По дорогам разрушенного мира

Хай снова поедет – это главное. Обтерев масляные ладони о тряпку, цвет которой давно невозможно определить, я с наслаждением вслушиваюсь в боевой рык воскресшего автомобиля. Он словно верный товарищ, вышедший из комы, а я – медик-самоучка. Справилась, смогла, оживила дорогого друга! Хочется похвастаться Джошуа, однако сияние гордости тотчас тонет в глубинах усталости. Не физической, но куда более глубокой – той, которая день ото дня растворяет силы незаметно для меня самой. Да и стоит ли рассказывать? Джошуа не увлекается механикой, и всё чаще я замечаю: стоит только во время беседы уйти в техническую терминологию, как взгляд его становится рассеянным. Порой кажется, что узоры коры мёртвых деревьев или прилипшие к ботинкам травинки ему интереснее моих рассказов. В такие моменты я твержу себе, что это нормально – иметь увлечения, которые воодушевляют меня и утомляют ближнего, но от правильных слов менее грустно не становится. И сейчас, заглушив работающий двигатель, я не испытываю радости победы. Одиночество царапает душу с монотонностью холодного дождя, что идёт уже полторы недели. Где-то вдали ворчит гром. Не доверяя мнимому спокойствию северной Луизианы, я вглядываюсь в полумрак хвойного леса: жду, когда из-за корявых стволов покажется фигура в полицейском бронежилете поверх плотной куртки с капюшоном. Его нет. Укрывшись от дождя в тепле салона, на просторном заднем сидении, достаю бутылку ядер-колы – уже третью за день, и чувство стыда тут же атакует меня. «Нужно быть экономнее, ведь неизвестно, когда в следующий раз удастся восполнить запасы», — сказала я вчера утром, а сегодня открываю очередную бутылку. Бодрящая сладость не приносит удовольствия – глотая любимый напиток, я лишь сильнее корю себя за безволие. Хочется поговорить с Джошуа, услышать поддержку или осуждение – что-нибудь! Но он всё ещё на охоте: добывает нам ужин, пока я, закончив чинить машину, думаю о нём. Не могу не думать. Покинув Мохаве и начав путешествие по стране, мы проводим друг с другом больше времени, чем когда-либо. Поначалу это захватывало дух: двое любящих друг друга людей постоянно вместе. Мы странствуем, познаём новое, упрямо преодолевая все жизненные трудности. Но иногда всё же стоит друг от друга отдыхать, а это проблематично, когда пространство ограничено салоном мчащего в неизведанное автомобиля. И вроде всё правильно: Джошуа охотится, пребывает наедине со своими мыслями, пока я прокручиваю свои. Всё идёт своим чередом. Вот только холодные тиски одиночества не разжимаются, и я невольно смотрю сквозь залитое дождём окно в надежде увидеть заветный силуэт. Никого. Не считая монотонного стука разбивающихся о железную крышу капель, я окружена тишиной. Глотая царапающую горло колу скорее по привычке, нежели от жажды, не чувствую ни наслаждения, ни покоя. До слёз напрягая глаза, вглядываюсь в мутную даль... ...Должно быть, я уснула, прижимаясь лбом к стеклу и сжимая в руке пустую бутылку. Услышав за спиной хлопок открываемой двери, вскидываю пистолет. Сердце колотится как сумасшедшее, щёлкает предохранитель... — Успокойся, это всего лишь я. «Всего лишь?» — мне так и хочется заорать, но вместо этого захожусь в приступе предательского кашля. Откуда он только взялся? А, впрочем, неважно. Выскочив из салона под ледяной дождь, я делаю то, о чём мечтала все эти долгие часы – заключаю Джошуа в объятия. И пускай одежда мокнет насквозь, пусть холод пробирается под рубашку, и я начинаю судорожно дрожать, пускай Джошуа отлучался всего лишь поохотиться и побыть наедине с собой – неважно! Я снова могу чувствовать тепло его тела, вдыхать едва различимый запах пропитанных лечебной мазью бинтов, слышать его голос – такой родной! Мысли, что штурмовали моё самообладание в течение дня, отступают. Тревожные, пугающие, они упорно подтачивали выдержку – и моя вина в том, что я допустила это. Нужно работать над собой, а ещё – разделать пару радкрокодильих туш, разжечь костёр, пожарить мясо – но всё потом, хотя бы через пару минуточек! Сейчас хочется лишь одного – чувствовать близость любимого человека. И судя по ответным объятиям – не менее крепким и горячим – Джошуа хочет того же самого.