Ты в курсе, что я вам вообще наливать не должен? Ты на работе!". Вот мелкий дерзкий говнюк! Язык без костей! Но Хёнджину этот малой нравится. Он единственный , если не считать Минхо и семейство Бан, кто смеет дерзить Хвану. Шустрый парнишка, этот Ян Чонин. Ещё и года не прошло с его попадания сюда, но он уже ведёт себя как король этого места. Но вот Хвана это совсем не злит. Только не этот мелкий. "А вот когда она смотрит с дерзостью, хочется её убить!"- Хёнджин замечает в толпе красную макушку, которую, в принципе, сложно не заметить. Даже не смотря на то, что эта толпа разбавлена кучкой разукрашенных ярко одетых людей. Цирк шапито какой-то! Но она всё равно выделяется. А, может, просто Хёнджин её выделяет, он и сам уже не знает. Только тогда на лестнице, от соприкосновения с её прохладной кожей у Хвана чуть все датчики не полетели. Мотор точно. Особенно когда он почувствовал её губы на своей ключице. Это был апогей всего. Он чудом сдержался, чтобы не накинуться на неё прям там. Не взять то, что он хочет. А хочет он её. Безумно хочет! И когда это началось? Хёнджин и сам затрудняется ответить на этот вопрос. Возможно, когда несколько месяцев назад они вместе смотрели на звёзды? Точнее, она смотрела, стоя на балконе и высоко задрав голову, а он просто пришёл проверить её на ночь. Так заведено. Она тогда красиво улыбалась и что-то рассказывала ему про созвездия. Вроде, даже показывала, но Хёнджин смотрел только на неё - она была прекрасна в лунном свете, а ещё немного пьяна, иначе не стала бы с ним разговаривать. Тогда Хван понял, что она не просто очередная пустышка. Она какая-то другая. И в её повеселехших зелёных глазах плясали бесенята - искорки, которые, как думал Хван, тут давно уже у всех угасли. У неё не угасли. Неужели всё ещё надеется выбраться отсюда? Глупая. Хёнджин наблюдает за ней. Смотрит как она танцует, широко улыбаясь мужчине, что крутится рядом. Женщина выгибается как кошка, запрокинув голову назад - на плечо ещё одному мужику позади неё, который тут же кладёт свои лапы ей на грудь. Хёнджин старается больше не смотреть. Его трясёт. Он до одури хочет сейчас забрать её отсюда и дать ей то, что она так просит у тех мужчин. Трахнуть её так, чтобы искры из глаз посыпались. Чтобы она забыла всех, кроме него - Хёнджина. Сука, и чем же она его так зацепила?! Почему именно она!? Хван поднимается с места, его немного штормит. Всё-таки чуток перебрал, правильно мелкий не дал ему добавки. Упиться в усмерть ему ещё не хватало! Он пробирается к выходу, по пути бегло осматривая помещение по привычке. Всё спокойно, можно свалить. Тем более скоро Минхо спуститься. Хван глянул на часы, висевшие на стене. "Точнее, уже должен был спуститься." - проноситься в голове. Небось опять нянечкой работает. Ну да, Авейра то здесь, а её "дитятко" без присмотра не оставишь - сразу в петлю лезет. Вот и приходится дежурить, потому что Чан так сказал. Только Хван от этого дежурства отмахивается как может - ему хватило, а вот Минхо сам идёт. Нравится что-ли сопли подтирать? Ничего с этого мальчишки не выйдет - это ясно как белый день. За неделю прогресса ноль, только истерики, а следом вообще какая-то апатия на несколько часов. И так каждый день. А эта дура вцепилась в парня как кошка мать и трясётся, чтобы никто его не обидел! Бесит! Вообще всё в ней бесит! И как она двигает сейчас телом, соблазняя гостей заведения - бесит, только почему-то Хван чувствует напряжение в паху. Тело пиздец как отзывается на её танцы! Блядь, он сдохнет, если сейчас не трахнет её! Раньше, чем понять, что он делает, Хван резко разворачивается и идёт в сторону Авейры. Женщина сначала не понимает кто её схватил за руку, поэтому продолжает улыбаться, пока зелёные глаза не встречаются взглядом с карими, и улыбка пропадает. Она испуганно смотрит на него, не смея вырвать руку. А у Хёнджина внутри всё пылает, даже лоб испариной покрывается от волнения. Ему кажется, что на месте соприкосновения их рук останется ожог, так горит его тело. И что он делает?! Хотя, похуй! На всё похуй, назад уже отступать некуда, поэтому парень уверенно выходит из зала, ведя за собой красноволосую женщину. Рывком открывает первую попавшуюся дверь и заталкивает Авейру внутрь, только после подмечая, что они в библиотеке. Нахуй в борделе библиотека, Хван до сих пор не знает. - Я что-то не так сделала? - она ничего не понимает, поэтому отступает на несколько шагов назад. Хёнджин видит как трясёт её тело, и ему это не нравится. Не нравится, что она его боиться. Но это ужасно возбуждает - она такая беспомощная. Как же он её хочет! - Просто заткнись! - рычит парень, сокращая между ними расстояние. И она почти не сопротивляется, когда он рывком усаживает её на один из столов, находившихся здесь. От неё невыносимо пахнет лавандой, даже губы, что он так жадно сминает своими, насквозь пропитаны этим запахом. Попытки отстраниться Хван пресекает сразу, сильнее прижимая к себе хрупкое тело. Хёнджин пытается пробиться в её рот, но она крепко сжимает челюсти, не пуская его. До чего же бесячая сука! - Нам нельзя... У меня же время.- женщина всё-таки освобождает свои губы и пытается отстранить парня от себя, упираясь ему в грудь дрожащими руками. - Блядь, завались уже! Я заплачу! - Хёнджин не церемонится. Не привык. Снова впивается поцелуем в желанные губы, только на этот раз ему отвечают. Она сдаётся, наконец-то открывается, позволяя ему проникнуть в её рот, переплетая их языки. И от этого сносит башню окончательно, дороги назад теперь точно нет. Хван пытается расправиться со шнуровкой на платье женщины, но она мягко убирает его руки. Хёнджин не понимает, что случилось. Передумала? - Можно, я сама? - осторожно спрашивает она, заглядывая в полные похоти глаза напротив. Парень не против, сама так сама. Он только кивает, руками поглаживая её шею, а потом припадая к ней губами, целуя нежную кожу, местами покусывая, но тут же зализывая место укуса языком. Она рвано дышит, немного откидывая голову в бок, открывая ещё больше доступа его губам. Руки женщины расправляются с платьем и Хван помогает его стянуть - Авейра больше не протестует. Не протестует и он, когда она растёгивает рубашку парня, скидывая её куда-то на пол, к его ногам. Обычно Хван слишком брезглив, чтобы позволять так обращаться со своими вещами, но сейчас на всё похуй. Не похуй только на неё, такую податливую в его руках, такую желанную, такую сводящую с ума. И она так прекрасна! Пышная грудь женщины больше не прикрыта тканью и Хёнджин любуется ею, прикасается руками, затем губами. Целует, облизывает, немного прикусывает затвердевшие соски, заставляя Авейру прогнуться в спине, застонать. Когда Хван снова присасывается к её губам, она руками исследует его тело, останавливаясь на выпуклости в его брюках, легонько сжимая пальцами, поглаживая. У Хёнджина спирает дыхание и ноет всё нутро, требуя разрядки. Он нетерпеливо расправляется со своим ремнём и застёжкой на брюках, немного приспуская их вместе с трусами. Тут же чувствует как чужая рука касается его напряжённого члена, водя пальчиками от головки к мошонке, заставляя стон вырваться из его груди. Женщина немного приподнимается, чтобы дотянуться до его лица, языком проводит по его губам, игриво заглядывая в глаза. Хёнджин умирает от её ласки. Умирает и не хочет, чтобы это когда-то закончилось. А Авейра продолжает языком исследовать его тело, убивая ещё сильнее. Сначала она изучает его шею, вылизывая и обдавая горячим дыханием кожу, потом пробирается ниже - к груди, губами терзая его соски, затем живот, нежными поцелуями спускаясь к самому напряжённому на данный момент месту. Хван полностью теряет связь с миром, когда чувствует как эти губы обхватывают головку члена, обводя её языком. Она играется: то целует, то лижет затвердевший ствол, временами насаживаясь на него ртом и посасывая. Хёнджин тяжело дышит, руками цепляясь за край стола, чтобы устоять на ногах. Он больше не может терпеть эту сладкую пытку, заставляя Авейру снова лечь на стол, разведя её ноги и устраиваясь между ними. Он отодвигает полоску трусиков, вводя пару пальцев в её лоно и двигая ими внутри. Она стонет и выгибается, сводя его с ума этими стонами. Она ужасно горячая внутри и такая влажная, что держаться больше нет сил. Хван стягивает с неё трусы, которые будут им только мешать и без церемоний входит в неё на всю длину, срывая вскрик с её губ. Он двигается быстро и размашисто, вбивая женщину в стол, придерживая её за бёдра, на которых скорее всего останутся синяки. Но об этом Хван подумает уже после, сейчас его мозг полностью отключен. Парень притягивает Авейру к себе, заставляя принять сидячее положение, обхватывает её тело руками и затыкает рот поцелуем, потому что она слишком громкая. Она ногами обвивает его торс и руками цепляется за плечи, чтобы не упасть. Женщина немного мокрая от пота, впрочем, как и сам Хёнджин, и растрёпанная, но всё ещё для него она прекрасна. Хотя, нет, сейчас она ещё прекраснее, потому что она с ним, она целует его губы, она стонет под ним. Потому что они сейчас единое целое. Хван немного ускоряет темп, чувствуя, как она впивается ногтями в его спину, вызывая невероятную волну наслаждения. Она просто космическая, парень раньше не замечал у себя такой реакции на боль. Но ему охуенно! Сейчас - с этой женщиной, ему охуенно! Он понимает, что она на пике, когда её тело начинает дрожать, женщина скулит ему в губы, выгибается и снова как кошка царапает его спину. Хёнджин тоже чувствует, что сейчас кончит. Он делает ещё несколько резких толчков, заходит до упора и с рыком изливается внутрь женщины. Он не боится возможной беременности, потому что все проститутки в этом заведении пьют противозачаточные, чтобы не было сюрпризов и неосторожных контактов как сейчас, потому что Хван совсем ни о чём не думал, позволив желанию взять верх. Авейра обмякает в его руках, смотрит мутным взглядом и пытается отдышаться, позволяя себя обнимать. Хёнджин также вымотан, в голове всё ещё каша и руки невольно поглаживают её обнаженные плечи. - Ты сказал, что заплатишь. Не забудь, иначе меня накажут. - бормочет Авейра, немного отстраняясь и поднимаясь на ноги. Она немного качается и Хван придерживает её под локоть. И голос у неё ещё сипит от недавних криков. - Я заплачу не ссы. И... - Я знаю, я сохраню это в тайне. - обещает женщина, перебивая его, хотя он и не это хотел сказать. Но пофиг, это тоже не лишнее, никто не должен знать. Это неприемлемо. И нет, в правилах нет пункта, запрещающего спать с проститутками, это его личный пункт. Когда он пришёл сюда, ему было противно даже смотреть на этих продажных женщин и он пообещал себе, что не позволит ни одной из них прикоснуться к себе, не то что переспать. Обещание работало до этого момента. Теперь не работает ничего, даже мозг. Он наблюдает как Авейра неторопливо одевается, стараясь не смотреть в его сторону, поправляет макияж и растрёпанные волосы. Он почти не жалеет. Она действительно прекрасна. Спустя несколько минут женщина выскальзывает из библиотеки, так и не взглянув на него. И похуй! Она всё равно никто. И Хёнджин пытается убедить себя, что ему действительно похуй, но внутри что-то болезненно ноет, посылая в голову картинки недавнего безумия. Нет, хватит! Это первый и последний раз, когда он поддаётся своему желанию! Это не повторится! Пожалуйста, пусть это не повторится! Хван мотает головой, выкидывая все глупости подальше и начинает одеваться. Он, кажется, попал...