«Сияет небо, свет сквозь оспу звёзд,
Как вспышка гнева, я в своем доме гость.
Я ничего не могу с собою сделать,
Я ничего не могу с собою сделать…»
Художник отбросил шарф в сторону, поднял глаза и понял, что Эррор, продолжающий мерно покачиваться в гамаке внимательно за ним наблюдает. Пожалуй, даже черезчур внимательно… От этого взгляда, проходящего насквозь, невольно становилось неуютно. Язык его тела порождал ком в горле. По-хозяйски расставленные ноги, руки за головой и невозможно расслабленная поза в принципе. — Эм… Эррор?.. — Продолжай, — нисколечки не смущённо приказал дестрой. Наконец, его лицо растянулось в хищной ухмылке, и именно она дала толчок к действиям. Гаптофоб сам сказал раздеваться! Ну когда ещё представится такая возможность? — А когда остановиться?.. — неловко спросил Инк. Он зубами стянул перчатки и поддел пальцами болеро Сколько бы битв не совершалось, сколько бы одежды ни рвалось, чистых костей художника Эррор ещё не видел. Обоих такое положение дел ужасно раззадоривало. Вон, Эррор аж нервно пальцы на ногах поджал. — Не думаешь же ты, что меня удовлетворит только одна твоя тряпка из десятка других? — вскинув бровь, лениво протянул глюк. Он не выглядел обиженным или, хуже того, злым. Во взгляде плескалось только непонятно откуда взявшееся желание. Почти такое же, с тонной азарта, он кидал на поле боя, когда чувствовал свое бесспорное превосходство. О, хранитель знал своего любовника наизусть. Мог предугадать любую его реакцию или реплику, просто нечасто о своей способности вспоминал. Но когда всё-таки вспоминал… сколько раз это выйдет им боком? Без угрызения стыда, белый скелет швырнул на пол пустой органайзер и лонгслив, открывая на обозрение покрытые узорами ребра. Как будто самый искусный каллиграф исчертил чернилами его тело. Естественно, такого вида глючный не ждал. Его щёки заметно заполыхали, а рот приоткрылся. Чтобы раскрепоститься, Инк полез в карман, выудил оттуда розовый флакончик, но знатно удивился, когда на руках стянулись синие нити. — Хэй? — Ну уж нет, — ехидно зашипел выбравшийся из гамака разрушитель. Он подошёл к партнеру вплотную, оценивая его оторопь. — Ты виноват, помнишь? Тебе это не понадобится, давай сюда. Краска была изъята из пальцев художника оттянувшимися струнами, на что тот только шире распахнул разномастные глазницы. И как это понимать? Ведь если Инк не выпьет нужной эмоции, все происходящее станет не больше, чем нелепицей! — Но Эррор! Я же не смогу… — А тебе ничего и не нужно. Ты наказан. Не меняясь в лице, ошибка обошел жертву кругом, разглядывая так подробно, что меж позвонков стало завывать. Кажется, он много о чем молчал, но, видно было — слова так и просятся. — Ты забыл с кем имеешь дело, — продолжал нашептывать искуситель, хищно сверкая красными фарами. — Забыл, что Я, чёрт тебя дери, отвечаю за безопасность. И что ты сделал? Унизил меня перед ними! По-настоящему сердитый, он вглядывался в лицо бездушного, пытаясь найти ответы, но их как не было, так и не появилось. — Ты оставил их одних у себя дома? — спустя недолгое молчание спросил Эррор. — Да, Дрим объясняет им каноны нашей мультивселенной, — спокойно ответил Инк, все ещё ощущая прожигающий взгляд на своих косточках. Только на этот раз тот спускался ниже, к оголившемуся тазу. Немно-о-ожко потянуть за резинку вниз… — А ещё… — глоть, — Роббер рассказывала о своем прошлом, когда я ушел. — Ты серьёзно?.. — А чем тебе не нравится Импрув? — с вызовом буркнул художник. Зубы Эррора заскрипели. — А тебе больше не о чем поговорить? Кажется, ты стоишь здесь полуголый, а я жду продолжения. — Без краски ничего не будет. Эррор зарычал, приближаясь, чтобы самостоятельно взять своё. Розовый флакончик остался висеть в путах нитей, когда Инк вырвался из них, чтобы сбежать от обнаглевшего скелета. С голыми рёбрами бегать от разъярённого разрушителя ему было в новинку. — Да, Эррор! — строго нахмурился Инк, становясь сам на себя не похожим. — Либо ты отдаёшь мне краску, либо я ухожу. У нас с Импрувом нет времени на твои психи! Могло показаться, что глюк ушёл на перезагрузку от переполнившей его агрессии, но на деле он не мог оторвать взгляда от красноречивых глазниц партнёра. Он будто бы читал в них какой-то из многочисленных вариантов лжи. Воздух затрещал, как счётчик Гейгера. — Ах, у вас с Импрувом?! Конечно! — Он сделал твёрдый, почти разрушающий пространство, шаг вперёд. Инк испуганно отзеркалил это движение, только в противоположном направлении. — Давай, посели его ещё в наш… своём доме! — Да чего ты так к нему прицепился?! Между прочим, чернильный оправдывал поведение бывшего врага проблемами с психикой, которых действительно хоть отбавляй. Чего греха таить, такие отношения — отношения бездушного и психа — изначально подразумевали нестабильность. Поэтому стоило либо хорошо это обдумать, либо смириться и искать компромиссы. Они же выбрали третий возможный вариант — пустить всё на самотёк. Взгляд белого скелета сместился левее, за спину ошибки. Там, вместе с одеждой лежала Бруми, которая сейчас как никогда спасла бы его кости от негодования любимого. Продумывая план отступления, хранитель не заметил, как Эррор направил к нему свои нити, звеня лагами. — Потому что с его появлением, что само по себе херовое событие, ты забыл, что, вообще-то и без того был виноват! — Поняв, что до Инка эта истина могла не дойти, он рявкнул, чтобы быть убедительным: — ты просто меня бесишь, я хочу надрать твой радужный зад, мудак! Иди сюда! Осознав масштабы проблемы, художник увернулся от летящих струн, как раз в ту сторону, где до тюбика с краской и кисти оставалось лишь пара выпадов. Увы, разрушитель тоже не был обделён ловкостью и реакцией. Он развернулся и, оскалившись, призвал сразу несколько Гастер-бластеров. В ужасе убегая, Инк не мог поверить в то, насколько смог разозлить свою покладистую ошибочку. Вот он — настоящий разрушитель альтернативных вселенных в действии! — Эррор! — ахнул художник, когда тот преградил ему путь костями и сам схватил розовую пробирку. Поставил ногу на Бруми и усилил атаки, отгоняя от себя. — Ты убить меня решил?! Глюк ничего не ответил, но его мимика всё говорила сама: гадкая ухмылочка, разноразмерные ехидные глазницы, выражающие полное безумие и одичалое желание победы. Таким Инк не видел его уже очень давно. Неужели художник и вправду настолько подлец?.. Инк очертил одним избегающим ранений прыжком несколько метров, решив снова попробовать оббежать соперника вокруг, как-то его запутать, но всё напрасно! Эррор внимательно следил за его действиями и так же внимательно предугадывал каждый шаг. Таким образом, хранитель заработал пару ожогов и ссадин, но это не мешало ему подбираться всё ближе. Всем известно, что в ближнем бою Эррор намного слабее. Так вот, кому ещё, как ни главной противостоящей силе, знать о слабых сторонах своего врага? — Эй, Эррор! Так ведь не честно! — задыхаясь от энергичного танца на костях своей выдержки, крикнул радужный. — Ты взял в плен моё оружие, так дерись без своего! — Да запросто! — согласился повеселевший глючный. Вновь оббегая соперника, Инк пригвоздил чернильной костью Эррора к месту за шарф. Пока разрушитель отвлекался на это, ругаясь дальше, чем видел, белокостный напрыгнул на него сверху, пытаясь отобрать законно принадлежащий ему флакон. — Нет! — завопил Эррор, отпихивая Инка от себя. Завязалась рукопашная схватка, в ходе которой художнику хорошо досталось по лицу и по оголённым рёбрам. Терпя боль, тот продолжал мужественно заламывать своему партнёру руки и иногда поступал очень уж по-крысиному — кусался. — Отвали, идиот, ты не будешь её пить! — продолжал неистово орать ошибка. По итогу баночка его рукой была сжата настолько сильно, что вовсе лопнула, извергая из себя всё содержимое. Краска заструилась по руке, окрасила пол и привела Эррора в ещё большую ярость. Потому что хранитель схватил его за руку и стал жадно вылизывать, как будто это было что-то вроде зелья могущества и невиданных богатств! — Аргх! — Лицо дестроя раскрасилось таким спектром эмоций, о котором бездушный мог только грезить. Инк добрался до самых кончиков пальцев скелета, что замер в замешательстве и выронил колбочку. Собрал цветным языком всё, что смог. Специально побольше на зло любовнику, брови которого успели невозможно нахмуриться. — Обыграл! — осклабился «победитель», на что в ответ получил этой же рукой по носовой кости. — Ты совсем страх потерял?! — усыпался Эррор лагами, срывающими голос. — Я одержал победу! — гордо воскликнул художник. Глюк это терпеть не стал. Посинел от злости, взрыкнул и пихнул хранителя от себя. За считанные секунды выпутался из своего шарфа, призвал нити, которые опутали и поймали белого скелета над землёй. Перед розовыми зрачками нитяной потолок плыл. Он точно переборщил с краской, кости горели от желания скорейших касаний. Спустя минуту он готов был умолять взять его. Смотря на эту картину, Эррор хотел плюнуть и уйти, но в чём тогда заключалась их битва? Разве он не хотел почувствовать себя здесь единственным победителем? Конечно хотел! А для этого нужно было в срочном порядке что-то делать! Наверное то, что он и без того планировал. Инк был невероятно прав, когда подумал о том, что однажды Эррор осмелеет… Разрушитель, смотря прямо в глаза связанному, скинул с себя пальто. Только от одного этого действия ноги Инка разъехались в стороны. — Я и не думал, что ты можешь быть… таким, — неуверенно заметил Эррор. Инк расплылся в виноватой улыбке: — Перестарался! — Твоя вина, — пожал плечами глюк. — Я церемониться и нежничать всё равно не собираюсь. Но, кажется, Инку было уже глубоко плевать как именно его возьмут, лишь бы поскорее. Смотря на прошлые один с половиной раза, дестрой нервно подумал, что роль ведущего больше поддаётся беззастенчивому хранителю. Поэтому страх облажаться забурлил в костях. Он замер на четверть минуты, суматошно набираясь храбрости. Инк же всё ворочался, кряхтел, только вот, разрушитель совсем не обращал на него внимания. Зря. Потому что любовник каким-то чудом выбрался из плена и ни на миг не задерживаясь, кинулся на Эррора, затягивая в страстный поцелуй. Глюк так опешил, что оттолкнул его от себя далеко не сразу. — Ты чё творишь опя… Да постой! Инк нетерпеливо пробирался под одежду, совсем уж наплевав на все правила приличия. Пришлось в который раз огреть его по голове. И снова драка. Удар. Уворот. Подсечка. Хитрый хохот! У Инка получилось свалить Эррора на пол, восседая сверху, но совсем ненадолго. Воя злобную тираду, глюк скинул его с себя и за запястья прижал к поверхности. Художник из всех сил пытался вырваться, но, очевидно, глюк превосходил его в этом. Тяжело дыша, они недовольно рассматривали друг друга, пока дыхание не сбилось окончательно. Скользкие от пота кости заскользили, хранитель не без помощи стащил с разрушителя свитер и ахнул от того, как чувственно тот начал тереться давно сформировавшейся плотью о таз. Он скулил, силясь умножить это давление, но удовольствие острее не становилось. Тогда он потянулся руками вниз, чтобы без промедлений снять с противника ненужный элемент гардероба. Только его остановили сердитым поцелуем. Таким сердитым, что магический язык обещал ещё долго после этого болеть. Сейчас же было плевать. Запах Эррора сводил с ума всё сильнее, заставлял извиваться и цепляться за всё, что попадается под фаланги. Так он облапал плечи разрушителя и в кровь счесал кончики пальцев о пол. Эррор тоже не желал медлить. Двумя неосторожными рывками спустил с него брюки, выкидывая прочь. От своих он избавился ещё быстрее, раздраженно сбрасывая запутавшуюся на ноге штанину. — У меня… — с предыханием зашептал Инк. — В органайзере есть баночка… — Обойдёшься, — рыкнул разрушитель, подхватывая его под тазом, пристраиваясь поудобней. — Больно, — захныкал Инк. — Будет больно! — Заслужил, — язвительно бросил разрушитель, но всё-таки дотянулся нитями до разбросанной кучи одежды. Раз на подготовку желания нет, значит, хотя бы так облегчит участь несносного скелета. Он его ведь даже с мерзкими поступками любит… — Ну всё, — успокаивающе прохрипел он напуганному хранителю. Ошибка склонился над ним, чтобы поймать устами горячее дыхание. Смазка в приличном количестве была размазана по члену. Головка уже уперлась в промежность нетерпеливо пыхтящего скелета. У него не было сил даже наблюдать за происходящим, он весь обратился в чувства, что затопили его с головой. Розовая краска действовала, как наркотик, высасывала из него силы и рассудок. — М-м… — Инк оживился, ощутив, как Эррор неспешно втирает в него каменную плоть. — Пожалуйста… У разрушителя у самого взгляд плыл. Его художник раскидал руки над головой, смотрел ровно в красные глазницы, выражая самую настоящую любовь. Ну не может такое показаться, это точно любовь! И всё равно, что после этого эмоция выветрится до следующего раза. Интересно, что будет, если посадить Инка на розовую диету?.. Будет ли она настолько уж губительна? — Ах-ро-ор-пршу, — неразборчиво забубнил любовник и дестрой повиновался. Подтянул того к себе ближе за бедра, закинул Инковы ножки себе на плечи и наконец толкнулся в жаркое и невероятно тесное нутро. Сгорая от возросшего возбуждения, разрушитель постарался сходу войти поглубже, но Инк запротестовал, выгибаясь в пояснице. Находя в себе способность разговаривать, он залепетал: — Ох, это… не лучшая поза для… Ах, начала! Морщась от накатывающей боли, даже когда запыханный Эррор остановился, Инк снова захныкал. — А как ты думал, — недовольно пробурчал глюк. — Кажется, ты кое что забыл. И до сих пор я этого жду. Внимательно заглянув партнёру в глаза, радужный судорожно вздохнул. Попросил немного наклониться к себе. — Руру… я знаю, что поступил отв… ах… отвратительно… — И не раз. — И не раз… И мне очень жаль. Правда. Возможно, я нетактичен за счёт своей бездушности… В любом, ох!.. случае, я люблю тебя. — Инк мягко улыбнулся, на пробу пытаясь податься тазом навстречу. — Простишь дурака? — Сразу бы так. — Эррор перенял его улыбку и прильнул, трепетно целуя, почти складывая его пополам. Благо, гибкость любовника позволяла. Между делом, разрушитель стал осторожно двигаться и прислушиваться к каждому звуку, что издавал под ним скелет. Тот мычал ему в рот, собирал брови домиком и нежно оглаживал пальцами лопатки, шейные позвонки и затылок. Отстранившись, Эррор покрепче ухватился за тонкие ноги Инка и стал вбиваться в уже более податливую узость. Художник ловил звёздочки перед глазами, хватал ртом воздух и восторженно стонал, потому что каждое движение связывало болезненно-приятный узел в иллюзорном животе. При других обстоятельствах ему было бы стыдно такое признать, но рядом с Эррором он смело понял, что ещё пара таких толчков и он кончит. Глюк же тем временем ускорял и так неспокойный темп, вовсе не желая растягивать сей процесс. — Ах! Эррор, ещё! — из последних сил кричал чернильный, пытающийся в таком неудобном положении двигаться навстречу. Голые кости не слишком приятно тёрлись о пол и игнорировать это было все труднее. Внимательный взгляд Эррора выловил данную деталь, поэтому Инк был перевернут. Положение тазом кверху, когда партнёр мог разглядеть каждый закуточек тела, будоражило неподготовленный разум. Громко протянув очередную просьбу, он уткнулся в собственные руки. Озверевший Эррор полностью хозяйничал сзади, выцеловал тропку от крестца к «загривку» и вошёл в любовника под новым углом. Движения рваные, неопытные, но движимые чистым желанием доставить удовольствие как себе, так и художнику, чьи глаза-сердца закатывались к потолку только от осознания того, что невинный в таком аспекте скелет, сейчас без проблем проявлял инициативу. При чём ещё какую! Хватался за его лопатки, старался не просто долбиться, а попадать по тем точкам внутри, от которых мычания превращались в откровенный плач. Слезы действительно скопились в уголках трепещущих глазниц, а когда Эррор замедлился, хитро щурясь, те и вовсе заскользили по щекам. Жар обдал череп, хранитель надрывно вскрикнул, вздрагивая от судороги наипрекраснейшего, ноющего в позвоночнике оргазма. Ни о чем таком не думая, он сжал в себе глюка так, что тому сложно стало даже двинуться. К счастью, это было только к лучшему, потому что восхитительная узость сорвала с языка благодарность звёздам за то, что те подарили ему Инка. Наконец, радужный рухнул от того, что Эррор навалился на него сверху. Вот так, распластавшись по полу, нагие скелеты нежились в переплетении костей друг друга, что так идеально контрастировали. Уже спустя минуту, дрожащий от пережитых ощущений Инк подал свой звонкий голосок: — Руру, прости ещё раз, мы должны были учесть твое мнение… — Я ещё не успел все обдумать. Красные глазницы разглядывали провалы черных, наполненных сменяющимися формами, а жёлтые фаланги выводили на белых костях предплечья незамысловатые узоры. — Я боюсь, — продолжил Эррор, — что нам придется вернуться туда… И ладно, если просто вернуться… Но мы ведь можем больше никогда не увидеть наш мультиверс. Я не готов… — Ох, ошибочка, — Инк приподнялся, чтобы перекатить друга на спину и положить голову ему на грудь. — Мы, вообще-то, уже даже нашли орудие пыток для волков… — Они пришли даже без плана, — недовольно заметил Эррор. — То есть, по сути, нас не просто спасли. Импрув, видимо, заранее знал, что таким образом сможет потребовать с нас компенсацию. Слушай, в Укрытии множество жителей. Не думаешь ли ты, что кто-то из них сможет принести нам проблемы? Инк задумчиво отвёл взгляд, вздыхая. На самом деле он по умолчанию уже доверял своей альтернативной версии и не был настолько параноиком. Он не думал, что гости могут поступить подло. Откуда такое доверие — вопрос риторический, на который не просто не сыскать ответа. Его не было, как такового. — И кто такая вообще эта Роббер? — не дождавшись ответа спросил разрушитель. — Я слышал, что она попала в нулевую бесконечность ещё котёнком. Импрув выходил ее, как свою дочь. — О, как отважно. Хорошо, что на тот момент он был в адеквате, — прыснул Эррор и сразу же поймал на себе вопросительный взгляд. — Ну, с душой я имею ввиду. — Эррор… — нахмурился Инк. — Скажи честно… Тебе же не даёт покоя моя пустая грудная клетка, верно?.. Это ведь одна из причин, по которой ты не веришь новому Импруву. Этот вопрос, чернильный заметил, завел любимого в тупик. Тот занервничал, зрачки его забе́гали, он долго подбирал слова. — Не пойми меня неправильно… Монстр без души на многие безрассудства готов пойти… Вернее как… — Эррор принял сидячее положение, перекладывая чужую голову на свои колени. — Наоборот, с рассуждением у таких все в порядке, но отсутствие души автоматически предполагает и отсутствие сострадания, как и других чувств, которые необходимы для обеспечения безопасности окружающих. Грубо говоря, если для выгоды ему нужно будет убить — он сделает это без зазрения совести. Жалости ведь нет. То же касается и тебя. Мне не по себе, когда ты долго не пьешь свои краски… Инк улыбнулся, открывая рот, но сказать ему не дали: — Нет, ты, конечно, знаешь, что убивать никого не нужно, ты по натуре пацифист, но та ситуация со сном… Полагаю, это была бездушная идея? — Нет… — Инк пристыженно почесал переносицу. — Я хотел стать ближе и-и-и… Слушай, я все ещё социально-неловкий персонаж, я не смог принять правильное решение, даже когда меня в него тычили носом. Надеюсь, ты извинишь меня за эту характеристику… Разрушитель припомнил, что тоже не является ангелом, особенно со своей вспыльчивостью и критическим мышлением. Поэтому легко согласился, искренне радуясь, что конфликт идёт на спад. — Глупый художник, — покачал черепом Эррор. — Ладно, раз уж у Импрува теперь есть краски… Думаю, мы могли бы обдумать это. — Отлично! — засиял Инк, вскакивая. — Что там за орудие вы нашли, выкладывай давай.«Разбитой вазой я упал на пол.
Как в старой сказке, я не знал, кто волк.
Я ничего не могу с собою сделать,
Я ничего не могу с собою сделать…»