Ангельский поток

Тихая ночь Питтсбург, ноябрь 2005 г. Джастин подумал, не зайти ли в закусочную за едой, но он слишком устал. К тому же было бы трудно припарковаться на Либерти-Авеню в субботу вечером перед Днем Благодарения. Поэтому поехал из госпиталя прямо домой. На его сотовом было семь сообщений, и еще шесть на автоответчике в лофте. Четыре от Майкла — удалить. Три от Деб — удалить. Два от Линдси — он позвонит ей завтра, когда привезет Брайана домой. Одно от Эммета — оставить на потом. Одно от Кларенса, который ругал его за отмену смены — удалить. Одно от Дафны, спрашивающей, не вернулись ли они с Брайаном из Бостона — позвонить, когда появится время. И одно от его матери: «Джастин? Дорогой? Я подумала, может ты приедешь домой в пятницу? В любом случае, я напомню в четверг. Бабушка и дедушка прилетят из Чикаго с тетей Джун в среду вечером, и все они очень хотят тебя видеть. Мы собираемся пообедать около трех, так что я была бы признателена, если бы ты появился по крайней мере к двум. Тебе не нужно ничего приносить. Позвони при первой же возможности. Пока, дорогой». Джастин сидел в тишине лофта, размышляя. Что, черт возьми, он собирается делать? Его мать ожидала, что он будет у нее на День Благодарения. И его бабушка с дедушкой и тетя тоже собирались приехать. Он не видел их больше года и хотел повидаться. Но как насчет Брайана? Он вспомнил, что медсестра передала ему личные вещи, когда его положили в больницу, поэтому достал его мобильник и проверил голосовую почту. Большинство сообщений от Майкла. Деб. Линдси. Удалить. Удалить. Удалить. И одно от сестры Брайана: «Брайан? Это Клэр. Я ничего не слышал от тебя о Дне Благодарения. Лучше бы ты планировал прийти в этом году, потому что я не собираюсь сидеть с мамой весь день и слушать ее жалобы на то, что ты не показываешся! Посылать цветы недостаточно, Брайан! Я знаю, ты думаешь, что сможешь отвертеться от этой семейной ответственности, но ты не сможешь! Мне надоело все делать одной! У меня есть работа и двое детей, которых я ращу в одиночку, без всякой помощи от тебя, от мамы, и от моего проклятого бывшего мужа! Брайан? Ты меня слышишь? Я серьезно! Тебе лучше перезвонить мне». Джастин закрыл телефон и положил его на стол Брайана. Он никогда раньше не слышал голоса Клэр, голос ее был тихим, но его звук заставил Джастина вздрогнуть. Она казалась такой сердитой. Бедный Брайан. И что они теперь будут делать? Деб и вся банда ждали их к ужину в доме Дебби и Карла. Мама ждала его в доме Тейлоров, со всей семьей. И Клэр потребовала, чтобы Брайан появился в доме своей матери. «Может быть, мы просто останемся здесь, — подумал Джастин. — Я могу попробовать приготовить индейку. Или мы можем заказать еду на вынос с индейкой из закусочной. Таким образом, мы сможем избежать всех этих конфликтующих обязательств. Это будет только для нас двоих. Нам больше никто не нужен». Но чем больше думал об этом, тем больше Джастин понимал, что прятаться в лофте в День Благодарения был не вариант. Но независимо от того, что они решат, кто-то должен был разозлиться. Или даже все сразу. У Джастина жутко разболелась голова. Он разделся и забрался в постель. Но, несмотря на усталость, не мог заснуть. Джастин никогда раньше не оставался один в лофте на всю ночь. Никогда не спал в большой кровати на подиуме всю ночь без Брайана. Без звука его прерывистого дыхания в ухе, с небольшим присвистом из-за искривленной носовой перегородки. Без горячего прикосновения его обнаженной кожи к своей заднице. Без его сильных руки обвивающих тело. Окружавших его. Держащих его. Овладеваюших им. Теперь он был возбужден. Чертовски возбужден. Действительно чертовски возбужден! Джастин закрыл глаза, двигая рукой вверх и вниз по толстому стволу. Он не дрочил целую вечность, в этом не было необходимости. Всякий раз, когда его рука тянулась к члену, Брайан всегда был рядом, чтобы взять это на себя. Улыбаясь своей волчьей улыбкой, он обхватывал ствол длинными пальцами, дразня, искушая, уговаривая. А потом теплый рот Брайана. Его губы сосут. Его язык кружится вокруг головки. «Ну же, малыш. Противный маленький мальчик. Похотливый маленький мальчик. Кончи для меня». — А! — Джастин вздохнул, разливаясь по руке и животу. — Брайан! Но Брайана не было. Джастин вытерся пригоршней салфеток, а затем перевернулся на другой бок, впадая в судорожный, одинокий сон. *** Всю ночь Брайан слушал своего соседа по комнате за белой занавеской, как тот кашлял и ворочался во сне. Вставал и неуклюже шел в ванную, чтобы отлить. «В следующий раз только отдельная палата», — подумал Брайан. Вот что у него было в клинике Джонса Хопкинса, так это приватная комната и частная дежурная сиделка, заботящаяся о его нуждах. Мужчина, конечно. Молодой и горячий. Жаль, что он в то время был не в том состоянии, чтобы в полной мере воспользоваться ситуацией. Интересно, что сейчас делает Джастин? Наверное, крепко спит. Этот ребенок может спать даже посреди чертова урагана! Сон невинных. Сон того, чей разум пребывал в покое. Чья совесть была чиста. Иногда ночью Брайан лежал в постели и смотрел, как спит Джастин. Его лицо всегда было таким безмятежным, веки почти прозрачные, ресницы темно-русые на фоне щеки. Он спал тихо, беззвучно. Иногда он обнимал Брайана посреди ночи, уткнувшись в него носом. Или держал подушку, прижимая к своей груди и баюкая ее. Как-то летом, в выходные, Гас остался у них в лофте и должен был спать на диване рядом с кроватью, но где-то среди ночи он забрался в кровать к Брайану и Джастину. Когда Брайан проснулся утром, он увидел двух мальчишек, сцепившихся вместе, как пара щенков, их руки обнимали друг друга, а рты были приоткрыты. Вошла ночная сиделка, чтобы проверить капельницу Брайана. Это был пожилой мужчина, который представился как Рэймонд в начале своей смены. «Но ты можешь звать меня Рэй», — сказал он с усмешкой. Его смуглое лицо было морщинистое, но породистое. — Все еще не спишь? Брайан кивнул. — Я не могу спать в этом месте. Мне нужно домой. — К утру ты будешь в полном порядке, — Рэй ловко заменил физраствор на металлическом штативе и снова подключил капельницу, — твое тело точно было сухим. Ты всасываешь эту жидкость, как пересохший цветок. — Расскажи мне о себе, — Брайан потер глаза, — и давно ты этим занимаешься? — Большую часть своей жизни. Не могу себе представить, что еще могу делать. Брайан покачал головой. — Но быть все время окруженным больными людьми — значит убирать их дерьмо, копаться в их венах, решать их проблемы — разве это не угнетает? — Нет, — ответил Рэй, — мне нравятся люди. Мне нравится заботиться о них. Мама всегда хотела, чтобы я был доктором, но это было сложно, когда я рос. Поэтому пошел в армию. Выучился на медика. Провел два года во Вьетнаме. Когда вернулся, пошел в школу медсестер. Не так уж много мужчин хотели изучать сестринское дело в те дни, но мне было все равно. Я знал, что у меня хорошо получается, и это главное. — Я тоже думал, что знаю, в чем я хорош, — сказал Брайан, — теперь я уже не так уверен. — У людей бывают грустные мысли, когда они лежат в постели, — сказал Рэй, — когда болеешь, становится грустно. Но ты будешь чувствовать себя по-другому, когда вернешься домой. Когда поешь хорошей домашней еды. Когда засыпаешь в своей собственной постели. — Это точно, — согласился Брайан, — моя собственная кровать — это то, что мне нужно. И то, что в ней есть. — Аминь за это, — Рэй похлопал Брайана по плечу, — теперь тебе надо хорошенько выспаться. Утром поедешь домой. — Да, — сказал Брайан, откидываясь на подушку. Его глаза налились тяжестью, — поеду домой. Утром. И вскоре он заснул.