Здесь нет ничего святого

#Со Чанбин# Чанбин смотрит на девушку с красными волосами и практически не узнаёт её. Это всё ещё Агнесса, но, кажется, что и не она вовсе. Сколько лет прошло с их последней встречи? Семь? Больше? Мужчина уже и не помнит. Он помнит яркую девчонку с красивыми светлыми кудряшками и пронзительными зелёными глазами. Сейчас перед ним кто-то чужой. Нет, эти глаза по-прежнему словно изумрудные луга цветом, только блеск в них угас. Там топь теперь и обречённость. Боец. Агнесса боец, но, видимо, это сражение проиграла - сдалась. Чанбин понимает, потому что не каждый вынесет то, что предназначено было этой девушке. Не каждый сможет опуститься на дно и торговать телом, лишаясь права выбора. Агнесса жила здесь все семь лет, а Чанбин искал её последние три года, потому что раньше не мог - так сложились обстоятельства . Наконец-то, нашёл. Теперь он сделает всё, но вытащить девушку из этой ямы. Он и так слишком далеко зашёл ради неё. Ради друга, что он когда-то потерял. Хотя, может ли он называть другом жену родного брата, который продал её в это место? Продал как скотину и собирался жить дальше... Чанбин до сих пор помнит противное ощущение, когда чужая кровь высыхает на руках. Липкая бордовая вязь, что пахнет сталью. И желудок наизнанку выворачивает от этого запаха. От ужаса того, что натворил. Назад тогда уже нельзя было повернуть, если только время назад отмотать и не приходить к брату. И не было бы той драки. Не было бы падения, что стало причиной смерти Чону. Ничего бы не было. Чанбин освободился три года назад. Все эти три года он потратил на поиски жены брата. Мужчина уверен, что только так искупит свою вину перед Агнессой и Чону - спасёт её. Перед ней за брата, а перед ним за самого себя. За то, что не рассчитал когда-то силу и позволил умереть тому, кто всегда был рядом с ним. Мужчина знает, что Чону испытывал вину, но был слишком труслив, чтобы забрать жену обратно. Чанбин хочет сделать это за него - получить прощение для брата. Тогда и он сможет рассчитывать на прощение, пусть это уже и невозможно, потому что умер тот, кто должен простить. Но в следующей жизни, если она существует, Чону может хоть глотку ему разорвать голыми руками, только бы простил. - Что ты здесь делаешь? - испуганно озираясь по сторонам шепчет Агнесса, когда она ведёт его по извилистым коридорам к Бану. Хёнджин давно уже ушёл, и в коридоре не было никого, кроме них двоих, поэтому Чанбин не видел причины шептаться, но девушка явно была другого мнения. Насколько же её тут запугали? - Я хочу помочь тебе, Агнесса. - честно отвечает мужчина, но немного громче. В зелёных глазах мелькает испуг. Она ещё раз воровато осматривается вокруг, нервно поджимая губы, щедро намазанные красной помадой. Чанбину не нравится красный цвет, а в этом месте он преобладает, отчего просыпается желание уйти отсюда прямо сейчас, но он не посмеет. - Не произноси больше это имя. Я Авейра, Агнессы давно нет. И тебе не нужно подставляться из-за меня, Чанбин. Ты не виноват в том, что твой брат гниль! - девушка со злостью выплёвывает последние слова, даже не скрывая своей неприязни к Чону. Чанбин понимает её. Принимает всё, что она сказала. Пусть будет Авейра, имя не играет роли. Пусть его брат гниль, Чанбин не возразит, потому что здесь есть доля правды. - Чону умер. - всё же зачем-то сообщает мужчина. Наверное, Агнесса должна знать. А на её лице нет и тени сожаления. Она всё так же безразлично смотрит своими потухшими глазами куда-то в сторону - даже не на Чанбина. Он и это понимает. - Как там говорят, собаке собачья смерть? Надеюсь, его постигла такая участь. - девушка заглядывает в глаза Чанбина, будто что-то в них ищет, а потом указывает рукой за спину мужчины: - кабинет Бана. Не знаю, зачем он тебе, но удачи. Со не успевает больше ничего сказать, она уходит, оставляя после себя только аромат цветочных духов. Мужчина не уверен, но, кажется, это лаванда. И, кажется, это единственное свидетельство того, что Агнесса действительно была прямо здесь. Только она не поверила его желанию спасти её. Не доверилась или боится. Скорее всего, просто уже потеряла надежду за все годы, проведённые в этом аду. Теперь и Чанбин часть этого ада. Ему, правда, пришлось потрудиться, чтобы пробиться сюда, потому что Кристофер не доверяет кому попало, а его отец тем более. Мужчина доказал свою верность кровью, убив одного из должников Бана, на которого указали. Если кто-то спросит, сложно ли убивать, Чанбин не даст внятного ответа. Нет, курок нажать совсем не сложно, сложно потом жить с этим. Сложно помнить испуганный взгляд и дрожащие руки, вытянутые вперёд в защитном жесте. Сложно осознавать, что ты порвал чью-то линию жизни. - Ну что, готов, солдат? В кабинете Бана светло и коричневый цвет мебели вытесняет красный, который преследовал Чанбина на пути к кабинету от самого входа в здание. Открытое здесь окно и порывы весеннего ветерка не идут в сравнение с духотой холла, где забиваются в нос разные запахи парфюма, что используют обитатели борделя. Мистер Бан едва улыбается, только видит Чанбина, и протягивает ему руку для пожатия. И это похоже не на приветствие, а, скорее, на торжество паука, захватившего очередную муху в свои сети. - Солдаты родину защищают, а не проституток стерегут. - решается на дерзость Со, чем вызывает смех у Бана. Чанбин не видит в этом ничего смешного как и парень, что стоит рядом со стариком. Мужчина первый раз видит этого парня, но он и не должен тут всех знать. Ему достаточно, что он знаком с Хёнджином, Кристофером и его папашкой. - Знаешь, сколько среди мирных проституток продажных, которые готовы мать родную на айфоны и золотые цацки променять? А про родину я вообще молчу. Для них понятия "родина" вообще не существует! Так чем солдаты отличаются от вас, стерегущих проституток? Чанбин неоднозначно кивает, но не отвечает, потому что в чём-то согласен с мистером Баном. Только те "проститутки" добровольно себя за айфоны продают, а здесь люди против своей воли телом торгуют. Со сталкивается взглядом с незнакомым парнем, который уже стоит у окна - Чанбин даже не заметил как он переместился туда. Тихий и серьёзный, наверное, отличный сторожевой пёс для своего хозяина, раз присутствует сейчас при разговоре. По виду молодой совсем и лицо красивое как у смазливых мальчишек, что бесконечно показывают по телеку. В прочем, Хёнджин тоже смазливый, но спиной к нему лучше не поворачиваться - перережет глотку, не моргнув глазом. Этот, скорее всего, тоже фрукт тот ещё. Здесь других не держат. - Что же, Чанбин, приступай к работе! - скалится в ухмылке старик, а потом указывает рукой на парня у окна: - Минхо тебе всё покажет. Минхо, как его назвал Бан, коротко бросает "хорошо" и направляется к двери, жестом приглашая Чанбина следовать за ним. Со повинуется. Ему нужно остаться здесь позарез. Ему нужно спасти Агнессу из этой канавы с помоями. Он уже почти выходит, когда слышит едва слышное от мистера Бана: "Добро пожаловать в ад!" #Авейра# Я сползаю по холодной стене подвала на пол и прикрываю рот ладонью, чтобы никто не услышал мои всхлипы. Хотя, вряд ли здесь кто-то находится рядом, но подстраховаться никогда не мешает. Не хочу, чтобы меня видели такой слабой. Не хочу снова становиться Агнессой, которой было больно и страшно. Не хочу. - Не хочу! - повторяю я уже вслух, истерично растирая слёзы по лицу. Макияжу явно пиздец. Нервам тоже, потому что они накалены до предела. Мне сегодня напомнили, что прошлое не просто придуманный мной сон. Я действительно когда-то была свободна. И каждое это "Агнесса" с губ Чанбина как острый кинжал в сердце. Я больше не она! Не Агнесса! Я Авейра! Я... Новый поток рыданий обрывает мысли. Тело трясёт как будто у меня лихорадка, но кожа ледяная и состояние явно отличается от болезненного - просто я убита морально, а не физически. Убита настолько, что пришла в подвал добровольно, хоть ненавижу это место. Ненавижу этот холод, ненавижу запах сырости и затхлости, ненавижу эти грязные каменные стены. А сейчас я здесь. Я сижу в ненавистном мне месте и реву, потому что сил держаться больше не было. И я бы с удовольствием залезла в петлю, чтобы моя игра закончилась, но Сынмин тогда останется совсем один. Он не справится без меня. Бедный мальчик, которого жизнь связала со мной одной судьбой. Судьбой жалкой игрушки для зверей. Ещё и Чанбин...Что ему тут нужно? Кто он теперь? Могу ли я ему верить? Скорее всего, нет. Он с Хёнджином вёл себя так, словно они приятели, а Хван явно не друг мне. Он надзиратель, от взгляда которого умереть хочется. Он тот, к кому я должна придти сегодня вечером, даже если не хочу. Здесь не существует этих слов - "не хочу". Есть только полное подчинение и терпение. Я терплю уже семь лет. - И что ты тут забыла? Второе клеймо для симметрии захотела? Чужой голос звучит так неожиданно, что я подскакиваю на ноги и лопатками прижимаюсь к камню стены, ощущая взрыв холода в спине. Страх словно путами опоясал тело, заставив замереть как изваяние. Взгляд вцепился в очертание фигуры парня, что только и можно было рассмотреть в темноте. - Я просто... - Просто ревёшь, я слышал. - перебивает нежданный собеседник мой хриплый после рыданий лепет, а потом щёлкает зажигалкой. На мгновение его лицо освещает тусклым светом, а потом всё снова погружается во мрак, лишь огонёк сигареты остаётся ярким пятнышком. - А я просто курю. Знаешь... - он выдыхает и едкий вонючий дым расползается по коридору подвала: - ...я потерял уже нить дней и совершенно забыл, что сегодня у вас выходной, поэтому можешь вечером не приходить. Перенесём запланированную встречу на завтра. "Всё равно, какая же ты мразь, Хван Хёнджин! " - думаю я со злостью, не смея произнести это вслух. - Хорошо, выходной так выходной. - говорю я совсем не то, что хочется. А ещё уйти хочется до безумия, поэтому я срываюсь с места и быстро шагаю в сторону двери, но Хван хватает меня за локоть, снова прижимая спиной к холодным камням. В этот раз его губы со вкусом сигаретного дыма, что горчит неприятно на собственных. Он похож на дикого зверя, который поймал добычу, потому что впивается поцелуем с особым остервенением. Я замираю в его руках, но не сопротивляюсь и отвечаю его губам. Я боюсь. Боюсь, что если ослушаюсь, то никогда больше не выйду из подвала. - Решил передумать. - рычит Хван мне на ухо, когда прерывает поцелуй и разворачивает меня лицом к стене. Я сама задираю платье, чтобы надзиратель его не порвал, а потом помогаю парню справиться с брюками. У нас не много времени, а быть пойманными не хочется ни одному из нас. Мне особенно, потому что я вряд ли смогу тогда рассчитывать на продолжение жизни как и случайный свидетель нашей связи - Хван на пули не скуп. Он берёт меня сзади, цепляясь пальцами в мои бёдра. Стоны срываются с моих губ, потому что этот парень и правда умелый любовник. Интересно, сколько у него было женщин? А мужчин? Или он не бисексуален как Минхо? Я прикрываю глаза, стараюсь отогнать страх и запрокидываю голову на грудь парня. Чувствую, что он обхватывает меня рукой поперёк талии, ближе прижимая к себе. Он горячий, поэтому я невольно жмусь ещё ближе к нему, чтобы согреться. Отключаю мысли как привыкла за годы здесь - так не больно. Так хорошо, когда не концентрируешь внимание ни на чём, кроме члена внутри тебя. Когда пытаешься представить, что с тобой кто-то дорогой для тебя, а не случайный партнёр на ночь. И я снова включаю фантазию. Двигаюсь навстречу толчкам Хвана, отвечаю на его ласки и поцелуи, извиваюсь и стону в его объятиях. Забываю на время, что мне должно быть неприятно. Сейчас приятно. Он не бьёт и не обзывает - я не чувствую опасности. Он просто очередной. Я тоже, скорее всего, одна из. Просто развлечение на время. Только, почему именно я? Что я такого сделала всевышнему, что он заставляет меня страдать? Семь лет уже. - Иди вперёд, я покурю ещё, чтобы не было подозрений. - говорит Хван, когда всё заканчивается. А кто я такая, чтобы ослушаться? Тем более, не очень и хочется оставаться здесь ещё хоть минуту. Я выхожу в коридор, что ведёт в подвал и неспеша шагаю прочь. В моём поле зрения никого, что не может не радовать. Прохожу ещё несколько коридоров, пустующий холл и направляюсь к лестнице, чтобы подняться к себе. Вокруг тишина - выходной. А мне нужно успокоиться и принять душ, чтобы смыть все прикосновения и поцелуи Хвана, что горят огнём на коже. Я должна забыть. Я должна.