Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье. Когда кипит морская гладь — Корабль в плачевном состоянье.
Сергей Есенин
«...Саша был самым обычным мальчиком, таким же, как и все. Он ходил в школу, помогал маме по дому, а на выходных с отцом занимался домашним хозяйством. Саша рос умным человеком с горячим сердцем, полным доброты и любви. Зима в тот год была особенно холодной, погубившей часть осенних посевов пшеницы. Даже лесные животные предпочитали прятаться по своим норам или выбираться ближе к человеческим домам, надеясь раздобыть там хоть какой-нибудь еды. А замёрзших птиц находили почти каждый день… Одним зимним вечером, возвращаясь из школы домой, Саша заметил какое-то движение в снегу. Подойдя ближе, он увидел двух прижавшихся друг к другу воробьёв. Совсем замёрзшие, они крупно дрожали и были даже не в силах пошевелиться, чтобы спрятаться подальше от человека. Саша забрал птиц домой. Он отогрел их и даже сумел накормить, размочив в молоке маленькие куски хлеба. Отец нашёл где-то клетку, в которую и поселили воробьёв. Вместе с мамой они подумали, что хорошим решением будет оставить их в домашнем тепле и в уюте. Саше нравилось наблюдать за воробьями в свободное время. Он просто сидел у комода и смотрел за поведением маленьких птиц. Они отличались не только внешне, но и тем, как вели себя в клетке. Саша даже дал им говорящие имена: Тихон и Рада. Тихон спокойно сидел в углу клетки, осматриваясь по сторонам: ему явно не доставляло никакого удовольствия здесь находиться. Рада же летала по клетке туда-сюда и чирикала, когда видела людей. Саша предполагал, что она всё понимает и так благодарит за спасение, а Тихон — просто боится. На самом же деле всё было иначе. Именно Тихон всё прекрасно понимал, вот только заточение в клетке ему нравилось ещё меньше, чем перспектива умереть на улице. Он ощущал недовольство здесь и сейчас и выражал его, не надеясь на то, что какое-то возможное счастливое будущее изменит его чувства в настоящем. Рада же, напротив того, что думал Саша, пыталась вырваться из клетки, летала с места на место, стараясь найти выход…» Поезд дёрнулся, замедляя свой ход. Раздался гудок. Дима оторвался от чтения, выглядывая в окно. Жилые дома Ленинграда, уже ставшие ему знакомыми за те несколько месяцев, что он ездил сюда на различные мероприятия, медленно проплывали мимо, сверкая окнами, в которых отражалось солнце. — Ну и бред, — фыркнул Позов, ещё раз кидая взгляд на книгу. — Ты мыслишь слишком твердолобо, чтобы понять имажиниста, — отметил его спутник, Роман. Он протянул руку и забрал у Димы книгу. — Ты читал это? — удивился Дима, наблюдая за тем, как Косицын перелистывает страницы. — Да, взял почитать, пока ты спал. Занимательно. Не удивлён, что ты считаешь это бредом. Тебе же надо, чтобы всё было прямым текстом, как на агитационном плакате. А образами ты не мыслишь, — Рома захлопнул книгу и положил её на столик между их сидениями. Дима закатил глаза. — Только не говори, что ты передо мной отстаиваешь Попова. Раздался второй гудок поезда. Пора было собираться на выход. Дима ещё раз с сомнением глянул на книгу Арсения и запихнул её в свой портфель. Может, ему действительно следовало читать чуть вдумчивее.* * *
Арсению снилось море. Тёмное синее море, расстилавшееся до самого горизонта, невидимо сливаясь с ночным небом. Он стоял у края обрыва и смотрел на то, как переливалось где-то вдалеке отражение маленького яркого месяца. В ушах шумел размеренный прибой, ветер неаккуратно трепал его волосы, а в голове — столько мыслей, что они, словно волны этого бушующего моря, сталкивались друг с другом, шумели, а после утихали сами по себе, чтобы затем возникнуть вновь. Арсений закрыл глаза, вслушиваясь в свист ветра, но вместе с этим пытаясь найти покой, тишину. Он чувствовал, как пробегали по коже мурашки от холода ночного бриза, но даже не ёжился. Арсений терпел этот холод, принимал его. Зачем? На этот вопрос ответа у него не было. Расставив руки в стороны, Арсений сделал шаг вперёд и открыл глаза. Теперь он стоял на самом краю; опустив взгляд, можно было увидеть скалистое подножие обрыва, о которое разбивались волны. Может, стоит шагнуть? Тогда больше не будет ничего: ни этого свистящего шума ветра, ни холода, пробирающего до дрожи, действующего на нервы, медленно убивающего всё, что есть внутри… Арсений всё ещё смотрел на волны. Не будет больше и моря. Этого бескрайнего моря, неизвестного, полного вопросов и загадок. Море могло выглядеть опасным, если смотреть на него свысока, издалека, но так ли опасно оно было вблизи? Сердце колотилось у горла. Одно неверное движение, одно неправильное дуновение ветра — и Арсений мог упасть вниз, встречаясь с яростью бушующей стихии. Страх неизвестного, страх перемен, страх высоты — всё смешалось, прокатываясь лёгкой дрожью от кончиков пальцев до горла, в котором застывало беззвучным криком… БУМ! Арсений сел на кровати, тяжело дыша и осматриваясь по сторонам. На несколько секунд теряя ориентацию в пространстве, он приводил себя в чувство, пытаясь понять, где находится. Квартира. Тишина. Арсений зажмурился и мотнул головой, снова открывая глаза. Его комната была залита солнечным светом. Неужели он проспал до обеда? Тук-тук-тук! Арсений опустил ноги на пол, быстро растирая руками лицо. Кажется, его разбудил чей-то громкий и нетерпеливый стук в дверь. Обычно у Арсения не было гостей, кроме Серёжи, но на сегодня о встрече они точно не договаривались… Стук повторился. Поднявшись с кровати, Арсений поспешил к двери, чтобы поскорее открыть: судя по тому, как настойчиво стучали, дело было срочным. Человека, которого он увидел за дверью, он ожидал увидеть меньше всего на свете. — Вы что, спите, что ли? — Дмитрий, чем-то крайне недовольный, остановился на лестничной клетке, смотря прямо на Арсения. До этого он, видимо, ходил туда-сюда, пытаясь выплеснуть куда-то то, что было внутри. Если бы Арсений не был в состоянии полусна, он бы, вероятно, понял причину чужого недовольства. Сейчас же он не понимал ровным счётом ничего. — Ну, для начала проходите, — через несколько секунд молчания сказал Арсений, немного отступая в сторону. — Кухня по коридору нале… — Конечно, пройду, — перебил его Дмитрий, переступая порог с такой уверенностью, словно это была его собственная квартира. Арсений проводил нежданного гостя каким-то осуждающим взглядом и закрыл дверь. После этого ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что только что вообще произошло. Он застыл, смотря прямо перед собой. Дмитрий, мать его, Позов в его квартире. — Так что вы… — Арсений кашлянул, проходя следом за Дмитрием на кухню. На свою кухню, где Позов сейчас вёл себя так, словно он тут хозяин. — Что вы тут делаете? — А то вы не знаете, — Дмитрий поставил на стол свой портфель и, открыв его, достал оттуда газету. Но Арсения заинтересовало далеко не это. — У вас моя книга, — сказал он слегка удивлённо, но словно ставя перед фактом. Целиком проигнорировав замечание Арсения, Дмитрий широким движением припечатал на обеденный стол газету, раскрытую на третьей странице. И Арсению даже не надо было смотреть на статью, чтобы понять, о чём она была. Да, если бы он помнил о том, что его рецензия на стихи Позова выходит на этой неделе, вопросов о том, почему тот так внезапно к нему заявился, у него бы не было. — Я говорил вам, что думаю, лично — вы не услышали меня, — спокойно сказал Арсений, складывая руки на груди. — Теперь я говорю то же самое публично и надеюсь, что кто-то поймёт, о чём я говорю. — Это возмутительно! — вспылил Дмитрий, ткнув указательным пальцем на имя Арсения в начале статьи. — Кто дал вам право оценивать мой труд прилюдно? Какое право вы имели писать такие вещи на публику? — Я имею право выражать своё мнение так, как захочу, и тогда, когда захочу, — Арсений никогда не славился тем, что имел тонну терпения, и сейчас его скудные запасы подходили к концу. — Чего вы хотите добиться? Статья уже напечатана, отрекаться от своих слов я не собираюсь, а вы… — Я сам не знаю, зачем пришёл, — резко ответил Дмитрий, целиком ставя Арсения в тупик. — Не думайте, что я приехал в другой город специально ради визита к вам. Арсений замолк. Внезапно у него в голове возник вопрос: откуда Дмитрий знает его адрес? Что он вообще делает в Ленинграде? — Но выразить своё возмущение я хотел вам лично, — закончил Дмитрий, тоже складывая руки на груди. Воцарилось молчание. Оба стояли в почти идентичных, но отзеркаленных позах и смотрели друг на друга, если не с ненавистью, то точно с ярко выраженной неприязнью. — Как честный гражданин и хороший хозяин дома я вынужден предложить вам чашку чая, — неожиданно для самого себя сказал Арсений. И что ему помешало просто выгнать этого неотёсанного поэта из своего дома? — Кофе, — Дмитрий кивнул и тут же мысленно проклял себя за все свои жизненные решения. И что ему помешало просто уйти из квартиры этого бестактного писателя? Хотя, может, в нём ещё не всё потеряно, если он способен предложить гостю чай? Арсений приподнял бровь, но ничего не сказал. Да уж… Наглости у Дмитрия — хоть отбавляй. Он кивнул и жестом предложил сесть за стол, после чего достал турку и молотый кофе. — И всё же: откуда у вас моя книга? — решил переспросить Арсений, осторожно отсыпая в турку третью ложку кофе. — Решили приобщиться к прекрасному? — А вы весьма скромны, — отметил Дмитрий, улыбаясь уголком губ. — Нужно было стол чем-то подпереть, а в книжном магазине ничего более подходящего я, увы, не нашёл. Арсений хмыкнул и, залив в турку воды, поставил её на огонь. А какого ещё ответа он ждал? Настоящую причину узнать ему вряд ли суждено, а в то, что Дмитрий купил книгу ради того, чтобы просто прочитать, Арсению не верилось. Манеры лезть не в своё дело у него не было, так что Попов не стал настаивать и пытаться что-то выведать. Однако Дмитрий сам продолжил разговор. — Понимаете, я не люблю стоять на месте, — серьёзно сказал он, постучав подушечками пальцев по столу. — И не люблю утверждать что-то, если не разбираюсь в затрагиваемой теме достаточно хорошо. Так как же я могу говорить, что вы пишете депрессивный бред, если даже его не читал? Арсений аж поперхнулся от такой наглости. — Я прошу прощения… — Извинения приняты, — спокойно вставил Позов. — …депрессивный бред? — Арсения словно ранили за самое живое. Он запнулся, осознавая, что только что случилось. Арсения действительно задели слова Дмитрия. Арсения уже очень давно не трогала чужая критика, недовольство, негативные рецензии… Конечно, их и было не очень много, но факт оставался фактом: нелестным отзывом Арсения Попова было не задеть. А вот Дмитрий — смог. — Ну давайте возьмём ваш «Розовый сад», — Позов закинул ногу на ногу и облокотился одной рукой о стол, поворачиваясь к Арсению всем корпусом. Дмитрий вёл себя уверенно; Арсений бы одобрил такое поведение, если бы это был другой человек и другое место. — Вы описываете чувства полудохлой, простите, розы в цветущем саду? — О, Дмитрий Темурович, — Арсений покачал головой с улыбкой, — если бы вам хватило умения думать не так узко и прямо, вы бы поняли, что дело вовсе не в, как вы выразились, полудохлой розе. Вы не понимаете имажинизм — и это нормально. Но вы же и не хотите его понимать, вот что совершенно печально! — Арсений Сергеевич, — таким же тоном произнёс Дмитрий, протягивая к нему правую руку, видимо, для того, чтобы подчеркнуть это обращение. Арсений в принципе заметил за Позовым тягу к активной жестикуляции ещё в их первую встречу. Теперь он обратил внимание на то, что у поэта на мизинце было серебряное кольцо. — Я же уже сказал, что не бросаю слов на ветер и не говорю о чём-то, если не разбираюсь в этом. — А кто вам сказал, что вы разбираетесь? Это… За спиной Арсения раздалось тихое шипение. Кофе, успевший закипеть за время разговора, благополучно убежал; Арсений чертыхнулся и поспешил снять турку с огня, немного капая на пол. О плите и говорить было нечего: отмывать от пригоревшего кофе вечером точно придётся. Арсений выдохнул и повернулся к шкафу, чтобы взять чашку, но остановился, боковым зрением заметив, что Дмитрий встал из-за стола. — Давайте я протру пол, — предложил он. — Всё же кофе был моей прихотью. Где у вас тряпка? Арсений удивился, но виду не подал, указывая в сторону ванной комнаты. Сегодняшний день можно было с лёгкостью назвать днём неожиданностей и открытий. — Удивительный вы человек, Дмитрий, — себе под нос сказал Арсений, наливая горячий кофе из турки в чашку, и громче спросил: — Сахар? — Сахар, — кивнул вернувшийся Дмитрий с влажной тряпкой в руках. Он присел на корточки и быстро протёр капли кофе на паркете рядом с угловой столешницей. Арсений в это время потянулся за сахарницей, которая стояла как раз у стенки на этой самой столешнице. Он замер, когда Дмитрий, поднявшись, невольно оказался в кольце его рук. Только сейчас Арсений заметил, насколько Позов ниже его самого. Арсений был выше чуть ли не на голову, из-за чего Дмитрию пришлось поднять взгляд, чтобы посмотреть на Арсения. А тот не знал, почему застыл, изучая карие глаза напротив. Внимательные, умные, насмешливые… живые. Арсений знал, что Позов сейчас тоже думает о чём-то, смотря на него прямо, не моргая. И он неожиданно понял, что хотел бы узнать, о чём тот думает. Может, у них получилось бы быть добрыми коллегами, обменивающимися опытом? Видеться иногда, не случайно, а просто так, ради того, чтобы обсудить что-то и обменяться мнениями? Они же совсем не знают друг друга, а начали какую-то вражду на пустом месте только из-за разницы во взглядах. Люди столько лет уживались рядом, имея разные вкусы, а ведь они с Дмитрием даже не из одного города… Раздался звук открывающегося замка. Арсений быстро, словно ошпаренный, сделал шаг назад и посмотрел по сторонам, пытаясь вспомнить, что он делал до того, как они с Дмитрием столкнулись. Точно. Кофе. Арсений кивнул на сахарницу и рукой махнул в сторону чашки. — Кладите, сколько вам нужно, — сказал он и отвернулся, прикрывая глаза. Он примерно представлял, как поведёт себя Антон, увидев у них на кухне именно Позова, и скандала ему сейчас хотелось меньше всего на свете. Маша, очевидно, вошедшая первой, посмеивалась какой-то шутке Антона. Тот тоже бархатно смеялся, закрывая за собой дверь. — Арс, ты дома? — Да, — громко ответил Арсений, наблюдая за тем, как Дмитрий размешивает сахар. — У тебя гости? — Антон выглянул из коридора на кухню. — Ничего себе. Здравствуйте, — он улыбнулся Дмитрию. — Не поймите моё удивление неправильно, но к Арсению нечасто кто-то приходит. — Дима, — Позов отставил чашку и с вежливой улыбкой протянул ладонь для рукопожатия. — Антон, — мужчины пожали друг другу руки, и Арсений заметил, как улыбка потихоньку сползла с лица Шастуна. — Вы случайно не тот самый Дмитрий Позов? — «Тот самый»? — Дмитрий улыбнулся, делая глоток кофе. — Вы мне льстите. — Ну у Арса на вас есть пунктик, так что… — Антон посмотрел на Арсения нечитаемым взглядом. Тот хотел провалиться сквозь землю. — Да что вы? — Арсению внезапно захотелось заехать Позову по его широкой довольной улыбке. — Никаких пунктиков у меня нет, — отрезал он, поймав на себе чужой насмешливый взгляд, — а Дмитрий Темурович уже уходит. — Дмитрий Темурович? — Маша тоже зашла на кухню, и вот теперь Арсений не представлял, как сделать эту ситуацию ещё более раздражающей и абсурдной. — Интересная у вас дружба. — Мы не друзья, — хором сказали Арсений и Дмитрий, коротко смотря друг на друга. — Мы коллеги, — пояснил Дмитрий, когда заметил, что Маша недоумённо смотрит на них обоих. — Я пришёл по рабочему вопросу и, как заметил Арсений Сергеевич, уже ухожу. — Да ну, если вы коллеги, как вы можете вести себя так отстранённо? — Маша скрестила руки на груди. — А где ваш командный дух, где рабочая близость? Вы же не в школе, чтобы обращаться по имени-отчеству. — Маш… — начал было Антон, но та его даже не услышала. А вот Арсений услышал и был солидарен: очень хотелось попросить не лезть не в своё дело. — А ведь и правда, — вдруг вставил Дмитрий, из-за чего Арсений чуть не вздохнул со всей тяжестью бытия, которую сейчас ощущал. — Давайте без отчества. Создадим образ тёплых отношений. Вы же этим занимаетесь? Образы создаёте? Между ними будто летали искры, но той явной неприязни, которая была до этого, словно не осталось. Арсению казалось, что не произошло ровным счётом ничего, и всё же у них словно появилось какое-то взаимоуважение, какая-то тонкая, едва уловимая связь. А может, ему это просто почудилось? — Образы отражают действительность, а не скрывают её, Дмитрий, — заметил Арсений со снисходительной улыбкой, выделяя выбранное им обращение. Дмитрий хмыкнул и допил тот кофе, что остался у него в чашке. — Теперь мне точно пора, не буду занимать ваше время, — сказал он, кивая Маше и Антону. — До встречи. Надеюсь, что в следующий раз нам удастся узнать друг друга получше. Арсений проводил его до двери. — Полагаю, до завтра? — из вежливости спросил он, когда Дмитрий вышел за порог квартиры. — Завтра днём я уезжаю в Москву, — ответил тот, доставая из кармана пиджака пачку сигарет. — Тогда зачем же вы приехали? — удивился Арсений; он предполагал, что Дмитрий здесь специально ради завтрашнего литературного вечера. Позов приподнял бровь, зажимая одну сигарету между указательным и средним пальцами. — Вас это как-то ебёт? — Ни капли, — кивнул Арсений. — Тогда прощайте, — Дмитрий махнул рукой и начал спускаться по лестнице вниз. — Прощаю, — со смешком ответил Арсений, на что Позов, даже не оборачиваясь, поднял руку со средним пальцем. Был бы это другой человек, Попов бы сильно оскорбился, но с Дмитрием всё было как-то... иначе. Арсений закрыл дверь и, обернувшись, встретился со взглядом Антона. — Не говори ничего, — сказал Арсений и прошёл мимо него в свою комнату. Ему предстояло хорошенько подумать над этим странным визитом…