Холодная весна

      Школьное платье противно кололо шею, но Зоя стойко терпела. Елена Георгиевна всегда говорила, что некоторые неудобства можно и потерпеть. Вчера вечером тётя Наташа пришила беленький воротничок и манжеты, за которыми дед Фёдор сам лично съездил в город. Само платье нашлось у кого-то из соседей, сумку под книги ей тоже выделила тётя Наташа. И сегодня Зоя была готова впервые переступить порог школы.       До сельской школы её довела бабушка, она же вручила девочке букет розовых и бледно-сиреневых астр. Цветы казались колючими и лохматыми, но Зоя потрогал пальчиком, их лепесточки, похожие на иголочки, оказались мягкими как у ромашки. Так оно и шли, бабушка Анисия в сером платье и белой косынке, и Зоя, в коричневом школьном платье и чёрном переднике, с сумкой на плече и букетом астр. Соседи поздравляли Анисию и желали девочке хорошо учиться, Зоя кивала и смущалась, не зная, что отвечать ей. Бабушка же отмахивались и говорила, что девочка волнуется и не надо пугать её ещё больше.       Зоя видела школу в Туле, когда жила там с Еленой Георгиевной и Олегом Александровичем, она была большая и из красного кирпича. А здесь школа даже близко не походила на ту. Она была деревянная, хотя и в два этажа. Маленькие окошки обрамляли белые гладкие наличники, а крыльцо было выкрашено зелёной краской. Зоя даже засомневалась на минутку, школа ли это, но её бабушка убеждала, что она самая.       – Ну вот, Зоюшка, твоя школа. Нравится тебе?       Девочка помолчала. Сложно было сказать нравилось ли ей. Она совсем не так представляла себе её, но ведь это была школа, а разве не это было главным? Она должна учиться, чтобы потом стать как... Раньше Зоя думала, что когда вырастет, то обязательно станет такой как мама, будет выступать на партсобраниях, будет готовить лекции, будет... Почему-то сейчас это уже не казалось ей нужным или интересным.       – Наверное, – неуверенно ответила девочка.       – Ну пойдём, тебе ещё с Октябриной Трофимовной познакомиться надо, она будет твоей учительницей.       Коридор в школе был тёмным и совсем не уютным, но, возможно, это только Зойке так казалось. Остальные ребята бегали, и вовсе не чувствовали никаких неудобств. Кто-то поздоровался с бабушкой Анисией, она поздоровалась в ответ. Они с бабушкой прошли до конца коридора, поднялись на второй этаж по скрипучим деревянным ступенькам и вошли в кабинет, на двери которого значилось "учительская".       Может быть школа тут и была небольшая, но всё же кроме Октябрины Трофимовны, обучавшей младших ребят, тут имелось и ещё трое учителей, деливших между собой все дисциплины у старших. И директор, он же преподаватель истории и географии, по праву считал школу довольно неплохо оборудованной и укомплектованной.       – Здравствуйте, Прохор Петрович, – поздоровалась Анисия Ивановна с директором, который тут же сидел со стаканом чая в руках.       – Здравствуй, а вот и наша новая ученица. Зоя Исаенко, прошу, так сказать, любить и жаловать! – он улыбнулся девочке.       Прохор Петрович был мужчиной серьёзным и обстоятельным. Кто не знал, что он был директором школы, то скорее всего в низкорослом коренастом мужичонке в потёртом пальтишке и картузе с расколотым козырьком, заподозрил бы тракториста или ещё кого из колхозных работников. Да его, в общем-то и отправляли учиться на тракториста, а он взял да подал документы в институт. Никто тогда и не думал, что он сможет окончить, думали что дурью помается, да вернётся в колхоз. Нет, в колхоз-то он вернулся, ещё и жену привёз, худосочную и рябую девчонку Маришку, чуть позже родившую ему двух дочерей, но вернулся он с дипломом учителя в кармане. Маришка как девчонки подросли так тоже пошла в школу работать, математику да физику преподавать. Вот вдвоём они школу и начали поднимать. И ведь получалось. То парты выпросят для школы новые, то дров телегу.       – Ну что, Зоя Степановна, учиться будем? – с самым серьёзным видом спросил Прохор Петрович.       Девочка шумно вздохнула:       – Будем...       – Вот и хорошо! Вот и славно! Вырастешь, вдруг да поступишь в педагогический. Потом к нам работать придёшь. Хочешь быть учителем?       Зоя смутилась, ей вовсе не хотелось расстраивать этого мужчину. Но и врать она не собиралась. Она опустила голову, глядя себе под ноги. В учительской повисла долгая пауза, первой её прервала Октябрина Трофимовна, взявшая юную ученицу за руку:       – Ну ладно, будет вам, Прохор Петрович, девочку смущать. Вырастет она хорошим человеком, а уж будет ли учителем или кем ещё, это видно будет. Пойдём, Зоя, я тебя с классом познакомлю.       Она чем-то напомнила Зое Елену Георгиевну, хотя была лет на десять моложе. Такая же круглолицая, такая же серьёзная, с вечно поджатыми губами, из-за чего казалось, что она сердиться. Но это случайное сходство определило мгновенную привязанность, Зоя твёрдо решила, что ей можно доверять.       – Я когда вырасту стану врачом, – громко добавила она. И чуть тише прибавила: – Как Елена Георгиевна.       Ещё вчера Анисия Ивановна пришла к директору школы с документами и объяснила, что внучка её теперь жить будет здесь с ними. А значит, что её надо бы в школу устроить. Девочка уже большая, скоро восемь лет будет. Она же и пояснила, что год девочка прожила с приютившими её мужчиной и женщиной. Которые и постарались найти Зойкиных родных. Разве что имён не называла. Но вряд ли в её окружении были ещё другие врачи, кому бы девочка так же доверяла.       – Врачи всегда нужны. Вот например тут у нас ни одного врача, только фельдшер есть, – согласно кивнул Прохор Петрович.

***

      Классная комната была маленькой. На стенах висели портреты каких-то людей, из которых Зойка знала, пожалуй, только Ленина. О нём ей рассказывала мама. Зелёные парты стояли по три в ряд, хотя всех детей в классе и было-то с десяток человек. Они с любопытством смотрели на вошедших.       – Здравствуйте, дети!       Ребята молча встали около своих парт. Один мальчишка рукавом утёр нос. Остальные засмеялись.       – Ну-ка, тишина! Ваня, для носа у тебя должен быть платок. У тебя он есть?       – Есть, – кивнул парнишка и для убедительности достал его.       Октябрина Трофимовна кивнула, махнув рукой, что платок можно убрать.       – С сегодняшнего дня у нас новая ученица: Исаенко Зоя. Зоя приехала к нам из Твери и будет жить здесь с бабушкой и дедушкой. Будем учиться вместе, будем дружить и помогать друг другу. Согласны?       Все с готовностью закивали. Многие из них уже слышали дома от матерей, что в семью Исаенко наконец вернулась внучка, о которой никто ничего долгое время не знал. И вот она тут, в одном классе с ними. Естественно, что всем было любопытно. Каждый хотел задать сотню вопросов, но урок. Октябрина Трофимовна строгая, на уроке она требовала полную тишину, и никто не решался с ней спорить.       Зое досталось место рядом Лидой, курносой и рыжеволосой девочкой. И урок начался.

***

      До дома Зою провожала всё та же Лида, оказавшаяся совершенно бесхитростной и добродушной.       – А хочешь, я и утром тебя тут встречать буду? Папка сказал, что тебе помогать надо.       Лида в отличии от многих имела самый настоящий портфель. Хоть и весьма потёртый. Сейчас она подписывала носком ботиночек ком земли и крутила ручку портфеля. Зоя улыбнулась и кивнула.       – Хочу.       – Вот и хорошо! Так я завтра утром к тебе зайду! – помогала ладошкой Лида и убежала, чему-то улыбаясь.       На крыльцо вышла Наташа.       – Ты уже пришла? Заходи скорее! Сейчас суп в миску налью, а ты переодевался да марш руки мыть!       И Наташа ей тоже нравилась. Наверное, если бы у Зои была старшая сестра то она бы походила на Наташу. Ну по крайней мере самой Зое почему-то казалось именно так. И Витя ей тоже нравился, он улыбался когда Зоя показывала ему "козу" и пускал молочные пузыри когда Наташа кормила его. А ещё Наташа знала Елену Георгиевну и иногда потихоньку рассказывала Зое о тех временах, когда училась у неё.       Зоя сидела за столом и хлебала большой алюминиевой ложкой щи. Смотрела как за окном на кусте калины прыгают пёстрые птички с небольшим хохолком. Завтра она снова пойдёт в школу, будет слушать строгую Октябрину Трофимовну. Будет пить чай с шиповником, который на большой перемене им наливала из самовара Октябрина Трофимовна. Будет слушать Лидины рассказы о том, как они бегали на колхозное поле, как ходили за земляникой, как весной собирали грибы со смешным названием сморчки.

***

      Больно. Наташа не могла описать той боли, которую она ощутила, когда им сообщили о его смерти. Он всего лишь месяц не дожил до победы. Всего лишь месяц... Кроме как злой насмешкой судьбы она не могла бы даже никак это назвать. Пройти всю войну и не дожить один месяц. Ах если бы только она была там... А что бы она смогла сделать?       Украдкой смахнув слезу, она взяла на руки сына. Он сонно улыбнулся матери и радостно загулил. Даже удивительно как он вырос за это время, щёчки округлились, ручки стали куда более ловкие и теперь он безошибочно хватал мать за протянутый палец.       –Вот ты вырастешь и станешь таким как отец. Будешь храбрым и честным. Ты будешь храбрым?       Малыш надул щёки и пустил слюни. Кажется, пока что быть храбрым он и не собирался. Ему пока что и так было неплохо. Было что-то удивительное в том, что она смогла привести в мир этого, такого ещё беззащитного, такого пока что зависимого от неё, но человечка. Она смотрела и думала о том, каким он вырастет. Кем он станет. Впереди у него ещё так много, а у неё... А у неё, кажется, впереди уже ничего нет. Всю свою жизнь, всю свою любовь она оставила там позади. Нет, она потеряла не всё, у неё был сын, у неё были Анисия и Фёдор, для которых Витюша неожиданно стал всей жизнью. У неё была Зоя.       Конечно она слышала от Анисии Ивановны о том, что у их второго сына Степана тоже была дочь. Но кто бы мог знать о том, что произошло с девочкой. Все думали что она живёт где-то с матерью. Наверное в этом всём была какая-то своя, непостижимая логика и Зоя должна была вернуться, пройдя всё то, что она прошла. Наташе было искренне жаль девочку, она даже не представляла, что должно было случиться, чтобы женщина так вот оставила своего ребёнка. Но что было то прошло, а сейчас Зоя сидела на табуретке и доедала свою порцию супа.       – Зой, тебе понравилось в школе?       Девочка кивнула, отложила в сторону ложку и отодвинула пустую миску.       – Эта школа... Она не такая как я думала. Она деревянная как в деревне...       – Так и мы в деревне, – рассмеялась Наташа.       – Ну да, согласилась девочка.       Это была первая послевоенная осень. Люди только-только расслабились, встречали своих сыновей, братьев и мужей, вернувшихся с фронта, оплакивали тех, кто не вернулся. В колхозах вновь появились молодые мужчины, многие из которых по привычке носили военные шинели и галифе. В газетах перестали печатать военные сводки, а по домам перестали разносить похоронки. Жизнь начинала входить в своё русло.       Наверное пройдёт ещё не один год, прежде чем всё станет таким как прежде, а может быть и вовсе таким уже не будет никогда. И им тоже надо будет научиться жить заново, но они обязательно научиться. Разве не об этом они мечтали там, на фронте? Не об этом ли Наташа вечерами рассказывала Ольге в тесной каморке в подвале госпиталя? Ольга тогда смеялась, говорила, что это всё мечты. А ведь она сама живёт, у неё есть муж, у неё есть сын, о нём Наташе сказал Олег Александрович. Да, и после войны была жизнь, та самая, может быть совсем не та о которой они мечтали, но всё же была. И хотелось верить, что и в ней будет что-то хорошее.