Ангельский поток

«Вавилон» Питтсбург, декабрь 2004 г. «Вавилон» в канун Рождества был шумным аляповатым и жарким. Танцоры одеты в красные и зеленые стринги и колпаки Санта-Клауса. Главный этаж украшали серебряные рождественские елки, сверкающие пластиковыми шарами. Брайан сразу направился за выпивкой, но сморщил нос при виде коктейлей, предлагаемых на Рождество. «Космо-эгг-ног» — звучало просто ужасно, а «Космо-Рождественская карамель» — еще отвратительнее, но парни пили их со странным удовольствием. Брайан ухмыльнулся и заказал Абсолют. Эммет и Тед, как всегда, подпирали лестницу и наблюдали за танцполом. Рука Теодора обнимала Эммета за талию, что означало, что они снова «в деле». Их отношения, со всеми взлетами и падениями, были поводом для шуток последние три года. Они были горячими и страстными пару месяцев, а затем ругались в пух и прах и не разговаривали друг с другом неделями. А потом, внезапно, снова мирились, будто ничего не произошло. Их последний разрыв случился несколько месяцев назад — Эммет случайно разбил одну из коллекционных пластинок Теда с записями Ренаты Тебальди. Но теперь они казались тошнотворно счастливыми. Брайана выворачивало от этой парочки. — Привет, Брайан! — окликнул его Тед. — А мы как раз думали, когда же ты придешь? — Я был у Линдси и Мел — смотрел, как Гас открывает подарки, — пояснил Брайан. — Это ТАК мило! — воскликнул Эммет. — Мел недавно приводила Гаса и дочку в закусочную на обед, и мы отлично провели время, — он нежно посмотрел на Теда, — что заставляет меня хотеть завести детишек… правда, Тедди? Тед сделал каменное лицо, но потом нехотя выдавил из себя: — Все может быть, Эм, — он глотнул ужасный карамельный коктейлей и добавил, — когда-нибудь, в далеком, далеком будущем. — Но ведь у нас скоро будет много места! — возразил Эммет. — Тедди сказал тебе, что мы покупаем дом, Брайан? С белым забором, огромным красивым задним двором и у нас будут качели! — Поздравляю, — невозмутимо произнес Брайан. — Когда ты успел залететь? Тед слегка позеленел, но Эммет только хихикнул. — Думаю, что суррогатная мать будет в самый раз. Так ребенок на самом деле будет по-настоящему нашим. Хотя эти китайские детки УЖАСНО очаровательны! Но Брайан не улыбался. — Иметь ребенка — это не то же самое, что взять щенка из приюта, Эм. На самом деле, вам лучше завести собаку и посмотреть, способны ли вы, два идиота, позаботиться о ней, не убив, прежде чем думать о невинном ребенке. — Ты такой гребаный засранец, Брайан! — фыркнул Эммет. — Да, но по крайней мере, я не живу в мире грез педиков без члена! — Брайан допил Абсолют. — Где, черт возьми, Майки? Тед указал на танцпол. — Они с Беном где-то там. Сказали, что ненадолго — не хотят оставлять Хантера одного в канун Рождества. Брайан фыркнул. — Этот ребенок вполне способен позаботиться о себе, даже на Рождество! Они, вероятно, вернутся домой и застукают его, отсасывающим Санте. Тед закатил глаза, а Эммет уставился на Брайана. — Для тебя нет ничего святого! — возмутился он. — Да, — пожал плечами Брайан. — А должно быть? — Брайан! — Майкл проталкивался через толпу. — Мы как раз собирались уходить, но я ждал, чтобы увидеться с тобой. — И что? Вот и увиделся, — проворчал Брайан. — Привет, Бен! Он посмотрел на партнера Майкла. Бен всегда отводил глаза при встрече, будто чувствовал себя виноватым. Но они трахались задолго до того, как Бен встретил Майки, так в чем проблема? — Ты придешь завтра к Деб на рождественский ужин? — спросил Бэн. Брайан покачал головой. — Не думаю. Днем зайду к Линдси повидаю Гаса, но весь этот праздничный фарс не для меня. Это заноза в заднице. — Но Рождество же, Брайан! — настаивал Майкл. — Оно бывает только раз в год. И мама ждет тебя! — Я же сказал, что мне не хочется идти! — огрызнулся Брайан. — Так что отвали, Майки! Праздники — дерьмо собачье. Это нормально, когда тебе четыре года, но куча взрослых, вопящих по поводу дурацкого праздника — это полный пиздец! — Но с тех пор, как Вик умер… — протянул Майкл. Брайан вздрогнул от упоминания имени Вика. Его смерть и рак у Брайана практически совпали по времени, и он все еще видел тревожные сны, связывающие кончину Вика с его собственной болезнью и потерей совершенства. Последнее, о чем Брайан хотел вспоминать сейчас, это смерть, которая, как он чувствовал, зловещей тенью нависла над его жалкой жизнью. — Почему бы тебе не заткнуться, Майкл? — психанул Брайан грохая пустым стаканом о стойку бара. — Иди домой читать сказки своему сыночку, а меня оставь в покое! Брайан протиснулся мимо своего старого друга и направился на танцпол. В прежние годы он бы уже выбрал траха и начал процесс загона того в стойло. Затем быстрый заход в заднюю комнату, а потом цикл начинался снова, пока Брайан не чувствовал себя удовлетворенным. Но в «Вавилоне» больше не было задней комнаты. Мэр Стоквелл закрыл ее в рамках своей кампании «Семейный Питтсбург», вместе со всеми банями в этом районе. Даже несколько баров на Либерти-Авеню закрылись, не в силах оплачивать штрафы за «аморальное поведение» их посетителей. «Мясной Крюк» был первым, за ним последовал «Мальчик-игрушка» за обслуживание несовершеннолетних. После победы Стоквелла на выборах 2004 года, на Либерти Авеню воцарилась атмосфера всеобщего уныния и смирения. Брайан обошел танцпол по периметру в поисках кого-нибудь. Кого-нибудь подходящего. Кого-нибудь нового. Но было мало новых лиц. Питтсбургская гей-сцена оскудела, и Брайан уже перетрахал большинство горячих доступных парней. Он даже начал повторяться, но только если парень был особенно хорош в постели. Брайан приметил смутно знакомое лицо. У него было что-то с этим парнем. Помнится, подобрал его в «Вуди» и затащил в туалет. Тот был вполне неплох. Но сегодня слишком холодно, чтобы трахаться в переулке, так что, возможно, он пригласит его в лофт. Было уже поздно, но Брайан не хотел признаваться даже себе, что устал и больше всего хотел в свою собственную теплую постель. И в конце концов, Брайану Кинни нужно поддерживать имидж — Жеребец Либерти Авеню, сейчас и навсегда. Брайан вышел на танцпол, прокладывая путь к своей жертве, которая выглядела даже лучше, чем он помнил. Лет двадцать пять, красивое подкачанное тело, темные волосы, крепкая задница, горячий рот. Тогдa в «Вуди» парень только отсосал ему, и Брайан пребывал в предвкушении перспективы оказаться в тугой дырочке. Парень с улыбкой кивнул Брайану. Его рубашка была расстегнута, и Брайан провел длинными пальцами вверх и вниз по гладкой груди, почувствовав, как затвердел член. Как камень. «Счастливого, блядь, Рождества», — подумал он. Может быть, эта ночь не станет полным проебом. *** Джастин припарковал машину матери на боковой улочке от Либерти-Авеню и вышел. Вдоль и поперек улиц он увидел несколько разбросанных баров и чуть дальше — большой, шумный клуб «Вавилон». Джастин колебался. Бар был слишком маленьким. Его явно посчитают новичком, кто-нибудь, что-нибудь скажет, и он окажется в неловком положении. А клуб был большим, там можно наблюдать за происходящим, растворившись в толпе. Джастин вдруг пожалел, что не дождался Дафну и не взял ее с собой. С ней он бы не чувствовал бы себя таким одиноким и незащищенным. Джастин показал карточку. Он привык к тому, что выглядит очень молодо, хотя ему уже исполнилось двадцать два пару недель назад. Охранник тщательно изучил дартмутское удостоверение личности и водительские права. Штурмовики Стоквелла постоянно пытались закрыть клуб, но совершенные ими ошибки были чреваты. Документы Джастина не выглядели подделками. Он заплатил членский взнос и был пропущен в «Вавилон». Внутри было шумно. Очень шумно. Оглушительно шумно. Джастин моргнул, пытаясь осмотреться. В углах было темно, но танцпол залит мелькающими огнями освещающими танцоров, практически обнаженными извивавшихся на платформах. — Извините.! Простите.! Джастин продолжал натыкаться на людей. Или они сами все натыкались на него? Один из парней на ходу сжал его задницу, и Джастин понял, что это не было случайностью — его лапали! Они поняли, что он свой! Парень был излишне мускулистым, с татуировками на руках и бритой головой. Он однозначно не был мужчиной его мечты. На самом деле Джастин даже испугался его — тот выглядел грубым и злым. Джастин отступил назад, налетев на другого парня позади него. — Эй, сладкий, — окликнул его высокий тощий парень с южным акцентом, одетый в распахнутую серебристая рубашку, обнажавшую живот, — ты почти разлил мой коктейль! — Прости, пожалуйста! Где здесь бар? — прокричал Джастин. — Там, — указал парень. Джастин пробормотал слова благодарности и начал протискиваться в сторону бара. Большинство посетителей пили что-то похожее на эгг-ног в бокалах для мартини, но Джастин подумал, что не сможет такое переварить. Он заказал пиво, но бармен снова потребовал документы. Джастин вздохнул и показал ему пропуск. «Это была гребаная ошибка», — подумал Джастин. Он выскочил из дома кинув признание матери в лицо и оказался здесь, в центре гей-Питтсбурга. Но настроения танцевать или даже пить совсем не было. Джастин чувствовал, что его жизнь зашла в тупик, а он даже и не начинал еще жить. Джастин помнил каким дерзким и самоуверенным был в детстве, но это давным давно. Что с ним случилось? Почему он уступил отцу? Почему не сказал матери правду о своей ориентации много лет назад? Потому что боялся, вот почему. Это был такой пиздец. Джастин смотрел вокруг — парни пили, танцевали, обнимались и целовались. Он тоже хотел бы это делать. Но боялся. Да, гребаный трус! Он обошел вокруг рассматривая танцпол. Кого он искал? Парня? Да, мужчину своей мечты. Или кого-то похожего на него. Но тела выглядели единой плотью. Джастин не мог разглядеть даже глаз, а должен был их видеть. По-другому не узнать, только глаза в глаза. Один взгляд, ему нужен один взгляд, чтобы все понять. Кто-то схватил Джастина сзади и прижался твердым членом к его заднице, крепко прижимая рукой. — Давай, горячая штучка. Пойдем потанцуем, — горячее дыхание мужчины обожгло ухо. Джастин обернулся. Светловолосый парень с голым торсом и татуировкой в виде солнца вокруг левого соска улыбался так, будто был под кайфом. Он протянул ему руку, предложив таблетку, — хочешь Е? Я уже принял. Но Джастин отказался. У него была аллергия почти на все, и неизвестно какова будет реакция на неизвестные наркотики. Иногда в старшей школе, а позже в Дартмуте Джастин курил травку, но никогда ничего крепче. — Я не принимаю наркотики, — сказал Джастин. — Да ладно! — настаивал парень. — Сегодня Рождество! «Да, — подумал Джастин, — Рождество. Какого хрена я здесь делаю?» Он отвернулся и пошел сквозь толпу, в поисках выхода, и найдя его, вырвался на морозный воздух. Начинался снег.