Здесь нет ничего святого

- Папочка в здании! - Джисон врывается в мою комнату и я понимаю, что о спокойствии теперь придётся забыть, пока "папочка в здании". - Папочка, а ты не хочешь покинуть здание, потому что я сюда пришёл отдохнуть от твоего ора!? - возмущается Чонин, развалившийся на диванчике у стены. Явно удача сегодня не на его стороне, потому что гиперактивная белка найдёт своего соседа по комнате, кажется, даже на Марсе. - А хули ты свалил?! Я уже соскучился. Решил сюда яйца подкатить, а тут ты, наглая лисья морда! И, к твоему сведению, я обиделся! - оповещает Хан, тыча пальцем в младшего и строя обиженную моську. - Наконец-то! - поднимает руки вверх лисёнок, будто обращаясь к высшим силам с благодарностью. Надутый Джисон такой милаха, что я упускаю момент, когда он плюхается ко мне на кровать, так бы хоть ноги вытянула, заполняя место между мной и Ликси. Просто Хан Джисон это действительно вечно орущее, трудно воспринимаемое существо с другой планеты, которое я почему-то люблю и считаю своим другом. Но иногда его хочется убить, особенно сейчас, когда я думала отдохнуть после ночной смены. - Устроили тут сбор, а меня не позвали! - обиженный белка устраивается поудобнее на кровати, положив голову на колени привычно притихшего Сынмина, который практически никак не реагирует на это действие. Он вообще почти ни на что не реагирует. Я сначала хочу выгнать обнаглевшего друга, но передумываю, когда он начинает строить милые моськи Сынмину, а тот едва заметно приподнимает уголки губ. - Такой милашка! - Джисон подмигивает пареньку, посылает воздушный поцелуй, дурачится, играется, и Сынмин смотрит на него с интересом. Я, кажется, превратилась в изваяние, так боялась спугнуть этот момент. Неужели Сынмини начинает открываться? Может, он всё-таки сможет преодолеть себя и сделать шаг навстречу новой жизни? Пусть даже такой сомнительной, но всё же жизни. Мы переглядываемся с Ликсом и парень пожимает плечами. Он тоже ничего не понимает. Почему белка так действует на людей? На всех! Как это работает? Когда я плачу или мне грустно, Джисон заставляет улыбнуться за секунды. У него волшебная энергетика. Он живая витаминка и, если бы его не было, я давно сошла бы с ума. И Чонини тоже. Он особенно. Мальчишку привели к нам около девяти месяцев назад, трясущегося от ужаса и плачущего навзрыд. Его, совсем ещё ребёнка, отдал сюда пьющий отчим, потому что "не в состоянии поднять мальца на ноги". Даже смешно. Привести ребёнка в бордель, потому что не можешь дать ему должного воспитания и материального благополучия! Ха, ха, и ещё раз ха! Это подло. Отдали в "добрые руки", словно котёнка, чтобы не мешал бухать! Как "милосердно"! Будто кроме борделя не нашлось бы места для парнишки, где он мог жить до совершеннолетия, не опускаясь до продажи тела!? Явно отчиму заплатили, и малыш стал частью нашего коллектива. Вот тогда белка и взялся за перевоспитание своего "приёмного сына" как он говорил. И, в итоге, мы получили немного нагловатого, до ужаса смелого и раскрепощённого лисёнка. И его перепалки с Джисоном теперь неотъемлемая часть нашей жизни. Мы прекрасно знаем, что на самом деле эти двое не продержаться друг без друга и пару часов, просто выпендриваются. Они даже волосы выкрасили в один и тот же синий оттенок и спят на одной беличьей кровати, хотя у Чонина есть своя, которая просто стоит без дела большую часть времени. - О, прикиньте, мне сегодня такой сон приснился, я потом ещё два часа после пробуждения трусами махался! - вырывает меня из раздумий голос Хана, и я внимательно смотрю на него. Кажется, начинается представление. "Байки от белки" отлично поднимают настроение. Одно из немногих развлечений здесь - собраться вместе как сейчас и веселить друг друга историями или просто разговаривать о чём-то. Просто знать, что рядом есть друзья, ты не одна в этом месте. Это здорово помогает сохранить человечность и хоть небольшую часть морального облика, которые очень сложно поддерживать в таких условиях. - Жги! - произносит Ликси своим невероятно низким голосом и приваливается ко мне, устроив розовую макушку на моём плече. Я обхватываю Феликса за шею, и парень накрывает мои руки своими ладошками. Ликси ангел, я ужасно люблю обнимать его, чувствовать его рядом. Он из тех людей, которые исцеляют прикосновениями как бельчонок своими историями. - Ну, значит так, сижу я на троне... - На унитазе, что-ли? Больше никакого трона тебе не светит! - прерывает Джисона Чонин, лишь тот успевает начать свой "великий сказ". Наши смешки подрывают беличий пукан и он подскакивает на кровати, пыхтя как паровоз. - Эй, дайте рассказать! - возмущается парень, швыряя мою подушку в своего соседа по комнате. Теперь уже возмущаюсь я, но белке по барабану, он, даже не взглянув на меня, усаживается поудобнее, собираясь продолжить свою байку. - Сижу я, значит, на троне. Всё вокруг такое пиздатое, глаз не оторвать! И тут дверь распахивается и входит Хван Хёнджин в женском платье! Я сначала обосрался, а он такой писклявым голосом: "мой господин, королева уже ждёт вас в покоях!" - Джисон имитирует женский голос и смешно хлопает ресничками. Ребята смеются, а меня накрывает от одного только имени - Хван Хёнджин. И в голове снова прокручиваются события позавчерашнего вечера. До сих пор не знаю, что это было. Зачем ему понадобилось переспать с проституткой? Явно не от нечего делать, потому что он никогда не позволял себе прикасаться к нам, не то, что заниматься сексом. "Наверное, это потому, что он был пьян!" - уже раз пятисотый вдалбливаю я себе, не найдя больше никаких объяснений его поведения. Было и было. Хрен с ним! Он не играет роли: одним меньше, одним больше, с меня не убудет. Хван хороший любовник, по сравнению со многими другими, с кем мне пришлось разделить постель. Так странно, но лучшим сексом за последние несколько лет стал секс с человеком, которого я боюсь и ненавижу. Теперь боюсь ещё больше, потому что между нами общая тайна. Я не знаю, что может придти в голову парня, но я совсем не удивлюсь, если меня решат убрать. Просто убрать как ненужный элемент. Это же в порядке вещей. Я же всего лишь игрушка в чужих руках. Я горько усмехаюсь. Всё, нужно прекратить думать об этом! Я не должна думать об этом! Я сильнее прижимаюсь к Ликси, пытаясь выкинуть все глупости из головы, которые особенно сейчас совсем не нужны, и сосредотачиваюсь на белке и его сне. -...я, короче, оказываюсь в этой спальне. А тут темно как в жопе! И ЛиНоу с плёткой и в одних трусах у окошка стоит! Меня увидел и манит пальчиком. Я даже не помню как на кровать вскочил и в самый дальний угол забился! Ору "сьеби отсюда!", а он мне "ну, что ты стесняешься, милый!". Бе, вы бы это видели! Пипец! - распинается Джисон, возбуждённо размахивая руками. Атмосфера в комнате явно улучшается, потому что ребята смеются. Все, кроме Сынмина. Он выглядит немного испуганно, только слышит имя "любимого" надзирателя, но продолжает внимательно смотреть на белку, что уже плюс. Я киваю головой другу, указывая на Сынмина. Нужно сбавить обороты, иначе парень снова уйдет в себя и хрен достучишься потом. Белка кивает мне в ответ и берёт Сынмина за руку, продолжая тараторить. - Ты боишься, милашка? А знаешь, что я сделал? Я взял...ээээ...во, резиновый хуй и как запульну им прямо в лоб этому извращенцу! Вот так! - с этими словами Джисон соскочил с кровати, схватил фаллоимитатор, что лежал на тумбе и пульнул в сторону двери, чтобы показать, как он делал это во сне. В этот момент дверь открылась и вошёл, ничего не подозревающий, Минхо, которому тут же прилетело в лоб резиновым членом. В комнате замерло всё. Казалось, даже воздух перестал циркулировать, а мы превратились в каменные статуи. В полной тишине Ли опустился на корточки, поднял беличий снаряд и покрутил его в руках. Взгляд, который он подарил после каждому из нас, решительно говорил о том, что он о нас думает. Я заметила, что этот взгляд, только означающий немного другое, задержался на Сынмине, который от испуга сжался так, что походил на горбатую старушку. ЛиНоу со вздохом кинул фаллоимитатор на кровать, закатывая глаза так как умеет лишь он. - Долбаёбы! - только и сказал мужчина, выходя из спальни и захлопывая за собой дверь. И всё. И всё! И всё!? Реально!? Что это с ним сегодня? Что-то съел не то?! Но во всяком случае, беличья задница цела! И даже не пришлось его спасать. Хотя нет, мне кажется, его как раз спасли. Точнее, спас милый испуганный мальчик на моей кровати. Я не слепая и не тупая, чтобы не заметить перемены в Ли Минхо с появлением здесь Сынмина. Только на Минхо мне вообще насрать, главное, чтобы от этого не пострадал Сынмини. Я постараюсь сделать всё, чтобы этого не произошло. Я не позволю обидеть парнишку никому, чтобы мне это не стоило. - Еблан, твои рассказы убийственны, давай завязывай! - первым отходит от шока Чонин, и в белку летит моя многострадальная подушка. Мы как по команде начинаем ржать. Страх за белку сменяется истеричным хохотом. Нам не часто удаётся повеселиться здесь, поэтому такие моменты ещё дороже. А теперь, это самый лучший момент за все семь лет пребывания здесь. Момент, когда я первый раз услышала смех Сынмина. #Ли Минхо# Минхо вышел в коридор с диким желанием убивать. Блядь, как ему хотелось засунуть этот фаллоимитатор ебучему тупому белке в жопу и вытащить через рот! А потом провернуть тот же трюк со всеми дебилами в комнате! Со всеми, кроме Сынмина, потому что его Минхо не посмел бы обидеть. Точнее, уже достаточно обидел. ЛиНоу сдержался, чтобы никого не грохнуть. Сдержался, потому что на него испуганно смотрели карамельные глаза одного мальчика, который не выходит из головы Минхо ни на секунду. Он вляпался. Влип по самые уши и не знает, что с этим делать. Как быть?! Хоть сам в петлю лезь, потому что невыносимо быть так близко и так далеко одновременно. Сынмин не хочет даже разговаривать с ним, когда Минхо следит за тем. Большую часть времени просто молчит, опустив голову или спит. Спит, и тогда Ли может ненадолго приблизиться, коснуться его нежной кожи, немного жёстких волос, ощущая трепет внутри. Минхо пропадает, томится, его разрывает на части, но он не понимает, почему. Точнее, он понимает из-за кого, но не понимает, что это. Любовь? Смешно. Минхо отказался от неё уже давно, ещё в детском доме. Ещё тогда, когда потерял семью, а новую так и не приобрёл. Красивого мальчика не приняли сразу. Да и он сам не шёл на контакт. Единственной его страстью были танцы, а единственным другом - кошка, живущая в столовой. Минхо до сих пор помнит как назло ему двое старших избили эту кошку и она умирала на руках плачущего мальчика. Он не смог тогда защитить друга, он был слаб. Минхо, казалось, умер вместе с этой кошкой. Озлобился. Настолько, что другие дети стали его бояться. Особенно после того случая, когда он порезал лицо ножницами одному из тех уродов, которые убили его друга. И виноватым остался Минхо. Как ему тогда сказала одна из воспитателей: "кошка это всего лишь кошка, а ты человеку боль причинил!". А кошкам, значит, не больно!? Они, получается, игрушки!? Тогда Минхо ещё больше озлобился. Естественно, мальчика никто так и не взял в новую семью, репутация подвела. Да он и не очень торопился. Нахрен ему эта семья не нужна была! У него когда-то была настоящая мама, и папа был, и бабушка. Они были самые замечательные, они любили Минхо, каким бы он не был. И Минхо помнил их, сохранив воспоминания в самом потаённом и сокровенном местечке в своём сердце, которое так и не почерствело. Ли помнит как в свои дни рождения он каждый год сбегал от воспитателей и скитался по городу. По тем местам, где когда-то гулял с семьёй. А потом шёл на кладбище, разговаривал с ними, плакал до икоты, в сумерках возвращался обратно в детдом, по дороге проведуя могилку кошки в старом парке, где он её закопал. Однажды он во время своей вылазки встретил Чана, семья которого теперь жила в старом доме семьи Ли. Кристофер понравился Минхо сразу, что было почти невозможно, ведь парень давно разочаровался в людях. Так у Минхо появился друг. Друг, который стал для Ли семьёй. Он больше не был одиноким. А потом появился ЛиНоу: когда Минхо повзрослел, отец Криса, который хорошо к нему относился, пригласил его на работу в бордель, дав ему псевдоним - ЛиНоу. У Минхо не было причин отказывать, он не из робких и точно мог присмотреть за проститутками, поэтому согласился. Минхо уже и не помнит, сколько лет он в этом месте, ему кажется, всю жизнь. Но он не жалуется. Не на что. Здесь у него есть хоть какой-то авторитет, крыша над головой и несколько друзей, включая Криса и Хёнджина. Кстати, насчёт Хёнджина, вот и он, шагает навстречу такой походкой, будто в модели собрался. И Минхо ликует внутри, что младший не видел сейчас метателя резинового члена и мишень, которой стал лоб Ли. Хван до сих пор ржал бы над ним как сумасшедший. Он вообще любит поржать, и смех его дибильный, стрекочущий и такой звонкий почему то совсем не раздражает. Хоть иногда и хочется въебать Хвану так, чтобы нос к щеке прирос - за дерзость, но Минхо его не трогает. Хёнджин хороший парень, несмотря на то, что пытается вести себя как босс мафии, но наедине с Ли или Баном он другой - немного приборзевший младший брат. Вот борзоты у него точно не отнять. - Я тебя везде ищу, где тебя носит? - Хван подходит ближе, засовывая руки в карманы брюк. Вечная его привычка как и рукой зачёсывать волосы назад, которые Ли давно бы уже на хуй остриг. - А что, соскучился? - скалится Минхо, отвечая вопросом на вопрос. - Размечтался! Слушай, мне Крис сказал сегодня ты внизу дежуришь, а мне на этаже сидеть. Не хочешь поменяться? Я лучше за этими курицами посмотрю, чем опять мелкого из петли вытаскивать. Заебал, я ему не нянька! - в голосе Хёнджина слышится раздражение. Ему явно не нравится Сынмин, точнее, он не видит резона его вообще здесь держать, потому что уверен, из парня ничего не выйдет. Так он сказал Минхо ещё тогда, когда мальчишка начал предпринимать свои попытки попрощаться с жизнью. Если честно, Минхо думает так же - Сынмину не место здесь. И дело даже не в чувствах Ли, дело в самом парне, который совершенно не предназначен для такой работы. Хотя, не таких ломали, но ЛиНоу не хочет даже думать об этом. Только не так! - Не вопрос. - просто соглашается Ли. Он очень надеется, что на его лице не отразился весь спектр эмоций, бушующий внутри. Конечно, он согласен! Если бы ему позволили, он бы ни на шаг не отходил от Сынмина. Никогда. Он бы закрыл Кима от всего мира в своих объятиях, он бы оберегал его как сокровище, как самое хрупкое стекло. Он жил бы только для этого мальчика. И Минхо вдруг думает, что, возможно, это и есть любовь? Может, она такая? Эта любовь...