***
Солнце заливало комнату, искрясь на волосах спящей девочки. Она хмурилась и отворачивалась к стенке, в надежде поспать хоть ещё чуть-чуть. – Зой, вставай. Я тебя сейчас покормлю и пойду в колхоз, а ты далеко не уходи, играй тут во дворе, да за домом смотри. Девочка хочет спать, но если пропустить завтрак, то поест она уже только в обед, когда баба Анисия придет её покормить. Можно конечно пройтись по огороду, нарвать ягод. Но если съесть их слишком много потом будет болеть живот, это девочка знает. – Встаю, бабуль. Пол прохладный и приятно холодит пятки. Зоя умывается над маленьким тазиком и утирается серым льняным полотенцем. Дома всё не так как тут, но Зое нравится. Тут пахнет травой и сеном, по выходным ещё банными вениками и дровами. Тут можно играть с если Малышом, смотреть как куры роются в мусорной куче, как вечером возвращаются из поля колхозные коровы. Зоя конечно скучает, но тут всегда есть чем заняться, и она быстро забывает, что скучала. На завтрак кусок хлеба, посыпанный крупной солью, кружка молока и творог, жирный, вкусный. Это Зое тоже нравится, а бабушка смеётся, говоря, что в городе-то, небось, таким не кормят.***
Вроде бы она даже вспоминает пригорок возле деревни, куда ребятня бегала собирать землянику. Речку, куда её водил дед Фёдор. Но тот ли это пригорок? Та ли это речка? Зоя боится, жмётся боком к Олегу Александровичу. – Не бойся, у чужих тебя не оставим, – говорит он, положив тяжёлую руку ей на плечо. Елена Георгиевна по понятным причинам поехать не смогла. Сашеньку оставить не с кем, а брать её с собой это только и самим измучиться, и и ребёнка измучить. Она тяжко вздыхала, собирая вещи Зои, за год она накрепко успела привязаться к этой девочке, и сейчас сильно переживала. Но всё равно считала правильным отдать девочку туда, где её любят и ждут. Отвезти Зою к бабушке и дедушке должен был Олег Александрович. Только в начале лета им всё же удалось найти адрес родителей Исаенко Степана Фёдоровича. Елена Георгиевна долго и мучительно составляла им письмо, пытаясь написать максимально правильно, трижды начинала писать и выбрасывала. И только четвёртое показалось ей достойным, только его она запечатала в конверт и отправила. Ответ пришёл необычайно быстро, словно те, кто то письмо читал, написали ответ чуть ли не тут же на почте. Они уверяли, что очень ждут Зою и обязательно о ней позаботятся. Что в деревне есть школа и Зоя сможет туда ходить, что девочка всегда будет одета, сыта и согрета. Наверное, так оно и было и эти люди действительно искали свою внучку, Елена Георгиевна не знала их, но очень надеялась, что это и впрямь достойные люди. – Девчоночка-то вся такая ладненькая, кто ж такую крошку обидит! – попытался поддержать её возница. Олег Александрович не ответил, но нахмурился, явно не одобряя подобного обращения. Впрочем, возница тут же забыл и принялся что-то весело насвистывать. Дом четы Исаенко мало чем отличался от других. Добротный бревёнчатый сруб, основательно утеплённый паклей и сухим мхом. Небольшие оконца с белыми занавесочками, горшок с геранью, покатая крыша, с дымящей печной трубой. Видимо тут жили люди основательные и внимательные к хозяйству. – Тута они живут. Стучите, не робейте, – крикнул мужичок и погнал лошадь дальше, не дожидаясь когда они войдут. За забором залаял пёс. – Малыш! Это Малыш лает! – радостно вскрикнула Зоя, захлопав в ладоши. Во двор вышла хозяйка и всплеснула руками: – Зоюшка! Приехала! Девонька наша родная! Девочка замерла, силясь вспомнить, не ошибиться, но нет, всё было правильно. Это была та самая бабушка Анисия, которая поила её по утрам молоком и угощала сладкой пахучей земляникой, которую собирала на лужайке около колхозного телятника. Сколько с тех пор прошло? Она плохо помнила деда, но почему-то как сейчас помнит бабушкин платок с мелкими сиреневыми цветочками. Воспоминания были отрывистыми, но... В доме пахло дровами, кашей и чем-то ещё, очень знакомым и между тем не поддававшимся описанию. Зоя напряглась, пытаясь понять, и тут из-за занавески вышла женщина с ребёнком на руках. – Здравствуйте... – начала было она, но резко остановилась, словно налетела на кирпичную стену. Женщина была невысокой, светловолосой, с короткими, чуть доходящими до угла лопаток волосами. Она выглядела уставшей и невыспавшейся. И... И очень печальной. – Здравствуйте, Олег Александрович, – пробормотала она. Имени он не помнил хоть убейся, нет это точно была одна из девочек с Лениного курса. Но как там её звали? – Живая... – пробормотал он, Елена Георгиевна будет рада. Она же за каждую из вас как за родную переживает. А пойди-ка найди вас всех. Ольга та хоть пишет, а с остальными и связи нет никакой. Тут-то какими судьбами. Молодая женщина потупилась, не зная как объяснить, но тут вдруг заворочался ребёнок у неё на руках. Сердито нахмурил лобик и истошно закричал. – Ох, Витенька! Ох, крикун! – всплеснула руками Анисия. И тут Зоя вдруг поняла: пахло молоком, точно так же пахло от Сашеньки, когда она, сытая и довольная, засыпала на руках Елены Георгиевны. Запах, присущий только младенцам и их матерям – Внук наш Витенька. Зое братом двоюродным приходится, – пояснила Анисия. Все собрались за круглым деревянным столом, покрытым льняной белёной скатертью. Взрослые молчали, не зная как начать разговор, Анисия всё прихорашивала да приглаживала волосы Зои, словно боясь её снова потерять. Первым заговорил Фёдор: – Четверо сыновей... Четверо ушло на фронт, а не вернулся ни один. Только и осталось, что Витюша, внук нечаянный, да Зоя, внученька наша. Наташа-то служила вместе со старшим нашим сыном, ну война войной, а молодое дело тоже никто не отменял. Миша парень был честный, раз сына наделал так женился. А Наташу сюда отправил, не на фронте же в окопах ей рожать. Стёпка, второй наш сын, отец Зоин, ещё раньше погиб. Зоя с матерью оставалась... Тут он замолчал. Неприкрытая правда тягостно повисла над столом, то, о чём в приличных семьях и не думают, не то, что говорят. То, что едва не оставило их без внучки. – Зою нашли мы на станции Вересковка. Вернее нашла моя супруга, Елена Георгиевна, Наташа хорошо знает её ещё по курсам медсестёр. Так уж вышло, что о судьбе матери Зои нам не известно, только отца. Одна она была, никому особо и не нужна там, всем и своих бед хватает. Ну вот и решили попытаться найти родственников Зои. Честно сказать я и сам не верил, что получится, но попытаться ведь всегда можно. Он замолчал, переводя дух. Ясно как божий день, что мать девчонки не справилась. Не смогла. Сломалась. Хорошего тут конечно мало, но кто знает как бы повернулась судьба, забери она дочь... Кто знает... – Вот и хорошо, Зоюшку не оставим, одни они с Витюшей у нас остались из родных как Миша погиб... Наташа не ревела, нареветься она успела ещё тогда, когда похоронка пришла. Узнал ли он, что у него сын родился? Успел ли? Наташа не знала, но очень хотела верить, что узнал. Зачем? Она и сама не знала, но... Однажды она просто поняла, что слёзы закончились. И поревела бы, да не чем, как приговаривала Анисия. Вдова, и женой-то толком побыть не успевшая, какая глупая в общем-то выходила у неё жизнь. Но как бы там не было, а сын требовал внимания и любви, и она старалась как могла. Наверное ей было чуть легче, всё же у неё были мать и сестра, пусть далеко, пусть она уж давно их не видела, но они были. Хоть письмо, а всё же весточка. А у них? От Петра ни весточки с сорок первого года, от троих остальных лишь похоронки да старые фотографии, где они молодые, такие, какими их помнили родители. Конечно Наташа думала, а не уехать ли с сыном к матери. Там всё родное, там люди, которые её любят и ждут, но каждый раз смотрела на то, как бабка Анисия покачивает внука, как глядя на него перестаёт хмурится дед Фёдор. Вот куда их оставить? Ведь и жить-то совсем перестанут. Зачахнут да и помрут. Витюша был единственным, что их ещё держало. А сейчас он да девочка эта. – В школу... – начал было Олег Александрович, но тут же был перебит Анисией: – Так а что в школу? Школа есть у нас, устроить-то не сложно. Пускай девчонка учиться. Уроки тут вот делать и будет, – постучала она сухонький ладошкой по столу. – А я читать уже умею, – тихонько сказала Зоя, кажется, в первый раз продавшая голос. Взрослые глянули на неё, кто с изумлением, кто с одобрением. А Зоя смутилась и покраснела. – Елена Георгиевна с ней занималась, – кивнув, пояснил Олег Александрович. – Ну так мы решили? – спросил Фёдор и оглядел всех присутствующих.***
На печке было тепло, пахло овечьим тулупом и дровами. Зоя лежала, сжав в руке угол лоскутного одеяла в сером, много раз стиранном пододеяльнике. Кажется она была дома. Кажется тут её любили и ждали... Этот дом жил совсем по другим законам и правилам, отличным от тех, к которым она привыкла, живя с Еленой Георгиевной и Олегом Александровичем. Тут всё было проще. Никто не читал на ночь сказки, не обсуждал интересных или сложных больных. Каждый занимался своим делом. Наташа стирала в маленьком тазике пелёнки, потом развешивала их рядом с печкой. Дед Фёдор сидел и огромной хомутной иглой подшивал валенок, пробудившийся на пятке. Баба Анисия месила тесто на завтра. Зоя вздохнула и повернулась на бок. – Что не спишь, душа моя? Сходим с тобой завтра к председателю, документик тебе справим. Да в школу надо. Пятнадцатое сегодня уже, а дети-то ещё первого пошли учиться. Ну да ладно. Ещё подумать надо где обувку тебе на зиму... А впрочем дед валенки сваляет. У нас тут в сапогах-то не ходят, да и неудобно ж это по снегу в сапогах, – задумчиво приговаривала Анисия, поглядывая на девочку. Может Машка и та ещё зараза, бросила девчонку, но не благодаря ли этому она к ним вернулась? Кровиночка Степанова. Вроде посмотришь, и не походит на Степана, всё машкино взяла, а характер совсем не материн. Впрочем, и не отцовский. Ну да ладно, пусть растёт, а они уж позаботятся. – Пирожков завтра сделаю. Ты раньше любила пирожки... – Люблю. И читать люблю, я тебе, бабуленька, сказку прочитаю. Мне Елена Георгиевна книгу со сказками подарила. Елену Георгиевну Анисия не знала, но сделала вывод, что это исключительно культурная и интеллигентная женщина, чему не мало способствовала и Наташа, кратко обрисовавшая в нескольких словах свою бывшую наставницу. Почему-то Анисии казалось, что она должна быть в пышном платье в кринолинах, с завитыми волосами, вся такая утончённая. – Почитаешь, солнышко! Кто же кроме тебя бабушке сказку почитает? Зоенька на минуту задумалась. – Витя подрастёт, я и его читать научу. Он тоже тебе сказку почитать сможет,– уверенно сказала девочка. Она ещё долго лежала, наблюдая за неторопливыми хозяйственными делами взрослых. Потом на печку к ней вспрыгнул серый котик в тёмных полосках. Зоя погладила зверёныша, да так и уснула. – Ишь ты, солнышко, сказку почитает, – улыбалась Анисия, покачивая головой и глядя на спящую девочку.