***
Грузный мужчина с одутловатым лицом и пятнами пота на тёмно-синий рубахе, сидел за столом и делал какие-то пометки в документах. Потом, оторвавшись от своего занятия, посмотрел на сидевшего перед ним, так, словно впервые его видел. – Олег Александрович, ваши руки способны творить чудеса. Вы не связаны ни женой, ни детьми, так в чём дело? Тот задумался прежде чем ответить. – Не связан... Не знаю даже хорошо это или плохо. Человек не должен быть таким вот, у каждого должны быть свои корни. А так это и не человек вовсе... Не хочу я уезжать отсюда. Его собеседник достал из кармана помятый платочек не первой свежести, промокнуть пот на лбу. – Есть причина? – Есть, – грустно усмехнулся Олег Александрович. – Так забирай причину с собой, всё устроим. И тебя переведем, и кралю твою... Надеюсь, это женщина? Ты же не из этих? – поморщился собеседник. – Не из этих и это женщина, но вот согласиться ли она. Вот в чём вопрос. – Уговорим. Значит так, сейчас первое мая, на август планируй переезд в Тулу. Городок небольшой, но вполне приличный. Госпиталь там большой, тебе понравится. Квартира для врача, даже не квартира, а дом. Тёплый, с печкой. В общем все условия. Будешь работать, местных врачей учить. Всё будет отлично! Олег Александрович не особо-то разделял оптимистический настрое своего собеседника. Во-первых, всё же он был уже не молод и переезжать с места на место для него тоже составляло некоторые проблемы. Во-вторых, Елена Георгиевна... С ней всё было сложно. Упрямству и целеустремлённости этой женщины можно было только позавидовать. Она столько усилий приложила чтобы открыть тут, на базе госпиталя, курсы медсестёр. Только он знал чего ей стоило подготовить и выпустить первый набор. В августе должны были набирать девочек для дальнейшего обучения, а тут на тебе. Сюрприз обещал стать не самым приятным. Он зашёл в ординаторскую. Кто-то писал истории болезни, кто-то пил чай, помешивая ложечкой сахар. Обычная рабочая атмосфера. – С добрым утром. Кто сегодня в операционной? Мужчина, пивший чай, поставил чашку на стол, открыл тетрадь, где был составлен график. – Здравствуйте, Олег Александрович. Что-то вы сегодня поздно. В общем-то в первый заход должны были идти вы, у вас там Замеров с ампутацией левой руки и Никитенко, хирургическая обработка раны бедра. Но так как вас не было, первым ушел Борис Всеволодович, у него три пациента, два на хирургическую обработку раны, один на грыжесечение. Олег Александрович сел за свой стол, бросил быстрый взгляд на стопку карт. Время неумолимо подкрадывалось к обеду, а он даже ещё обход пациентов не делал не то что в операционной не был. Ну да ладно, сначала операции, потом обход, потом уже и в перевязочную можно. А с Еленой Георгиевной он позже поговорит. Попытается объяснить. В дверь ординаторской постучали. – Войдите! – крикнул кто-то. Дверь открылась и в ординаторской показалась Нафиза Камалевна, татарочка, работавшая тут акушеркой. Темноволосая, смуглая, она между тем походила на лисичку, даже глаза смотрели всегда с хитринкой. – Олег Александрович, выйдите пожалуйста, разговор есть. Ох и не любил он, когда к нему приводили пациенток от акушеров. Всегда там что-то отвратительное, то аборт самопальный не пойми где и не пойми чем произведённый, и попробуй, собери потом распотрашенную матку, то внематочная с разрывом трубы и полный живот крови. Но кто бы его спрашивал. Он встал и вышел в коридор. Нафиза Камалевна потеряла ладошки, словно пыталась их согреть или не решалась что-то сказать, пытаясь хоть как-то оттянуть момент. – Ну что там, говорите уже. Опять пакость какую-то подсунуть хотите? – Ой, ну что вы, Олег Александрович! Не в этот раз, не в этот раз. Елена сегодня приходила... Георгиевна... Он нахмурился. Нет, особой тайны из своих отношений они не делали, но банальные правила приличия тут было принято соблюдать и обычно ему не тыкали этими отношениями. А уж тем более акушерка. – Так беременная она. Вот, подумала, что вам тоже следует знать. – Спасибо конечно, но Елене Георгиевне не пятнадцать лет и она как-нибудь сама решит кому стоит об этом говорить, а кому нет. Врачебная этика штука серьёзная, мы всё же не продавцы в магазине одежды, нам не следует обсуждать пациентов. Татарочка скривилась, кажется, рассчитывая вовсе не на такую реакцию. – Ну да... Но ведь Елена Георгиевна... – Она обратилась к вам в качестве пациентки? Значит, обсуждение допустимо только в том случае если вы предполагаете острую хирургическую патологию и вам требуется моя консультация. Вы заподозрили у неё аппендицит? – Нет... – Внематочную беременность? – Нет, там всё хорошо. Плод в матке, развивается... – Ну так каковы причины вашего ко мне обращения? – Но... Нет... Простите, пожалуй, я пойду. Женщина развернулась и быстрым шагом ушла, решив прервать этот разговор, который явно пошел не по тому пути. Олег Александрович покачал головой и задумался ещё сильнее.***
Наташа согрела воду в большом армейском котелке, к чему её мать умудрилась приучить на всю жизнь так это к чистоплотности. От ощущения давно немытых волос ей было до тошноты противно. И это уже не говоря о том, что вся ее одежда пропахла смесью лекарств, чужой крови и собственного пота. Она раздобыла небольшой тазик и сейчас, заперевшись там же, в землянке, служившей ей рабочим местом, самым тщательным образом промывала волосы. С грязной водой в тазу оказалось мелкое темно-серое насекомое...***
Михаил Федорович имел весьма небольшое преимущество, но всё же в условиях префронтовой зоны и это считалось практически барством: у него была собственная землянка. Да, с точки зрения обычного человека гордиться тут было абсолютно не чем, но все же это было хоть какое-то подобие комфорта. Бревёнчатые стены, топчан из грубо сколоченых досок, подобие столика и пара кряжистых древесных обрубка, выполнявших роль табуреток. Маленькая чугунная печка да керосинка, нещадно чадащая под потолком. Вроде бы такая мелочь, а всё же жить тут было уже куда легче чем в палатке. Если бы не мёрзлая земля... Уже вроде бы и заморозков не было, ещё немного и можно будет вырыть хоть несколько землянок, не всё же солдатам по палаткам да мешкам спальным ныкаться. Спасибо хоть тем, кто до них тут стоял, ещё по осени несколько землянок вырыть успели. Мужчина сидел на крае топчана, в ожидании когда закипит чайник, однако, интересовал его вовсе не чай, просто очень хотелось побриться, грубая щетина покрывала весь подбородок и щёки. Но бриться в холодной воде удовольствием было прямо скажем ниже среднего. Осторожный стук отвлёк его от занятия. – Войти! В импровизированную дверь, наспех сколоченную из досок, вошла молоденькая девочка с огромными, испуганными глазами. Михаил Федорович отложил в сторону лезвие бритвы. До сих пор она опасалась его и без особой необходимости старалась не подходить. Значит, сейчас ситуация требовала от неё определенного мужества, что само по себе о многом говорит. – Заходи. Докладывай. Девушка окончательно смутилась и сделала шаг назад, словно собиралась выходить обратно. Конечно воинская субординация не допускала подобного, но... Михаил встал подошёл к двери, взял её за рукав и буквально втянул в землянку. – Так, ладно. Ты просто сядь и расскажи, что произошло. Стульев у меня конечно нет, но предположим, что это табурет, он указал на деревянный чурбан. Кое-как усадив свою гостью, он с тоской посмотрел на закипающий чайник. Кажется, бритьё на сегодня откладывалось. – Чай? У меня тут ребята принесли немного молодых малиновых листьев. Хочешь, заварю? Наташа смущённо помогала головой. – У меня вши... – пробормотала она и опустила взгляд к полу.