10 из 20

Аллегре было 16, когда она вышла замуж. Не по большой или светлой любви и не по расчету. Просто решила для себя, что за этого человека стоит выйти замуж. Флор смотрел на нее, как на необычную подругу, сестру или любовницу. Возлюбленной и женой, в прямом смысле этого слова, Аллегра еще не была. Но ее надо было привязать к себе, пока не нашелся другой, лучший человек с более крепким и дорогим поводком. И хотя привязь она не любила, ошейники были привычны и не вызывали слишком большого отвращения. Флор купил ей сапфировый. И убрал опасную кожаную веревку как можно дальше. Аллегра не носилась по дому безмозглым щенком, не смотрела верно и преданно, не сворачивалась клубком у его ног. И хотя Флор отчаянно ее баловал, ласкал и старался нравится, ответа он добивался редко. Аллегрой можно было хвастаться, ею можно было любоваться и получать удовольствие от ее присутствия в комнате. Ее можно было даже полюбить. Но не ждать ничего в ответ. Ей было много проще придумать историю и жить эмоциями ее героев. Она и жила так. Придумывала и испытывала радость. Жила любовью собственной фантазии. И рыдала над вымышленной трагедией. А в жизни позволяла себе невиданную роскошь – ничего не испытывать, не чувствовать, не желать. Флор знал об этой ее особенности. А потому хранил, лелеял необычное сокровище, случайно обретенное в этой жизни. Ценой обладания было безразличие. Несколько лет спустя не любить Аллегру стало невозможно. Ей надо было быть хорошей женой, и она ею была. Не чувствовала и не всегда хотела, но знала что так надо, что так правильно. А жизнь Флора становилась все более невыносимой. Между жаром ее поступков и льдом эмоций было страшно. Она была предсказуема до зубного скрежета и пуста. До боли. Дворняга в сапфировом ошейнике. Преданная из-за тепла и хорошей кормежки, а не по своей природе. Беда. Она случилась с Флором. Поклонилась ему и Аллегре и начала гнусавить, и пакостить. Он просто начал забывать какие-то мелочи. Просто немного болела голова из-за того, что он много работал. Но. Он-был-здоров. Точка. Но мигрени усиливались. Стало падать зрение. И она вынудила Флора пойти к врачу. А потом провела не одну ночь, кусая руки, чтобы не завыть, как собака, на скрытую за шторами луну. Такое короткое слово. И такая короткая болезнь. Точка. В их семье. Аллегра билась 4 года. Она через силу вытаскивала Флора обратно к жизни, тащила, тянула, вынуждала. Вместе с ним переживала; кормила его даже не с ложки, с руки. Радовалась каждой самой маленькой мелочи, которой он улыбался. И захлебывалась тем, как быстро менялся ее муж. 4 года. Невозможно долгий срок. Вывести Флора из апатии, заставить бороться. Пережить паралич и учить его ходить заново. Пережить все его дикие истерики. Флор постарел. Сумасшедше быстро изменился. Темные волосы не были видны среди не ко времени подоспевшей седины, кисти покрылись сетью морщинок. Он умирал. Стараниями Аллегры медленно. Но умирал. Он чувствовал это. Последний месяц. Голова больше не болела так сильно, руки не сводило судорогой. Этот месяц они были счастливы: Аллегра тем, что Флору уже не так больно; Флор, тем, что Аллегра не понимала, что происходит. Он умер ночью. Последний раз вдохнув любимый запах волос своей жены. Она проревела весь день. Как побитая собака орала на весь дом, скулила, визжала и каталась по полу от осознания собственной беспомощности. Кусая руки и губы, Аллегра первый раз в жизни переживала настоящее горе, не придуманное ею. На похоронах жалела лишь о том, что не легла в гроб вместе с ним. Аллегра влюбилась. Она смотрела на его фотографии часами, испытывая такую любовь, что горе сводило с ума. Долгая трагедия сменилась безрадостной апатией. Ее успокаивало лишь то, что она за прошлые 20 лет, хотя бы иногда делала Флора счастливым. Аллегра не долго протянула без него. Жалкие три года, срок меньший даже того, сколько она оттягивала чужую смерть. Сердце устало болеть и кровоточить, и однажды днем просто прекратило свой затравленный бег. Измученная женщина упала на улице, выронив перчатки на ноябрьский снег. Ей было 16, когда она пообещала быть преданной Флору. Жаль, что любить начинают не вовремя. Жизнь тогда было бы намного проще придумывать.