Wolfgang

      О минусах бытия беты Хан Джисон мог бы написать целую книгу, потому что как немногие знал, каково это, когда родители разочаровываются в тебе в момент проявления волчьей сущности, а спустя некоторое время и вовсе не желают больше знать и видеть, потому что у них не мог родиться бесполезный и никчёмный бета.       Но Джисон мог рассказать миру и о плюсах: о том, как более стабильны беты, в отличие от зависимых друг от друга альф и омег; о том, как они более надёжны, потому что в действительности ничто не способно отвлечь их от важного дела; о том, как беты спокойны и рассудительны и никогда не ведутся на поводу чувств.       (Джисон также мог бы поведать о том, что он, будучи бетой, мог занимать самую удобную позицию в сексе — посередине. Но это заявление обществом будет наверняка принято крайне негативно).       Но всё это не имеет смысла перед безжалостной силой веры в устаревшие правила и традиции, в которых омега — красивое, глупое украшение альфы, а бета важен только тогда, когда в чём-то полезен.       Брошенный родителями Джисон нашёл спасение в едва вступивших во взрослую жизнь, но всё-таки взявших на себя ответственность в его лице Чане и Минхо, ставших в последующие годы защитой и опорой ещё для двух бет (а также одного омеги и двух альф).       Конкретно сейчас жизнь Хан Джисона, искренне желанного семью оборотнями, была лучшей и он ни за что бы не променял её на возвращение родителей и их благосклонности, потому что в его нынешней семье его любили просто за то, что он существовал.       (К счастью, он, Хёнджин и Сынмин оказались в числе тех редких бет, нашедших достойную и уважающую их стаю).       — О чём задумался? — вздрогнув от звонко щёлкнувших перед лицом пальцев нависшего над ним Сынмина, Джисон тихо выругался. — Ты так серьёзно пялил в стену, Хан-и, что теперь мне интересно.       — Я просто думал о том, что стал для Чана и Минхо ответственностью, когда они ещё сами едва перешли порог взрослости, — выдыхает Джисон, а затем заглядывает в глаза Кима. — Я так благодарен им за всё, что они сделали для меня, но в то же время… достаточно ли я отплатил им за всё то, чем они жертвовали, чтобы маленький Джисон, брошенный родителями, жил в уюте и достатке?       Притянув заворчавшего, но не особенно сопротивляющегося Сынмина к себе и посадив на колени, Джисон жалобно захныкал, не способный выразить весь спектр чувств, переполняющих всё его естество. Ким, сидящий лицом к Хану, взял в руки его щёки, заставив тем самым взглянуть на себя.       — Мы воздаём их заслугам сполна поддержкой, преданностью и любовью, Хан-и, — начинает Сынмин, аккуратно поглаживая пальцами чужое лицо. — Всё, что старшие делают для нас — безвозмездно, потому что они любят нас, понимаешь? — Ким задаёт вопрос и, пока Джисон размышляет над словами и ответом, переходит на его плечи, широкие, крепкие и рельефные.       Мысленно поблагодарив старших альф за то, что они решили прикупить спортинвентарь и обустроили подвал, Сынмин сжимает пальцы на правом бицепсе, обтянутом коротким рукавом футболки, и тихо выдыхает. На вид и на ощупь — невероятно.       — Нравится? — с усмешкой интересуется Джисон, на что Сынмин, вынырнув из своих мыслей, то и дело приводящих его к идее раздеть Хана полностью прямо здесь, во дворе, смущённо фыркает, под понимающим, но оттого не менее ехидным взглядом тушуется, а потом и вовсе прячет лицо в ладонях. Мягко засмеявшись, Джисон за запястья аккуратно отводит руки Кима от его лица и заглядывает в глаза. — Всё хорошо, Мин-и. Я могу снять футболку, не одними же тебе альфами любоваться?       — Мы с тобой говорили на важную тему, не отвлекай меня своим телом! — ругается Сынмин, не сильно шлёпнув Хана по плечу.       Тот вновь смеётся и, крепко обняв Кима, продолжает, но уже тихим, серьёзным тоном:       — Я был рядом с ними с самого начала. И хотя бы это должно бы привести меня к тому, что даже если тогда они просили помощи только в случае, когда действительно нуждались в ней, то мои рассуждения сейчас не имеют смысла, но… Я не могу избавиться от этих навязчивых мыслей… Это порой просто убивает меня, — расстроенно выдыхает Хан, положив голову на Сынминово плечо.       Стук о дерево, неожиданно прозвучавший со стороны входа в дом, заставляет бет вздрогнуть и синхронно повернуться. Стоящий на пороге Чан, глядящий на них этим «отцовским» взглядом, осторожно произносит: «Ужин готов. Минхо-я попросил позвать вас. Или мне сказать ему, что вы подойдёте позже?»       — Нет, хён, — откликается Ким, вставая с колен Хана.       Сынмин проходит мимо Бана, остановившись на несколько секунд рядом с ним, чтобы получить нежный поцелуй в уголок губ. Джисон не спешит подходить. Он продолжает сидеть на качелях и рассматривать травинки на земле, но, услышав приближающиеся шаги, напрягается. Чан садится не рядом, а на колени напротив.       — Хан-и… — зовёт он, — взгляни на меня, любимый, — встретив хмурый взгляд, альфа нежно улыбается и касается пальцами сжатого кулака Джисона. — Волчонок, то, что ты чувствуешь потребность воздать нам с Минхо за заботу, это совсем не плохо. Но ты не обязан делать это. Это не должно становиться неприятной тяжестью для тебя. Я люблю тебя и Минхо-я любит тебя. Нам достаточно того, что ты принимаешь наши чувства и любишь нас в ответ.       Чан ласковым движением оглаживает щеку беты, который, схватив его за запястье, отчаянно тянется за поцелуем. И получает его. А также крепкие утешающие объятия…       Когда Бан заносит заснувшего Джисона в дом на руках, волчата тихо посмеиваются, а Минхо провожает их тревожным взглядом, обещая себе обязательно навестить бету перед сном и поговорить с мужем.