Ангельский поток

Возвращение в лофт Питтсбург, День Благодарения 2005 г. — Брайан? Эй, что ты делаешь? — Джастин перевернулся на другой бок и проснулся, почувствовав рядом с собой пустоту. Он накинул одеяло на плечи и отправился на поиски Брайана, обнаружив его у открытого окна курящим и смотрящим на холодный дождь, который падал на Питтсбург. — Ничего, — ответил он, — просто задумался, наверное. — О чем? Брайан пожал плечами — Даже не знаю. Ни о чем, — он глубоко затянулся сигаретой, а потом медленно выдохнул дым. — О твоей маме? — Джастин придвинулся к нему поближе. В лофте было холодно, но у окна было еще холоднее, а Брайан, как обычно, стоял там голый. — Может быть, — согласился Брайан, — немного. — Дерьмово, что она так отреагировала, — Джастин обвил рукой талию Брайана. Его кожа была прохладной на ощупь, и он вздрогнул, когда Джастин мягко погладил его по боку. Брайан снова поднес сигарету к губам. — И то, что твой отец был мудаком по отношению к тебе, тоже дерьмово. Джастин улыбнулся. — Мы довольно неблагополучная пара, не так ли? Но Брайан покачал головой. — Не мы. Они. Ты же знаешь, когда моя мать узнала, что у меня рак, она пришла в офис посмотреть на меня. — Правда? — удивился Джастин. Он знал, что когда заболел, Брайан мало кому об этом рассказывал пока не закончил лечение, — зачем ты ей сказал? — Не я, а Деб. Это была моя первая ошибка. Я подумал, что Деб должна знать, чтобы она не убила меня, когда узнала бы позже. Но потом она столкнулась с Джоани в церкви, из всех гребаных мест! И сказала ей. Она ей, блядь, сказала! А Джоани направилась прямиком в «Вангард» и загнала меня в угол в моем кабинете. — Что она сказала? — Джастин попытался представить, как бы он себя чувствовал, если бы только узнал, что его любовнику был поставлен диагноз рак. Даже от одной мысли об этом у него скрутило живот. Так что же мать Брайана чувствовала? Он ее ребенок! Ее единственный сын! Джастин знал, что его собственная мать полностью растеряется, если он заболеет раком. Но Джоан Кинни не была похожа на Дженнифер Тейлор. Это было совершенно ясно. Брайан издал сдавленный звук, который был отчасти смехом, а отчасти всхлипом. — Она сказала, что Бог послал мне рак, чтобы проверить меня. Что это был мой последний шанс изменить свою жизнь, прежде чем я умру. Это было так же, как она сказала сегодня вечером. Что я должен принять Божий план для меня, который, по-видимому, включал в себя получение моего больного яйца, высосанного из мошонки и замененного куском пластика, а затем выжигание оставшегося до хрустящего состояния в течение четырех недель ежедневными выстрелами из лучевой пушки, пока я не ослаб и не вымотался настолько, что мог с трудом вытащил себя из постели, чтобы отлить. Бог, еще тот шутник, Солнышко! Джастин прислонился головой к груди Брайана. Он чувствовал его таким сильным, таким необходимым, как гребаная сила природы. Как будто ничто не могло победить его, никогда. Но Джастин все равно почувствовал легкую дрожь. Как-будто внутри в этом прекрасном теле сидел, свернувшись калачиком раненный, отчаявшийся ребенок. Потерянный ребенок, который так никогда и не был найден. Но Джастин знал, что он здесь. Знал, что сможет найти его. И спасти его. — Мне очень жаль, Брайан. Так чертовски жаль. — Тебе не за что извиняться. Дерьмо случается. Я все еще здесь. Я выжил в своей семье и пережил рак. А могло быть и хуже, поверь мне. Гораздо хуже, черт возьми, когда я… — Брайан остановился. Казалось, он собирался сказать Джастину что-то еще. Что-то важное о его прошлом. Но потом передумал. — Я рад, что ты был там со мной, — сказал Джастин, — особенно когда отец взбесился. Я испугался на мгновение, но потом вспомнил, что ты стоишь прямо за мной, и перестал бояться. — Ты не нуждался во мне. Ты и сам бы прекрасно справился. — Нет, не справился, ты дал мне мужество сделать то, что я должен был сделать, — Джастин сделал паузу и глубоко вздохнул, — и я рад, что был с тобой у твоей мамы, ты доверял мне достаточно, чтобы взять с собой. Чтобы я увидел, каково это… жить там и расти в этом доме. — Ты никогда не узнаешь, на что это было похоже, — сказал Брайан, — и я не хочу, чтобы ты это узнал. Я бы никогда не хотел, чтобы кто-нибудь знал, каково это было! Так сильно хотеть убежать каждый гребаный день своей жизни. Никогда не знать, чего ожидать, поэтому всегда ждать худшего. Понимать, что если твои родители когда-нибудь узнают, кто ты на самом деле или что ты чувствуешь, тогда лучше умереть. Никто не должен знать, что это такое, и особенно ребенок. И я не хочу, чтобы ты даже пытался представить себе это. Одного человека с кошмарами здесь достаточно. — Мне никогда не снятся кошмары, — сообщил ему Джастин, — только прекрасные сны о тебе. — Ты грезишь о моем члене! — И это тоже. Но главным образом о тебе. И о нас тоже. — О нас? — сигарета Брайана догорела почти до фильтра. — Что, черт возьми, это значит? Джастин сглотнул. — Я, ты. Вместе. Не боясь показать друг другу то, что мы прячем от остальных. Как сегодня. — Я не хочу, чтобы ты пострадал, — вдруг сказал Брайан. Джастин вздрогнул. Что имел в виду Брайан? Он предупреждал Джастина? Или предупреждал сам себя? — Тогда не делай мне больно, — ответил Джастин, — а я не причиню вреда тебе. Если мы будем честны друг с другом, то что еще нам нужно сделать? — Послушай, я знаю, что ты хочешь того, что я тебе дать не могу. Или не хочу. — Что именно, Брайан? Брайан взял левую руку Джастина и провел указательным пальцем по его ладони, касаясь третьего пальца. — Романтическое дерьмо. Степфордский район. Кольца. Марш по проходу церкви моей матери в соответствующих нарядах от Веры Вонг. — Не думаю, что церковь твоей матери разрешила бы это, даже если бы я захотел. Чего я, кстати, не хочу. — А как же Дэнни? Разве ты, глядя, как он и Кэрол устроили весь этот свадебный фарс, не думал — почему блять не я? Мы даже были в Массачусетсе, где педики без члена могут делать это легально. Ты, ведь, думал об этом. — Может, я и думал, как это было бы, но это только мои мысли, Брайан. Это не совсем желание. Или действие. Мне всего двадцать два. У нас достаточно времени, чтобы сделать все, что мы оба решим. Ты сам мне сказал когда-то, нам не нужны замки на наших дверях, чтобы держать друг друга внутри. И нам не нужны кольца на пальцах, чтобы доказать, что мы любим друг друга. Что мы вместе, потому что хотим быть вместе. По крайней мере, именно поэтому я здесь. И предполагаю, что именно поэтому ты здесь тоже. Брайан фыркнул. — Я здесь потому, что выложил кучу денег, чтобы расплатиться с этим чертовым лофтом! И еще здесь куча дерьма из кухонных приборов из нержавеющей стали, техника «Philippe Starck», набор мебели «Italian Modo», кресло «Barcelona», журнальный столик от «mies van der Rohe», стерео система «Bang and Olufsen», освещение… — Ладно! Ладно! Я понял! — Джастин рассмеялся. — Поэтому ты здесь. Это из-за всех твоих вещей! Но должна быть причина, почему я здесь, с тобой. Кроме того, что я такая хорошая компания. — Даже не знаю. Рыба имеет короткий срок хранения. И тебе придется выгуливать собаку. И кошки — они, блядь, думают, что владею тобой. — Я знаю, что ты мне не принадлежишь, Брайан. И я тебе не принадлежу. — Значит, мы договорились, — Брайан отвернулся от окна и затушил сигарету в пепельнице, стоящей на краю тележки с напитками, — уже поздно, а тебе завтра на работу. — Я знаю. Две смены. Обед и ужин. Если Кларенс не уволит меня. — Тогда тебе лучше поспать, — Брайан отвел Джастина в спальню и толкнул его обратно на кровать. Затем он высвободил Джастина из одеяла и опустился на него сверху. — То, что ты делаешь, не усыпляет, — заметил Джастин. — Я расслабляю тебя после тяжелого дня общения с родственниками. Это как семейная терапия. — О, терапия. Я вижу, — Джастин ахнул, когда почувствовал рот Брайана на своем члене, — терапия — это хорошо! Очень хорошо! Но Брайан не произнес ни слова. Он был слишком занят.