Кварталы Лост-Хэвена

«Когда я был маленький, китайский квартал был и вправду просто квартал, а теперь это целый район. Может они даже скоро Маленькую Италию захватят» © один из жителей Лост-Хэвена

Китайский квартал сегодня словно полыхал огнем от количества ярких, кадмиево-красных флагов повсюду. Из каждого окна непременно торчала алая тряпица с изображением желтого серпа в левом верхнем углу (у большинства флаги были потрепанные и выцветшие, но люди все же горделиво вывешивали их, чтобы продемонстрировать свои чувства всему городу). Витрины каждого магазина были с тем же трепетом украшены огромным красным полотном. Все население района численностью в районе двух-трех тысяч человек проявило поразительную даже для китайцев сплоченность. — Коммунисты, — буркнул сквозь зубы Поли, пожевывая сигарету. Он и Томми Анджело степенно вышагивали по вымощенной камнем улице, оставив машину далеко позади. Китайцы толпами, семьями с детьми наводнили улицы, и на машине в Чайнатаун было совсем не прорваться. Пришлось припарковать ее у въезда на главную площадь, у небольшой бакалеи, и преодолевать маршрут до нужного магазина пешком. Путь гангстеров лежал в заведение, косвенно принадлежащее информатору семьи Сальери, Большому Биффу, принадлежность к которому он умело скрывал, назначая подставное руководство, водя за нос полицию и администрацию. По сути, такого человека, как Большой Бифф, для служителей закона вообще не существовало, при этом мужчина умудрялся вести довольно социальную жизнь и знал все и про всех в своем районе. Сей факт самым положительным образом влиял на отношение к Биффу всех членов семьи. — У него есть, чем позавтракать? — осведомился Томми. С пяти утра на ногах, он не принял внутрь ничего, кроме традиционной чашки кофе в баре. Время близилось к одиннадцати, и желудок все настойчивее подавал к себе знаки внимания. Игнорировать их и дальше уже почти не представлялось возможным. — Должно быть что-то, — сочувствующе отозвался Поли. «Поли не понимает» — убеждал себя Анджело, следуя за коллегой сквозь плотную толпу низкорослых китайцев. «Он вообще не хочет есть в жару». А солнце уже тянулось в зенит, распаляя свои лучи по всей площади, доставая везде, кроме малочисленных навесов. Поли был насквозь мокрый, как мышь, а Том пока держался. Куртку он оставил в баре, тонкую белую рубашку расстегнул на две пуговицы, а рукава закатал до локтей. Вид был не слишком презентабельный, но сейчас всем было плевать. А китайцы, надев свои лучшие костюмы и платья, наводнили площадь и все прилегающие к ней улицы, как будто создавая еще более невыносимую духоту. В руках у каждого ребенка был маленький красный флажок с серпом и мороженое, у взрослых — какие-то листовки, брошюры, коробки с едой. Томми в толпе сунули одну из таких листовок, но там все было на китайском, и он раздраженно швырнул ее на землю. — Сегодня что, китайский новый год? — ворчливо спросил он у Поли, уставившись в его спину в темном пиджаке с мокрым пятном наверху. — Нет, вроде, — ответил тот и резко свернул куда-то в переулок. Томми едва не потерял друга и спешно ринулся за ним. В переулке стояла восхитительная прохлада: палящее солнце скрывала водонапорная башня, стоящая во дворе четырехэтажного жилого дома. На удивление здесь, в тени, было меньше всего китайцев, и Анджело потянул ворот своей рубашки в сторону, запуская под нее спасительный прохладный ветерок, пришедший с другой стороны переулка. Поли извлек мокрыми пальцами платок из кармана пиджака и вытер испарину на лбу. Кажется, ему пришлось куда хуже. Окурок Поли бросил на каменистую мостовую, беспечно раздавив его носком ботинка. — Пришли, — выдохнув, произнес он и остановился перед бакалеей. Магазин Большого Биффа принимал правила местной игры и был заботливо украшен коммунистическими флагами и несколькими дешевыми китайскими фонариками над стеклянной витриной с гитарами. За прилавком их встретил улыбающийся китаец с вышитым желтыми нитками серпом на рубашке. — Вы не знаете, здесь где-нибудь можно поесть? — нетерпеливо спросил Томми. — Да-да. Продавец спохватился, собираясь указать им путь, и в этот момент из дальнего дверного проема вышел высокий полный мужчина в большой кепке, мешковатых брюках и светлой нательной рубашке, остановив суету китайца одним движением руки. — Это ко мне, Ли. Займись новым товаром в подсобке, пока мы будем говорить с этими джентльменами. Томми проглотил слюну и издал неожиданно для всех присутствующих громкий и печальный вздох, осознав, что поесть ему в ближайшее время не удастся. Поли обернулся и смерил его вопросительным взглядом, а Большой Бифф, кажется, не обратил никакого внимания. — Здесь твоя… кхм… оплата за прошлый месяц и бонус за помощь в нахождении банды Джимми и Билли. Сукины дети получили по заслугам и отправились кормить рыб на дне реки Вест, — Ломбардо вытянул из внутреннего кармана пиджака бумажный пакет, свернутый вдвое, и положил его на прилавок. Бифф неспешно взял сверток, развернул и оценил размер суммы. Деньги были хорошие, к тому же, ему добавили тридцать процентов сверху к тому, что обещали. — Кстати о рыбах… вы не в курсе, ребята, что Джимми выжил? Валяется сейчас в больнице святой Марии, отдыхает и даже собирается на… — Невозможно! — перебил его Поли. — Я лично видел этого ублюдка с вытекшими из черепушки мозгами… Вся морда была в крови, Том, ты помнишь? — поднял он тон, почти перейдя в крик, и обернулся к Анджело. — Да-да, я помню… только тихо, не ори так. Потом скажем дону и вместе решим, что с ним делать. — Сожалею, что разрушил вашу идиллию, — растерянно побормотал Бифф, миролюбиво подняв руки. — Теперь я должен идти. Мне еще товар разбирать. Ли! — позвал он китайца. — Дерьмо, — сквозь зубы пробормотал Поли, беспокоясь больше не о Джимми, а о том, как сообщить дону об услышанной новости. Китаец вышел из подсобки, неся в руках ящик, доверху набитый старинными масками. Здесь гангстерам больше делать было нечего. — Дерьмо! — снова воскликнул Поли, закуривая, когда они вышли на улицу. Солнце передвинулось еще на несколько градусов, выйдя из-за водонапорной башни, и теперь осветило узкий переулок с магазинами, усердно пытаясь выжечь в каждом окне, каждой вывеске дыру, оставив пепельные отверстия. — Боже, идем отсюда уже, — не выдержал Томми, снова вспотев и почувствовав, как рубашка мгновенно приклеилась к телу. — Нам надо еще куда-то заехать? — Да. На стоянку, где торгуют подержанными тачками. Это недалеко, в двух кварталах к северу отсюда. — Я знаю, где это, — ответил Томми. Свою первую машину он купил именно на той стоянке на вырученные с первых честно заработанных окладов средства во время работы у отца в порту. Это был старый как мир «Форд», как сказал бы Том сейчас, ржавый скрипящий драндулет, но десять лет назад для него это была лучшая вещь в мире. Они вернулись в машину, которая раскалилась на солнце, как сковорода, и выдвинулись в путь. Предстояло объехать Чайнатаун по периметру, миновать жилые улочки, гаражи и злополучную заброшенную автомастерскую, где неделю назад Поли и Томми поквитались с отморозками во главе Джимми и Билли. Станция выглядела еще более безжизненно, чем в прошлый раз: стены бетонного здания еще больше проржавели, вывеска «Good gas» чуть сильнее стерлась, асфальтированное покрытие пришло в еще большую негодность. На небольшой парковке пустовали все места, кроме одного: его занимал темно-синий блестящий «Роллс-ройс фантом», и Томми невольно засмотрелся им, раздумывая, почему его оставили в таком неподходящем месте. — Не тормози тут, — отчеканил Поли, нервно теребя рукав пиджака толстыми, влажными от пота пальцами. Анджело молча проехал мимо мастерской, понимая чувства Поли по поводу сложившейся ситуации и не желая нагнетать ее еще больше. Проехав до конца улицы мимо жилых домов в три этажа по обеим сторонам дороги, сменяющихся редкими гаражами, Томми повернул направо, следуя по главной улице Чайнатауна, и спустя еще квартал прямо завернул на прилегающую небольшую стоянку, рядом с которой расположился рынок подержанных машин. Это была огражденная металлическим забором открытая площадка наполняемостью около трех десятков автомобилей, серая, бетонная, как и все прочие строения вокруг. Слева, правда, вносили жизнь в это скудное окружение зеленые деревья, почему-то обнесенные деревянным забором. — Ты со мной? — на всякий случай спросил Поли, хотя Томми знал, что его помощь сейчас точно не понадобится. — Не, я предпочту подождать тебя здесь. — Я недолго, — заявил он и направился к рынку. Пока Томми выкуривал сигарету одну за другой, Поли болтал с охранником стоянки и по совместительству продавцом, обошел несколько машин, представленных на продажу, что-то записал в свою книжку и, наконец, вернулся к машине. — Можем ехать в бар, мы закончили здесь. Обратная дорога прошла быстрее, без остановок и с ветерком. Солнце стояло в зените, и люди, наконец, насладившись праздником, разошлись по домам, взяв перерыв до вечера. После заката на площади Чайнатауна будет еще больше людей, наверняка до самых отдаленных частей города будут доноситься салюты, и тысячи китайских фонариков осветят собой весь квартал. — Так что у них за праздник? — вновь попытался разузнать Томми у Поли. — У кого? — Поли, кажется, был отвлечен своими мыслями. — У китайцев. — Да откуда я знаю! Эти коммунисты каждый месяц что-то празднуют, — с ненавистью ко всему китайскому роду буркнул Поли и погрузился в себя. В баре Сальери входная дверь была распахнута настежь, тщетно призывая хоть какой-нибудь ветерок с улицы. Ни одного человека не было ни перед баром, ни на заднем дворе, куда заехал на машине Том, припарковавшись у гаража. Поли, сославшись на неотложные дела у Винченцо, безотлагательно отправился к нему. Анджело пересек двор и вошел в темное помещение бара, с облегчением вздохнув, когда солнце перестало напекать ему макушку и спину. Он даже проигнорировал ритуал курения, лишь бы поскорее оказаться внутри. На первом этаже заведения было непривычно тихо и пустынно. Основная масса семьи, вероятно, следовала сиесте, отдыхая на втором этаже или безучастно играя там же в карты. — Папа, это ты? — Раздался нежно-обеспокоенный голос Сары из бара, обволакивая воздух вокруг Томми мягкой ватой и увлекая за собой. — Ой, Том! Извини, я думала, отец вернулся из магазина. — Девушка, увидев его, ничуть не сконфузилась и отряхнула свой прелестный светло-зеленый фартук, повязанный на поясе. Сегодня Сара была в белоснежной льняной блузке и черной юбке, спускавшейся чуть ниже колен. Подол ее скрывал под собой резинку коротких чулок телесного цвета, но Томми все равно точно знал, где она располагается. Блузка тонкого кроя привычно обтягивала грудь Сары, и когда девушка потянулась за тарелкой с едой, заботливо укрытой фольгой, телеса под одеждой волнующе заколыхались. Томас не оставил это без внимания, успев приметить, как заманчиво, пусть и ненадолго, опустился край блузки, приоткрыв его взгляду интересную картину, требующую, без сомнения, более детального рассмотрения. — Садись, кушай, — Сара кивнула ему на тарелку, поставленную на барной стойке, над которой лежало и даже еще немного дымилось что-то аппетитное. «Не столь аппетитное, как сама Сара» — с грустью заключил он, послушно садясь и принимаясь за обед. Девушка, не отвлекая его пустой болтовней, уселась рядом со стаканом ледяного апельсинового сока и периодически бросала на него таинственные взгляды, которые Томми своим боковым зрением увидеть не мог. Перед его глазами были лишь тефтели из индейки и рис со сливочным соусом, приготовленные руками любимой женщины. Сара стала более молчалива и загадочна с того самого вечера, как он провожал ее до дома и угодил в самую пламенную рукопашную схватку в своей жизни, не считая многочисленные стычки с придурковатыми одноклассниками, для которым Томас был человеком низшего сорта из-за своего маргинального статуса. — Вкусно? — осведомилась Сара, поглаживая и сжимая его предплечье. Анджело довольно пробурчал и инстинктивно напряг бицепс, позволив девушке восхититься его твердыми мышцами. Он готов был предложить ей стать его женой прямо сейчас, а она, похоже, только этого и ждала, желая как можно меньше времени находиться в состоянии томительного ожидания предложения руки и сердца. Пути назад не было, но Томми все равно слишком много думал. Он был не из тех, кто бросается в распростертые женские объятия, чуть завидя их, но из тех, кто предпочитает все тщательно обдумать перед тем самым броском в омут, включая все последующие действия в этом омуте. Сара парой аккуратных, легких, как ветерок, движений завернула рукава своей блузки и оперла подбородок о правую руку. Она все еще молчала, поэтому Томми почувствовал, что должен сам начать разговор. — Мы с Поли были сегодня в китайском квартале. Народу тьма, не протолкнуться. Там какой-то праздник вроде. Вечером должно быть красиво. Так вот… ты не хочешь съездить туда со мной и посмотреть на салют? Девушка, выдерживая пристальный взгляд, все больше расплывалась в насмешливой улыбке, пока он говорил. — Сегодня минует одиннадцать лет со дня образования китайской коммунистической партии. Это не совсем праздник, как ты его себе представляешь… Но я готова сходить с тобой. Она накрыла его большую руку своей, маленькой и нежной, и осторожно сжала его пальцы. — Откуда ты знаешь про это? — искренне удивился Том. — Моя подруга, с которой я училась, родом из Китая. Ее семья переехала, когда она была совсем маленькой девочкой. Последние годы они говорили об этом событии и отмечали его первого июля, как и все, вешая дурацкий красный флаг с серпом на окне… так глупо, я не понимаю… — Это точно глупо, — поддержал ее Анджело, улыбнувшись и мысленно отмечая галочкой пункт «схожие взгляды на национальные праздники» в своем воображаемом списке. Тефтельки вскоре закончились, но они продолжали сидеть, прижавшись плечами друг к другу. Сара по-прежнему поглаживала его руку, и уходить никуда не хотелось. Задняя дверь бара неожиданно скрипнула, впуская кого-то, раздались шаги нескольких пар ботинок, проследовавшие в комнату для собраний. Томми отпрянул от девушки, опасаясь, что кто-нибудь захочет проверить бар и застанет их в интимной близости. Он услышал голос дона — медленный и уверенный, но строже, чем обычно — который к кому-то обращался. Похоже, вошедшие думали, что на первом этаже больше никого нет. В приоткрытую дверь проник прохладный и освежающий ветерок, принося долгожданное облегчение — в кафе было не менее душно, чем на улице. Взглянув сквозь стекла витрин, Томас обнаружил, что полуденное солнце спряталось за небольшое облако с серыми крапинками. Сара молча встала и, сгрузив грязную посуду в деревянный поднос, унесла ее к раковине в каморке, чтобы вымыть, и Томми внезапно остался наедине с собой, слыша голоса из дальней комнаты все более отчетливо. Дон Сальери повысил тон, обращаясь к кому-то, и Том смог разобрать слова. — У тебя не может быть никаких «своих» дел, пока ты в семье. Если ты не в семье, ты… должен покинуть нас. — Последовала довольно долгая пауза, и Том не услышал, ответил ли что-то собеседник. — У моих парней не может быть никакого личного бизнеса за моей спиной, без моего разрешения, без отчисления процента со всех своих операций… и никаких исключений из правил. Больше мне нечего тебе сказать, ты свободен. Анджело громко сглотнул подступивший к горлу ком, отлично понимая, что значат слова дона. Кто бы это ни был, он покойник. Никто не может оказаться «свободен», отстранившись от семьи, получить выходное пособие и отправиться восвояси. Прежде чем Томас понял, что ему следует немедленно уйти из бара, чтобы не привлекать лишнее внимание, из комнаты вышел Берни Росс с пунцовыми, как два помидора, щеками. Он понесся мимо Томми, даже как будто не заметив его, вихрем вылетел из бара и с силой захлопнул дверь. От удара стекло задребезжало, не выдержав, и мгновенно покрылось витиеватой паутиной. Анджело задумчиво смотрел, как мужчина, сжимая в левой руке свою куртку, переходит дорогу и отдаляется все дальше от бара, не оглядываясь и не замедляя шаг ни на секунду. Интересно, успел ли он почувствовать опасность ситуации? Томас отчетливо представил, как южноамериканская анаконда сворачивается в тугой пятнистый узел, завидев издалека суслика, терпеливо позволяет ему приблизиться к себе, создавая ощущение безопасности, а потом одним рывком бросается вперед, обернув зверька смертельной удушающей петлей. Естественный круговорот вещей в природе, и человеческая жестокость иной раз сопоставима с ним. Томас не стал свидетелем расправы над Россом, но мог лишь вообразить, чем для него скоро все закончится. — Он слишком заигрался в гангстера, — раздался прямо за ним голос Сальери, и Том вздрогнул, почувствовав себя на мгновение тем же сусликом. — Я знаю, ты слышал наш разговор, — продолжил дон, — и у тебя есть вопросы. Поверь мне, Росс сделал более чем достаточно для того, чтобы уйти от нас. Его бизнес на стороне — лишь вершина айсберга. Но ты знаешь, Том, что я не могу никого отпустить просто так? Тот завороженно кивнул, поддаваясь какому-то слепому влечению к хищнику более высокого ранга, чем он сам. — Я хочу дать тебе шанс, Томми Анджело. Шанс проявить себя, показать, на что ты способен ради преданности семье и мне. Я вижу, ты хорошо старался в последнее время, но, чтобы стать кем-то лучшим, придется постараться еще больше. У тебя есть сильный потенциал, и я позволю тебе раскрыть его. Следуй за Россом, желательно незаметно, и, когда парень заявится в свой цветочный магазин на углу Скализе и Ансельми-роуд, прикончи его… и еще, Том, не говори об этом деле никому в семье. — Да, сэр, — пробормотал Томми и только потом осознал глубину выгребной ямы с дерьмом, в которую его окунули по уши. Он видел, как Росс повернул за угол и направился прямо по улице, поспешно схватил кепку и коричневую кожаную куртку с небольшого диванчика, где оставил их еще утром, и схватился за ручку двери. — Том, ты куда? — раздался обеспокоенный голос Сары сзади, которая уже вернулась в зал с чистой посудой. — Я должен работать. Заеду за тобой в бар вечером, перед салютом, — он торопливо чмокнул девушку в раскрасневшуюся от жары щечку и, в спешке натягивая куртку на влажную от пота рубашку, вышел из бара и быстрым шагом перешел улицу вслед за своим сусликом. Росс шел быстро, Томми — еще быстрее. Нагнав его, он на глаз отмерил дистанцию в шестьдесят пять футов и кропотливо удерживал ее для слежения. Вскоре мужчина устал и значительно сбавил шаг, судя по всему, раздумывая о том, что ему делать дальше. «Вероятно, он хочет попытаться уехать из города в ближайшие два дня, вот только сделать это ему не удастся» — подумал Том и тоже сбавил темп, следуя ровно в шаг с Берни. На улице не было многолюдно, но скоро они поднялись на станцию «Уинслет» наземного метрополитена и Томми удалось должным образом растворится в толпе. Росс даже не подозревал о том, что слежка за ним может начаться сразу после его ухода из бара, поэтому не оборачивался и смотрел в основном в одном направлении, что значительно облегчало задачу Анджело. Росс зашел в первый вагон поезда, протиснулся сквозь толпу людей к дальней его части, проехал несколько станций, бездумно глядя мертвым взглядом в окно, и вышел на станции «Норт-парк». За ним, как тень, следовал по пятам Томми, раздумывая о том, следует ли позвать к себе в гости Сару после вечернего салюта. Берни тем временем прошел два квартала вперед и скрылся в здании почтового офиса. Томми с облегчением зашел в тень, плюхнулся на какую-то груду сваленных деревянных ящиков во дворе через дорогу и, нащупав в кармане куртки сигареты и спички, вытянул их и закурил. Его не было видно из окон здания напротив, но при этом с его точки наблюдения выход отлично просматривался. Что этому парню понадобилось делать на почте? Томми задумался, что делал бы он, оказавшись на месте Росса. Пошел домой собрать вещи и деньги, а после — сразу на вокзал… или нет, не заходил бы домой. Написал бы кому-то близкому, чтобы выслали деньги, а сам на имеющиеся с собой средства сразу купил билет в соседний город… Уехал бы безотлагательно. А как же Сара? Как бы он предупредил ее? Нет, сперва бы он уехал, а потом писал Саре. Через несколько месяцев, как он устроится на новом месте, позвал бы Сару к себе, начать новую жизнь вместе. Таксистом много не заработаешь, конечно, так что пришлось бы найти работу получше, если он хочет заводить семью. Он мог бы снова стать военным, приумножив накопленный за последние годы опыт. Задумавшись, Томми не сразу увидел выходящего из почтового офиса Росса. Пару раз оглянувшись по сторонам, парень шмыгнул куда-то за угол здания, заставив Анджело подорваться с места и спешно перейти улицу. Он увидел Росса, пересекающего двор с гаражами, следующего вдоль кирпичной стены жилого дома — здесь он сделал странный жест, ударив по железной стоковой трубе, возможно, в порыве эмоционального всплеска. Когда Берни вышел на оживленную трафиком машин улицу и ожидал, чтобы безопасно перейти ее, Томми вмиг понял, что с этим парнем было не так. С нечеловеческой силой он сжал кулаки, так, что хрустнули костяшки пальцев и ногти впились в кожу, видя, как Росс переходит дорогу и спокойно заходит в бар Марко Морелло. — Гад, — прошипел сквозь зубы Анджело, сдерживая хищное желание схватить первую попавшуюся на земле палку и избить ею Росса до смерти. К сожалению, подойдя к зданию семьи Морелло ближе, чем на десять метров, он получит тот же самый исход в собственную сторону, не успев даже коснуться кирпича на стене, учитывая, что последнее его присутствие здесь повлекло разбитие нескольких машин и двух мерзких рож. Теперь он не мог отпустить Росса и должен был прикончить его как можно скорее, но, по просьбе Сальери, сделать это в магазине, который Росс держит где-то в Маленькой Италии. — Черт, — прошипел Томми, слыша, как кто-то выходит из дома, у которого он стоял, пытаясь скрыться за полуразрушенным забором. Здесь парни Морелло могли быть на каждом углу, и оставаться на одном месте долго было слишком опасно. Вдобавок, кто помешает теперь Россу открыто заручиться помощью друзей из вражеского клана и совершать вылазки исключительно в их компании? Правда, расположение магазина Берни в непосредственной близости от бара Сальери сулило неприятности и людям Морелло тоже. Все же маловероятно, что Росс решится привести своих друзей на территорию Маленькой Италии. Обдумав это, Томми взял себя в руки и успокоился, сохраняя холодность рассудка. Теперь главное было не торопиться и не напортачить. Схоронившись за двумя грязно-зелеными мусорными баками, он следил за дверью бара из дыры в щербатом деревянном заборе. Периодически слыша откуда-то из глубин дома детский визг и следом — недовольные крики какой-то сварливой тетки, он продолжал свое затянувшееся на несколько часов наблюдение. Солнце начало крениться к закату, когда возле бара началось какое-то движение. Томас с трудом смог разогнуть колени после длительной статичной позы. Казалось, он пропах до клеток в организме вонью мусора, рядом с которым пришлось вести наблюдение, но, по крайней мере, его никто не заметил здесь. Он не мог видеть того, что происходит у гаражей, так как стоянка была обнесена высоким забором, но приметил, что оттуда выехали по очереди две незнакомые ему машины. Он не заметил Росса внутри. Сам объект наблюдения появился спустя несколько минут из двери бара, опасливо проверив улицу, и направился быстрым шагом в сторону ближайшего перекрестка. Удачное направление было пока на руку Томми, который мог следовать по другой стороне дороги от Росса, скрываясь за заборами у жилых домов. На перекрестке мужчина решил поймать такси, и Анджело пришлось принимать решения мгновенно, чтобы не упустить его. Без особых раздумий он ринулся на улицу, в довольно плотный в вечернее время поток машин, просочился сквозь него к самому перекрестку и открыл дверь той, что стояла первой на красном сигнале светофора. За рулем серого «Фиата» 1926 года выпуска сидел почти пожилой мужчина в очках довольно крепкого телосложения. Увидев Томми, он схватился за руль и замер как вкопанный. — Полиция, выходите. Мне нужна ваша машина, — он сунул в нос мужчине свои водительские права, заслонив ими весь обзор, и тот спешно вышел еще до того, как успел рассмотреть документ, который ему показали. — Где вы живете? — Н-на Маркет авеню, напротив станции метро… — Отлично. Завтра утром я пригоню ее туда. Томми захлопнул дверь, отодвинув растерянного старика, и тронулся с места еще до переключения сигнала светофора на зеленый. Такси, в которое сел Росс, повернуло и поехало вниз по улице, к реке. Пришлось совершить ловкий маневр на перекрестке и развернуться, чтобы не упустить его. Сквозь плотный трафик они направлялись на запад, в сторону моста Джулиано. Солнце светило прямо в глаза, ослепляло, и Томми пришлось сократить дистанцию до одной машины между ним и объектом наблюдения. Они пересекли мост в общем потоке машин, затем центральный остров, где дорога стала значительно свободнее, и добрались до Чайнатауна, где снова угодили в пробку. Главная площадь была заполнена машинами и людьми, собирающимися к праздничному салюту. Народу стало раза в три больше, чем утром, и кажется, подошли еще не все. Привычка людей собираться заранее раздражала Томми. До салюта еще было минимум два часа, и он надеялся успеть за это время выполнить свою работенку, помыться дома и вернуться в бар за Сарой, чтобы привезти ее на праздник. Не самый подходящий день для зачистки семьи от паразитов вроде Росса, но ничего было не поделать. Такси, продвигаясь в медленном трафике еще половину часа, наконец, свернуло на улицу, ведущую в Маленькую Италию. Томми совсем запарился в душной машине даже с открытым окном. Пот лил с него ручьями, пропитывая рубашку и куртку, застилал глаза. Кепку он давно снял и положил к себе на колени. Когда такси, наконец, остановилось на пересечении двух небольших улиц у цветочного магазина, а Росс, расплатившись, вышел, Томми совсем утомился, упиваясь жаждой увидеть труп предателя и принять холодный душ. Обыкновенно предусмотрительный наперед, Анджело с ужасом обнаружил отсутствие с собой оружия. Видимо, солнце, с утра напекшее голову, заставило его забыть о самом важном. Придется исходить из того, что есть. Было у Томми с собой совсем немного, но, заприметив неподалеку заправку и магазины, он отправился в ту сторону. Пришлось оставить Росса ненадолго без присмотра, но он, похоже, пока и не собирался никуда двигаться. Анджело купил бутылку лимонада в ближайшей лавочке, торгующей различными напитками на любой вкус и цвет, кроме алкогольных, разумеется. Впрочем, сухой закон вовсе не мешал производителям писать на этикетках бутылей и бочек с виноградным соком подробный рецепт производства вина, добавляя снизу мелким шрифтом фразу: «ни в коем случае не делайте так, иначе это приведет к процессу брожения». Чем строже становился закон, тем изворотливее действовали компании. В итоге потребление алкоголя не снизилось, а наоборот увеличилось на двадцать процентов. Ряд магазинов спокойно продавал разобранные самогонные аппараты, наклеив на каждую часть бумагу, где было прямо сказано, чтобы данный аппарат не использовали для изготовления самогона, что было само по себе ужасной нелепостью. Томми покинул магазин, открыл бутылку и выпил около половины ее содержимого. Прохладный сладковатый лимонад наполнил его желудок и придал сил для выполнения дальнейших пунктов плана. Он спокойным шагом направился к ближайшей заправке и, найдя колонку, к которой только что подъехала машина, дождался, пока ее заправят, допивая свой лимонад. Когда машина отъехала, он подошел к колонке и заполнил остатками бензина из шланга опустошенную бутылку примерно на две трети от всего объема. На его странную выходку никто не обратил внимания, и он без препятствий покинул заправку. Последней обязательной остановкой по плану был оружейный магазин, который очень кстати нашелся через дорогу от лавки с напитками. Продавец уже готовился к закрытию, но Томми убедил его продать ему Кольт М1911 и патронов к нему. После этого Анджело устроился напротив злополучного цветочного магазина, украдкой наблюдая за Россом, который сновал между полками с цветами, то и дело поливая или поправляя что-то. Пистолет был полностью заряжен, бутылка с бензином — заткнута большим носовым платком с помощью подобранной неподалеку палки. Томми спрятал пистолет за пояс, а самодельный коктейль Молотова — во внутренний карман куртки, и перешел дорогу к магазину, в котором Берни, беззаботно напевая что-то под нос, старательно собирал букет из каких-то крупных белых цветов. — Томми! Привет, не ожидал тебя здесь увидеть, — обрадовался парень. — Здравствуй, Росс. Я тоже не ожидал, что ты здесь подрабатываешь. — Томми изобразил на лице искреннее удивление. — Я хочу купить Саре цветы. У нас свидание вечером. — Конечно… Выбирай любые. У меня здесь розы, орхидеи… есть большие букеты. Могу сделать по твоему индивидуальному заказу. Я открыт к любым предложениям, — разведя руки в стороны, рассмеялся Росс. — Отлично! Мне нравятся вон те, — Том указал на прилавок с белоснежным букетом. — Сколько они стоят? — Лилии! — обрадовался парень, доставая из-под прилавка моток бумаги. — Сейчас заверну. Я только что собрал этот букет. Хочу назвать его… хм… «Любовь до гроба», как тебе? — Мне нравится, — без особого энтузиазма ответил Том, переминаясь с ноги на ногу, но в душе справедливо решил, что название весьма символичное и отлично подходит к ситуации. — Его цена три доллара семьдесят центов, но я сделаю тебе скидку на первую покупку… — Берни задумался, — тебе обойдется он в три доллара двадцать центов. Что скажешь? — Отлично! Беру. — Согласился Анджело, доставая из кармана кожаной куртки свой бумажник и отсчитывая нужную сумму. — Порядок, три двадцать, — Росс пересчитал деньги. — Вот и твой букет, держи! Томми забрал охапку цветов, плотно перевязанную белой шелковой лентой и кропотливо завернутую в бумагу. — Передай Саре привет от меня, — произнес Росс свои последние слова, и Томми вдруг замешкался, услышав их. «У них что-то было?» — всплыл в его голове резонный вопрос, но, отмахнув его, он снова повернулся к мужчине. Тот по-прежнему стоял в нескольких метрах от него, за прилавком. — Я тебе тоже хотел кое-что передать, Берни, — вмиг вспотевшей свободной рукой он полез за пазуху, ловко извлек «Кольт» и направил его на собеседника, который ошалело вскинул руки, замерев на месте каменной статуей с глупым выражением лица. — Привет от мистера Сальери. С этими словами он мягко нажал на курок. Маленькое помещение буквально разорвал оглушительный выстрел, и Томми поморщился, когда тело Росса грузно рухнуло на пол. Он подошел ближе, прицелился еще раз, на этот раз в область горла, и выстрелил повторно. Глаза мужчины остались широко распахнуты, из шеи пульсирующей струей вырвалась алая кровь, заливая пол, прилавок, стены и цветы. Анджело спешно отступил назад, чтобы не испачкаться, и поднес к носу цветы, вдыхая их запах. — Господи боже, ну и вонь, — скривил он лицо, отворачиваясь. Он справился. Сумел выполнить поручение Сальери, самую грязную работу, которую только можно поручить члену семьи — избавиться от крыс на корабле. Томми чувствовал некоторое облегчение на душе, но осознание придет к нему много позже, тогда, когда он поймет, что стал не тем Томми Анджело, что был раньше. Сара! Девушка наверняка уже ждет его, а ведь нужно еще заехать домой и хотя бы сменить одежду. Томми вспомнил о коктейле и вытащил его из-под куртки. Спички — здесь, в кармане, и спустя считанные секунды кончик тряпки уже вовсю горит, готовый к бою. Он бездумно кидает его куда-то в сторону уже полностью окровавленного трупа, отворачивается, сдержав рвотный позыв, слышит звук бьющегося стекла и всем своим нутром мгновенно чувствует вспыхнувшее за ним пламя. Жарко, отвратительная вонь внутри, и к тому же он уже привлек достаточно внимания людей снаружи. Следовало немедленно покинуть это место. «Любовь до гроба», — вспыхнуло, как пламя в магазине, в его голове название, которым Росс нарек свой букет. Кто-то на улице вызывал пожарных по телефону, стоящему через дорогу. Томми очень устал, чувствуя резко подступившую слабость в мышцах. Он с трудом добирается до конца улицы, находит свободное такси и едет к себе домой. Быстро умывается, надевает чистые брюки, рубашку… с небольшим опозданием хватает из шкафа другую куртку на замену любимой кожаной. Таксист по требованию ждет его четверть часа, и он блаженно плюхается на заднее сидение, чувствуя на теле абсолютно сухую одежду — поразительно, как ему мало надо для ощущения комфорта. Через двадцать минут он уже в баре, при полном параде и с букетом лилий, на лепестках которых только сейчас замечает крошечные алые капли. Очень некстати! Однако Сара не замечает такую мелочь, радуется искренне, будто ей впервые дарят цветы, улыбается широко, обнажая восхитительные зубы — такие же белые, как лилии, и Томми погружается в сладкую истому, подмечая этот факт. Его личная машина весь день терпеливо дожидается его у гаража на заднем дворе, и он заботливо сажает внутрь Сару, садится сам и везет ее в Чайнатаун, успевая аккурат к праздничному салюту. Девушка в восторге, но соблюдает сдержанную улыбку, смотря на него — Томми — с восхищением. Он покровительственно приобнимает ее, прижимая к себе за плечо и зная, что бескомпромиссно заслужил внимание Сары. Салют выдался поистине величественным и масштабным. Его запускали прямо с главной площади, обрамленной по краям мягким розовато-красным светом от фонариков, висящих на тонких веревках, соединяющих дома между собой на уровне второго этажа. Люди стояли повсюду, задрав головы и завороженно глядя в сине-черное небо, в которое то и дело взмывались десятки зарядов, достигая условно возможной точки и разрываясь на тысячи обожженных пламенем стеклянных осколков розового, зеленого, желтого и багряно-алого, как кровь, цвета. Весь Китайский квартал полыхал в огне. Томми почувствовал удовлетворение и улыбнулся этому безумию.