Апофеоз провальной победы

      Человек танцевал под дождём. Словно обычный ребёнок, он громко смеялся, ловя ртом капли воды. Его смех перекрывал шум дождя, а тот, в свою очередь, стремился перекрыть его. То и дело поднимая руки к небу, мужчина кричал что-то неразборчивое. Что-то важное для Антона, который наблюдал за ним, стоя под тем же самым дождём. Промокнув насквозь, оба они находились на заднем дворе больницы, освещаемом фонарями с улицы, располагавшейся за невысокой кирпичной стеной. Скоро эта ночь обязательно должна закончиться. Ужасная и бесконечная, сводящая с ума с самого своего начала.       Прислонившись к стене больницы возле запасного выхода, Антон ждал, когда это всё закончится и к чему приведёт. А человек продолжал улыбаться, хохотать и танцевать. Охарактеризовав одним словом, Антон назвал его безумцем. Никак иначе нельзя было сказать о том, кто пытается разговаривать с тем, что не способно его услышать, что не способно ему ответить.       Но дождь злился. Казалось ли, или это было чем-то очевидным, однако среди этого шума потока льющейся с неба воды улавливался с трудом различимый разговор двух всеобъемлющих сновидений, не принадлежащих этому миру. Одно было кошмарным, другое счастливым. И борясь в словесном противоречии друг с другом, они пытались завладеть тем, кто встречал дождь. Это был спор, нуждавшийся в компромиссе, и вскоре он решился именно таким способом. Попросив у дождя огня, они примкнули к каплям воды, углубляясь в подсознание дождя и соприкасаясь с кожей человека, обжигая его.       Пламя огня охватило мужчину в считанные секунды, но это не останавливало его. Плавные движения, совершаемые им в этом превосходном танце, увлекали и заманивали, вынуждая делать вновь. И даже умирая, в последние минуты своей жизни он смеялся, ещё больше радуясь представившейся возможности. Единственное сказанное и дошедшее до Антона слово перед тем, как он упал, лишаясь жизни, было обычное «родина»…       Тело человека продолжало гореть под дождём. Антон устало вздохнул, отошёл от стены, сделал один шаг вправо и открыл дверь, входя внутрь. Всё, что ему хотелось увидеть, он увидел и запомнил надолго. Князев умеет учиться на собственных и чужих ошибках, а значит то, к чему он стремился, рано или поздно произойдёт в его жизни. Оставалось только немного подождать, чтобы узнать, ждёт ли его в этом очередное разочарование или нечто другое.       Идя по освещаемому пустому коридору больницы, Антон почувствовал страх при приближении к тому далёкому кабинету в самом конце. Выбитая дверь, разбившая окно напротив, наполовину находилась в коридоре, а наполовину снаружи. Лужа крови, растекающаяся из кабинета, продолжала течь дальше, пропитываясь в пол. Антону не оставалось ничего другого, кроме как ступить в неё, небрежно шагая по ней ко входу в полутёмную комнату. Войдя в кабинет, он увидел ужас, творящийся здесь.       В кабинете, полностью залитом кровью, стоял доктор, расчленяющий пациента прямо на полу. Пренебрегая медицинскими перчатками, он проникал голыми руками в его внутренности в животе, цепляя липкими пальцами человеческие органы и поглощая их, занося в рот. Кровь стекала по лицу и халату, но вскоре Антон понял, что у него на самом деле нет лица, а значит нет эмоций. Взглянув в лицо пациента, он узнал в нём себя. Но всё это был только сон. Долгий и бессмысленный, как и всё остальное.       Открыв глаза, Антон осознал, что лежит рядом со Светланой на полу и больше не истекает кровью. Оставалось неясным, благодаря каким обстоятельствам ему удалось выжить. О произошедшем напоминало лишь затянувшееся ранение и сильная боль в той области, в которую был нанесён удар.       Лампа на потолке освещала испачканные кровью одежду, пол и нож. Прошло немного времени с тех пор, как умерла Светлана, и тело было ещё тёплым. Подобравшись ближе, Антон медленно снял с неё и с себя всю одежду, лаская губами бледнеющую кожу. Любовь умерла, но пока цела её биологическая оболочка, необходимо ею воспользоваться. Единственное предназначение умершей женщины в том, чтобы вступить с ней в половой контакт, от которого она не в силах отказаться. Семя, проникающее в её, уже не даст никаких результатов, но удовлетворит того, кому оно принадлежит, и Антон незамедлительно последовал этому убеждению.       Поднявшись на ноги после произошедшего акта, он взял её тело на руки. Подойдя к окну, отодвинув шторы и открыв его, он в последний раз поцеловал Светлану и сбросил вниз. Дождь продолжал идти, и несколько капель проникло в комнату. Он поспешно закрыл окно и задвинул шторы обратно. Подойдя к окровавленной одежде и прихватив с собой, пошёл в другую комнату. Найдя чёрный мусорный пакет, сложил всё в него, применив крепкий узел, чтобы скрыть содержимое. Бросив наполненный пакет за диван, Антон пошёл в ванную.       Этот сон. Наверняка, он что-то значил. Но обязательно ли обычный сон должен иметь значение? Должен ли быть во всём смысл? В чём смысл смысла? В чём смысл смысла смысла? Беспричинность, неосознанное понимание необъяснимого и бесконечное стремление к тому, что в чём-то непременно должно быть значение, но неопределённость, недосказанность, — Антон пытался найти в этом какую-то связь, но невозможно найти то, в чём изначально нет ничего общего. Тёплая вода ванной наводила только на мрачные мысли, но в то же время и успокаивала. Быть долго погружённым в воду он не намеревался.       Выйдя из ванной, Антон оделся в новую одежду. Надев чистую чёрную рубашку, не застёгивая её на последние верхнюю и нижнюю пуговицы, и такие же чёрные брюки, он услышал звонок в дверь квартиры. Несомненно, кто-то пришёл из-за выкинутого на улицу трупа.       Спустя несколько повторных звонков Антон открыл дверь и увидел обнажённого человека, державшего на плече Светлану. Довольно и странно ухмыляясь, он бесцеремонно вошёл в прихожую и кинул мёртвое тело на пол. Его грязные и взъерошенные волосы чёрного цвета опускались ниже пояса, почти полностью закрывая чёлкой левую половину лица. Острые ногти на руках и ногах достигали длиной около трёх сантиметров. Правый глаз был тёмно-красного цвета, и, надо полагать, левый уподобался ему. Нельзя было точно указать на его возраст. Несмотря на прочий неаккуратный вид, он обладал красивым лицом и крепким телом с белой кожей, как у мертвеца. Антон, не удивляясь совершенно ничему, закрыл дверь квартиры обратно. Подойдя к стоявшему к нему спиной незнакомцу, он встал рядом, наблюдая за лежавшим мокрым телом Светланы, к которому прилипло много крови и грязи. Она потеряла прежнюю красоту, но никому уже не было до того дела. Спустя минуту молчания Антон наконец заметил большой стоящий пенис находящегося возле него. — А она секси, — сказал приятным и молодым голосом мужчина. — Что думаешь по этому поводу? — Когда-то я думал так же, — ответил Антон. — Сейчас от неё уже нет пользы. — А должна быть какая-то польза? — спросил тот, начиная одной правой рукой мастурбировать на неё. — Это же твоя любовь, нельзя о ней так говорить, хоть она и мертва. — Мёртвым уже всё равно, что о них говорят. — Тебе так хочется говорить о них плохо? — Стоит ли говорить что-то хорошее?.. — Что за идиотские вопросы? Не парься по этому поводу. Я вижу, у тебя встал. Так подрочи, будет тебе польза. — Как-то не особо хочется. — Не обманывай себя. Я знаю, что ты сделал с ней несколько минут назад. Это твоя истинная сущность, поддайся ей и прими. Ты говорил о пользе от любви, и я тебе назвал её. Скоро увидишь ещё одну пользу. — Я не такую пользу имел в виду. — Какую же? — Я только хотел сказать, между нами больше нет ничего общего. Она мертва, я остался жив. Это довольно большая разница для нас обоих. — Согласен. Однако, на мой вопрос ты так и не ответил. Кроме пользы в половом контакте с ней, разве есть что-то ещё? — Думаю, я просто неправильно выразился. Любовь нельзя назвать пользой, иначе это всё портит. Тебе не кажется? — Как же это тогда назвать? — Наверное, любовь нельзя заменить другими словами. — И правда. Но первое слово дороже второго, да? Ты явно говорил про какую-то пользу. Признайся, ты говорил про то самое, о чём сейчас подумал. — В таком случае, вынужден признаться. — Так держать. Мне нравятся честные Люди. А теперь доставай член и приступай к главному действию. Посмотрим, кто из нас кончит первым.       Антон посмотрел на то, как онанирует незнакомец, и поймал себя на мысли о том, что его завлёк подобный процесс. Опустив до колен брюки, он последовал его совету, делая то же самое. Длинные ногти мужчины случайно поцарапали пенис, и на его пальцах появилась кровь, каплями падая на пол, но казалось, это не тревожит его. Вскоре вся ладонь и половой орган оказались покрыты кровью, и он начал ускорять темп. Внезапно подняв голову от наслаждения вверх, он остановил на мгновение руку. Опустив голову обратно, он взял в рот один из окровавленных пальцев, тщательно облизывая его. — Вкус крови из собственного члена… пробовал ли ты такое когда-нибудь? Очень вкусно. — В этом есть большие риски. Поэтому лучше воздержусь от таких вещей. — И правильно… Всё-таки ты человек.       Снова приступив к делу, мужчина старался больше ничего не задевать своими ногтями. Антон чувствовал, как скоро приступит к семяизвержению. Спустя минуту капли белого цвета падали на пол одновременно у обоих мужчин. — О, да! — улыбаясь, воскликнул незнакомец. — Мы кончили вместе! Это вполне способно положить начало нашей совместной дружбе. — Странная у тебя логика, — ответил Антон, надевая штаны обратно. — Что собираешься делать дальше? — Это я должен спрашивать тебя об этом. Не будем же мы дрочить целыми днями на её труп. Что предлагаешь? — Для начала, объясни, для чего ты её сюда вообще притащил. — Мне показалось, это будет в твоих интересах. Ты оплодотворил её яйцеклетку и тут же выбросил. Ответственный родитель так никогда не поступит. — Но она мертва. — И для тебя это причина, по которой не хочешь принимать от неё ребёнка? Боишься, не справишься в одиночку? Не беспокойся. Я помогу тебе его воспитать. — Погоди. Ты хочешь сказать, она может в таком состоянии рожать кого-либо? — Почему нет? Ты, конечно, можешь сейчас вырвать у неё эмбрион и выбросить точно так же, как свою девушку, но это будет слишком жестоко. — Будь по-твоему. Может, ты ещё скажешь, когда эти роды начнутся? — Приблизительно через сорок две секунды. Ты, как родной отец, должен помочь вылезти своему ребёнку из… ну, из чего они там вылезают… и воспитать его. Я, как уже сказал, помогу в этом. — Это мне совершенно неинтересно, понимаешь? — Кто знает. Может, понравится в процессе? Как только увидишь своего родненького, твоё сердце наполнится отцовской любовью… Хотя я не уверен насчёт этого… — Никогда. Я не собирался создавать семью, я не из тех Людей. — Но ведь когда ты кончал в неё, то думал о совершенно других вещах, верно? Интересно, о чём ты думал тогда?.. О, вот оно, началось!       Мужчина подошёл к Светлане, сел на живот и раздвинул ей ноги. Антон подошёл ближе, сев напротив открывшегося влагалища, из которого появились ноги младенца. С силой потянув за них, он вытащил тело ребёнка, покрытое кровью. Громкий крик младенца разошёлся по всей квартире. — Ты прекрасно справился со своей задачей, — произнёс незнакомец, не торопясь отпускать ноги девушки. — Что это за штука у него торчит из пупка?.. — Пуповина, что же ещё? — Антон держал младенца на вытянутых руках, чтобы ненароком не испачкать одежду. — Отрежь её к чёрту. — У тебя вон ногти какие, ты и отрежь. — Действительно. Теперь мы его родители, помнишь? Мы должны помогать друг другу.       Наконец отпустив ноги Светланы, он подобрался поближе, не вставая на ноги. Сев на колени рядом с Антоном, протянувшим кричащего младенца к нему лицом, он аккуратно отрезал пуповину у её основания. — Дело сделано. Может, что-то ещё? — Мне-то откуда знать? Я в таких вещах не разбираюсь. — А, вот оно что…       Взяв младенца на руки, мужчина встал и подошёл к Светлане. Опустив его на грудь, он вернулся к поднявшемуся Антону. Отсюда они смотрели на то, как младенец сосёт у мёртвой девушки её небольшую грудь, сжимая другой рукой левый сосок. Казалось, он был абсолютно спокоен. — Весь в своего отца… — тихо сказал незнакомец, умилённо наблюдая за происходящим. — Прекрасное зрелище, правда? — Какая же мерзость, — ответил Антон. — Не легче ли просто покончить с ним? Не важно, мой он сын или нет, я просто не хочу его видеть. — Это нормальная первичная реакция отца, скоро ты к нему привыкнешь. — Но зачем он мне? Или он нужен тебе? Тогда забирай его. Я не собираюсь брать ответственность. Да я даже не понимаю, для чего он родился. — Успокойся. Это твоя собственная копия. Если убьёшь его, то убьёшь и себя. Вот в чём затаён главный подвох, понимаешь? Когда ты совокупился с ней, то вложил в этот акт всю свою душу, страсть, мечты, надежды, потерянную любовь, чувства, эмоции, страхи, привычки, пороки, добрые намерения, способности и возможности, отчаяния и страдания. Это последний её подарок для тебя, прими. — Как я могу принять его, когда не могу принять даже себя? — Хороший вопрос. Я не знаю ответа, но в твоих силах обнаружить его. Для этого тебе придётся пройти через многое, и только от тебя зависит успех. В конце пути ждёт или победа или поражение, счастье или горе. И мне интересно, чем закончатся твои поиски. — Поиски чего? Я не понимаю, что ищу, куда иду, почему живу. О чём ты вообще говоришь? — Это невозможно описать словами или как-то объяснить. Думаю, ты и сам понимаешь, о чём я, но из-за попыток узнать подробности ведёшь себя именно так. Смотри.       Прервав разговор, они устремили свои взгляды на младенца. Закончив с сосанием груди, он заснул, положив на неё голову. Его не волновало и не могло волновать, что рядом с ним находится мёртвое тело. Однако, он точно знал — это тело является началом его жизни, а грудь — источник для её поддержания. — В нём должно быть что-то и от её матери. Я уверен, у вас могло выйти счастливое будущее. — Я всё ещё не понимаю. Почему она это сделала? С какой целью хотела убить меня? И правда, это счастливое будущее… всё шло к этому, но что-то пошло не так. — Всё дело в том, что она осознала тщетность человеческого существования. Знал ли ты о том, что она намного сложнее, чем кажется на первый взгляд? Знал ли о том, о чём на самом деле думает? — Я запомнил её жизнерадостной и счастливой, но сейчас, после твоих слов, я не могу сказать с уверенностью, что знал её настолько хорошо. — В этом нет ничего удивительного, ваши отношения разворачивались всего месяц. Да, она сложный человек, несмотря на внешнее впечатление. В надежде на что-то большее, на что-то иное, чем обычная жизнь, она возжелала убить тебя, а затем и себя. Её любовь была крепка, в этом не может быть сомнений. В этой любви и заключается главное. Видимо, она хотела, чтобы ваши души воссоединились или что-то вроде того. Точно не могу знать. У неё другая точка зрения на жизнь. — Значит, я допустил ошибку? Надо было просто предоставить ей возможность убить меня. Если бы отношения длились хотя бы немного дольше, я бы вероятно узнал, какой она была. — В этом нет твоей вины. У тебя сработало чувство самосохранения. Ты захотел жить, и поэтому разговариваешь здесь со мной. Она хотела умереть, и ты исполнил её желание. Но в результате это вас разлучило. Однако этот ребёнок связывает тебя и её, поэтому ты должен оставить его в живых.       Наступило молчание. В тишине было слышно, как ходит секундная стрелка настенных часов, прикреплённых к стене в прихожей. Под зеркалом на комоде лежало две расчёски и щётка для обуви. В отражении зеркала было видно только Антона, незнакомец стоял ближе к Светлане. Оба продолжали смотреть на неё, так как она являлась частью их незаконченного разговора. Неяркая лампа, освещающая прихожую, висела на стене, порой по какой-то причине моргая. Звука дождя отсюда почти не было слышно. — Если он так быстро родился, сколько ему расти? — вдруг спросил Антон. — И есть ли в нём что-то, не принадлежащее обычным Людям? — Он вырастет быстро. Один месяц для него будет равен одному году. Сейчас тебе двадцать четыре года. Через два года, когда тебе исполнится двадцать шесть, ему будет двадцать четыре. Пройдёт два месяца, и вы станете сверстниками. С тех пор ваши жизни синхронизируются. Он не нуждается в знаниях, так как все навыки будут появляться у него в то время, в которое они приобретались у тебя. С ним удобно, ты даже не заметишь, как он станет взрослым. — А насчёт второго вопроса? — Не думаю, что он чем-то отличается от Людей внешне. Единственное, чего не отнять у вас обоих — мёртвое сердце. Или же полумёртвое, не вижу в этом особой разницы. — Но ведь есть разница между полумёртвым и мёртвым состоянием. Полумёртвый — живой и мёртвый одновременно. — Допустим, ты был полумёртвым до встречи с ней. Но сейчас, что чувствуешь? Мне кажется, ты стал более мёртвым, чем был до этого. Хотя, если задуматься, ты узнал жизнь. Нельзя сказать, что ты забыл это, так? — Да, чувствуя любовь к ней, я будто ожил… Неужели я вернулся к тому, с чего начинал? — Нет, ты начинал абсолютно не с этого. Помнишь детство? Разве мог ты сказать тогда, что мёртв? Наоборот, ты боялся смерти, и если бы тебе в лицо сказали об этом, ты бы ничего не понял. — Хочешь сказать, я жил, пока переживал своё детство? — Не только. Сложно сказать, когда ты живой, когда мёртвый, а когда полумёртвый. Всё зависит от твоего мировоззрения в настоящий момент. — Мне кажется, наш разговор об этом никуда не приведёт. Куда важнее, жив ли сейчас этот ребёнок. — А ты сам не видишь? Он жив. Живее, чем мы с тобой вместе взятые. Но это пока. Всё имеет привычку меняться. И когда-нибудь он станет таким же как ты. Словно два брата-близнеца, но он обязательно будет иметь какую-нибудь материнскую черту. Не представляю, что из этого выйдет. — Я и представлять не хочу. Что делать со Светланой? Оставлять её тело здесь? — Это временно, пока он питается её молоком. Это необходимо, чтобы он вырос таким же, как и ты. Затем от твоего решения будет зависеть, что с ней делать. Исполнишь ли её желание, погребя под землю, или захочешь чего-то другого? — Желание? Ты про то, что она желала умереть? Если так, я уже исполнил его. Яма не имеет в этом никакого значения. — Могила будет заключительной частью её желания. Хотя ты и исполнил её мечту, это будет прекрасным дополнением. — Ладно. Будем ждать, пока он не вырастет? — Не совсем. Ты до сих пор не хочешь его принять. За двадцать шесть месяцев его жизни ты должен сделать это. И не только это, может кое-что ещё. Времени предостаточно, но при этом и мало. Ты свободен в своих действиях, можешь идти куда угодно и для чего угодно. Как воспользуешься этой свободой? — Я не знаю… Когда обретаешь свободу, можешь и потерять родное место. — Главное не забывать, что твой дом здесь, вот и всё. Когда есть, куда возвращаться, это чудесное чувство. — Дом, где меня никто не ждёт. — Но ведь сейчас есть я и этот младенец. Конечно, это не самый лучший пример, но хоть что-то.       Сказав это, мужчина потянулся, разминая кости. Широко зевнув, он медленным шагом направился к входной двери. — Я скоро вернусь. Знаю, ты любишь побыть наедине, так как в этом есть особенное удовольствие, поэтому предоставлю возможность привыкнуть ко мне постепенно. С этого дня я никуда не исчезну, и мы встретимся ещё очень много раз. — Кстати говоря, — сказал Антон, когда тот уже открыл дверь, собираясь покинуть квартиру. — Ты кто? — Я Авдерлинер, — ответил новоявленный знакомый, обернувшись к Князеву и держась за ручку полуоткрытой двери. С этого ракурса не было видно его лица, скрытого длинной чёлкой. — Личный демон, следивший за тобой с самого рождения. До скорой встречи, и будь осторожен, Антон.       Не дожидаясь больше никаких высказываний от Князева, Авдерлинер вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.