Крепкая рука, острое лезвие

      Пальцы мужчины медленно листают составленный им конспект. Не так давно он нашёл в городе любопытную книгу из которой почерпнул интересные знания по воспитанию. Например узнал, что на воспитание и дрессировку могут влиять разные факторы, и из их комбинации складывается поведенческая модель.       Первое — темперамент. Скорость реакции на внешние раздражители. По мнению Шау, Давкорис обычно показывает хороший результат, но иногда парень зависает, уходя в свои мысли, и его приходится звать по несколько раз. Может в обстановке библиотеки это и терпимо, но вот во время боя — это плохое качество.       Далее по списку шёл характер. Это то, как субъект противостоит неприятным внешним воздействиями. Ученик предпочитает убегать от проблем, но как только его загоняют в угол, то начинает яростно оборонятся. Мужчина надеется научить парня перенимать инициативу в ведении боя, но пока что тому не хватает уверенности в своих действиях.       Послушность… за последний год он стал невероятно сговорчивым. Мастеру, конечно, любопытно, что именно на это повлияло, так как раньше юноша был крайне вредным и почти постоянно ходил по краю. Впрочем, Шау так больше нравилось. Ему не нужно было более бить ученика, да и принимать на спину наказания тоже.       С бдительностью у Давкориса было в порядке — ученик быстро замечает изменения в окружения. Да и агрессивным он не был, так, порой огрызался, но это не страшнее шипение котёнка. Следующий пункт, любопытство, будто бы тёк в его венах место крови — этот дурак часто суёт нос не в своё дело. С одной стороны — хорошо, с другой — приносит проблемы. Шау пока что не определился, в какую сторону лучше склонить это качество.       Собственничество… честно сказать, мастер не замечал ревнивой охраны вещей за Давкорисом. С другой стороны никто никогда не пробовал у него их отбирать ввиду отсутствия личного имущества: парень не мог себе ничего позволить, по крайней мере пока не начнёт работать, а то, что у него есть, либо куплено Шау, либо предоставлено монастырём. Стоит ли по-экспериментировать и проверить? Нет, наставник не хочет почём зря вызывать у полудроу стресс. У них только-только начало складываться какое-то взаимопонимание, а потому такие действия будут восприниматься как предательство. Да и… жалко как-то.       Вдруг из его рук выхватывают конспект. Мужчина медленно моргает, никак не реагируя на внезапное вмешательство: он давно почувствовал присутствие мастера Чи на балконе.       — Что это?       — Пособие по воспитанию.       — Где ты прячешь собаку? — эльфийка недоуменно поднимает брови, а затем резко их сводит, бросая недовольный взгляд на юного мастера, осознавая, кто его «собака», —       — Животные — тоже личности, причём даже по-лучше людей, — Шау указывает на свой конспект.       — Ты… — она обречённо вздыхает, — Шау, так нельзя. Воспитание клинка и домашнего питомца — совсем разные вещи.       — Почему? Не вижу принципиальной разницы, — мужчина непонимающе склоняет голову. Его глаза искренни, и от этого Чи чувствует жуткий холодок на своей спине. Господи, хорошо, что она успела хотя бы немного вложить в него сострадания, иначе бедный Дав питался бы из миски.       — Давай подумаем, — женщина опускается на подушки рядом с брюнетом, — Зависит ли питомец от своего хозяина так же, как клинок?       — Да. Мы должны о них заботиться, оберегать, учить. Взращивать лучшее, исправлять худшее.       — Но может ли когда-нибудь собака стать равной своему хозяину?       Мастер медленно моргает, начиная понимать, к чему клонит женщина.       — Шау, мы растим тех, кто однажды встанет рядом с нами. Тех, кто будет равен нам или даже сильнее. Тех, кто будет принимать решения за себя, не ожидая указки своей прошлой руки, — эльфийка мягко улыбается, — Если ты воспитаешь послушную собаку, то он не сможет жить без тебя. Ты его сломаешь.       Мужчина закусывает щёку изнутри.       Сломаешь…       Шау решил взять заказ, чтобы подумать над словами мастера Чи, тем более было бы неплохо подзаработать денег. Работа помогает ему проветрить мозги и расслабиться. Доведённые до автоматизма действия не требуют сложного мыслительного процесса: пробраться на точку, прокрасться в тенях, настигнуть цель, перерезать горло. Каким бы сложным не был заказ, схема его исполнения всегда стандартная. Редко попадается работа, требующая применения изобретательности. Скучно.       Когда с делом было покончено, мужчина решил пройтись по ночному Невервинтеру. Несмотря на его нелюбовь к городам, ночью они были наиболее терпимыми — люди разбегаются по домам, закрывают лавки и тушат свет. В такие моменты можно насладиться архитектурой, зеленью парков и красотой творческой мысли. Если бы ещё не вонь порта…       Мужчина присаживается на край фонтана. Он задумчиво ведет пальцами по воде, рассекая кончиками расходящуюся от падающих потоков рябь. Отсутствие ученика рядом позволяет проанализировать свои ощущения на счёт него с точки зрения логики. Обычно поведение Дава так или иначе пробуждает в нём более тёплые эмоции, которые мешают думать рациональнее: он его веселит, умиротворяет, даёт чувство комфорта и… чего-то ещё. Оно немного похоже на его привязанность к мастеру Чи, но отличается. Скорее всего сказывается малый опыт в сфере отношений.       Что будет, если Давкорис больше не будет рядом?       Рука, к шоку человека, резко сомкнулась, поднимая всплеск воды.       Почему-то сейчас до него дошла одна неприятная мысль, которая была закопана где-то внутри. Он банально не осознавал её.       Шау хочет, чтобы Давкорис ему подчинялся. Он хочет им управлять. Владеть. Ему нравится, когда тот слушает его, выполняет приказы, находится рядом. У мужчины никогда не было кого-то, кому он мог довериться так же сильно, как и ученику. С кем бы он так много разговаривал и в принципе проводил время. Кому отдавал бы всего себя.       Мысль о том, что парень однажды перестанет ему принадлежать, приносила странное, доселе неведомое раздражение. Короткие ногти впиваются в ладонь.       Чи права. Это неправильно. Это не то, зачем существуют мастера. Он — не владелец, а Дав — не раб. Шау должен пересмотреть то, как относится к юноше, ведь он не хочет сломать свой клинок. Это нормально, что ученики перерастают мастеров, сами становятся себе хозяевами. Так должно быть. Так положено. Но…       В груди почему-то заныла пустота. Которую он уже давно не чувствовал. И к которой не хотел возвращаться. Похоже, теперь просто мысли о полудроу начинают вызывать головную боль, не давая рассуждать здраво. Плохо.       Чтобы отогнать неприятные ощущения, он решил подумать о чём-то более приятном: подарке для ученика. На самом деле заказ в Невервинтере он выбрал не просто так. Дело в том, что до него дошли слухи о барде-врачевателе, который остановился в этом городе на неопределённый срок. А так как ученику совсем скоро стукнет семнадцать, он решил подготовиться и заказать книгу.       Полудроу проявлял интерес к медицине, и мужчина решил поощрить это любопытство, предоставив лучшие материалы для обучения. В конце концов, эти знания помогут не только лечиться, но и убивать.       Сам Шау не отмечал свой день рождения, считая это бессмысленным и глупым занятием. Зачем? Чем этот день особенный? Просто потому, что он родился? Но тогда каждый день должен быть праздником, ведь наверняка кто-то да и рождался на протяжении всего года. Поэтому его сильно удивило, когда на своё шестнадцатилетие Дав потребовал подарок: помочь ему написать письмо домой. Наставник подумал, что это странно — он может помочь ему в любой момент, почему именно в этот день? Давкорис тогда смутился, разозлился и вообще обиделся. Мужчина так и не понял почему, но отметил, что парню важен этот день, а потому с тех про стал уделять внимание этой мелочи.       Тем более раз она делает его ученика настолько счастливым.       Уже в более приподнятом настроении, Шау встаёт с насиженного места и делает шаг в тень парка: его тело тут же растворяется в тьме, сливаясь с окружением. Избегая жёлтых пятен света фонарей, он, словно ночной зверь, крадётся по улицам, а затем исчезает, скрывшись в одном из мрачных переулков, оставляя после себя черный, рассеивающийся дым.       Дав расслабленно упал на расстеленный матрас, разглядывая каменный потолок. Юноша редко оставался в одиночестве — Шау всегда находился рядом. Но иногда бывали вот такие дни и недели, когда мужчина уходил на задания, а его оставлял заниматься своими делами. Правда в итоге все-равно всё шло по типичному плану, только уже без мастера под боком.       Было скучно и одиноко. Читать самостоятельно не хотелось — не с кем обсуждать только что прочитанное. Снова по-заниматься? Но он уже устал. Может, каллиграфия? Не, это ведь убираться придётся. Сходить на источники? Ммм… лень. Впрочем, у такого уединения были и свои преимущества.       Щеки Дава стали наливаться цветом, его ладонь заскользила вниз, по животу, к паху.       В монастыре не было никаких правил насчёт секса. Никто не вёл целибат. Доказательством этого являлось существование Шау Кая. Однако множество нюансов ввело к тому, что сексуальная активность среди членов ордена сводилась к минимуму. Ученики приходят сюда обычно в возрасте, забитый день, большое количество физической и умственной активности высасывают все силы и энергию, что уж говорить о постоянном присутствии кого-то рядом. Единственная возможность побыть одному — если тебе позволит мастер, уйдя на задание, или же в отходном месте.       Что уж говорить о тренировках и общих горячих источниках. Во время первых — тебя вечно трогают. Обычно его партнёр по спаррингу — Шау, к прикосновениям которого он привык, но когда наставника нет, начинается испытание его силы воли. Вот, например, сегодня с ним тренировалась одна из новеньких — какая-то лесная эльфийка. Стоит ли говорить о том, какой пожар в штанах начался, когда она повалила его на пол и уселась сверху? Или же горячие источники. Ну почему они не сделают хотя бы перегородки какие-нибудь? По началу Дав даже боялся туда ходить, но в какой-то момент Шау устал от того, что его ученик воняет потом и стал затаскивать в воду с силой. С первых дней юноше тяжело смотреть на оголённые идеальные, спортивные тела вокруг и не чувствовать приливающий к низу, гхм, интерес. Даже если лицом эти тела не всегда отличались. А когда еще и оно было красивым…       В общем, гормональному подростку, такому как Давкорис, было невероятно сложно в таком обществе. Особенно, когда был опыт, пускай и небольшой. И воспоминания о нём отравляют голову желанием.       Полудроу вспоминает ту рыжеволосую девчонку, имя которой он уже забыл. Дочка проезжавшего мимо караванщика, чуть старше него. Видимо он привлёк её необычной внешностью и, возможно, какой-никакой харизмой «плута». Помнит, как они вечером зажимались в поле, на сене. Как его пальцы сжимали мягкую, светлую грудь, усыпанную веснушками. Их языки неумело, но жадно пробовали слюну друг друга, а рты обменивались влажным дыханием. Он до сих пор помнит как пальцы, забравшись под подол сарафана, скользили между её гладкими складками, проникали в тёплое, узкое нутро, ощупывали ребристые стенки. Хрупкая ладонь неуверенно обхватывала его возбуждение, с любопытством изучая нежность бархатной кожи. Тонкие пальцы оглаживали глянцевую от смазки головку.       Конечно, ничего большего, чем взаимная дрочка у них не было. Девочка не хотела, чтобы мимолётное знакомство и интерес могли повлиять на её выход замуж, а Дав уважал это решение. Всё-таки где она, а где он, щуплый бедный воришка. Но воспоминания о том, что он смог просто прикоснуться к такому чистому, пахнущему дорогим мылом и сладостями, мягкому созданию, клеймом выжжено в его сознании. Особенно момент, когда она с интересом слизнула сперму со своих пальцев.       Давкорис закусывает губу, водя кулаком сверху вниз и обратно. Его колени разъезжаются в стороны, глаза жмурятся, а разум цепляется за воспоминания, дополняющие ощущения. Интересно, какой она выросла? Захотела бы провести ещё такой вечер с ним, когда он подрос и изменился внешне в лучшую сторону? Его грудь вздымается чуть чаще обычного, а пальцы поджимаются от приятного тепла во всём теле.       Он представляет, что её густые волосы наверняка стали длинней, возможно, распущенная грива касалась бы её бледной поясницы. Детские кольца прядей стали женственными волнами, раскачивающими в такт движению на его члене. Тогда Рыжая была любопытной и настойчивой. Стала ли она ещё более уверенной? Фантазия давит на его плечи бледными ладонями, карие глаза с хитростью щурятся, а на округлом лице алые губы расплываются в мягкой, но хищной улыбке. Её аккуратные ногти впиваются в серую кожу, фантомная боль от которых заставляет ритм сердца на секунду сбиться.       Сомкнутые губы Давкориса раскрываются, дрожа. С них срывается судорожный вздох, плоть становится твёрже, а хватка кулака на ней крепче. Как бы ему хотелось, чтобы сладкое тело вжало его в пол, оседлав его бедра. Как бы ему хотелось, чтобы та влажная узость обхватила его, приняла в себя. Как бы хотелось услышать то хлюпанье смазки. Даже если она будет просто его использовать для своего удовлетворения — он будет на седьмом небе от счастья.       Напряжение, с каждым движением руки, по капле собирается внизу живота, который вздрагивает, когда шершавые от заживших мозолей пальцы поднимаются вверх и проводят по блестящей головке. Вторая рука полудроу осторожно пересчитывает рёбра, поднимается выше, по груди к шее, оглаживает место, где она соединяется с плечом. Будто бы инстинктивно, он сжимает это место и…       Перед глазами появляется образ, снёсший, как цунами, девушку.       Шершавые, шрамированные пальцы проходятся по его телу, сжимая в горячих объятиях. Такие знакомые, легко представляемые. Зеленые глаза, бледная кожа, острые черты лица настолько хорошо отпечатаны в памяти, что Дав, умея рисовать, смог бы изобразить всё без единой ошибки. Серая ладонь по текстуре теперь так сильно напоминает теплые, большие руки мастера, что легко спутать ощущение своих пальцев на чувствительной коже с его.       Он с лёгкостью представляет дыхание на своём ухе, на напряжённой шее. Вспоминает тихий, хриплый голос, который слышит почти каждый день, сбитое дыхание после долгих, изматывающих упражнений. Тупую кличку, хитрый прищур, слабую улыбку, шрамы, выглядящие как тигриные полосы. Давкорис не раз чувствовал тяжесть тела Шау, его хватку, силу…       Не успев как-либо отреагировать на эту резкую смену, он кончает, давясь сдерживаемым стоном. Сперма густыми полосами падает на разгорячённый торс, стекает молочными каплями меж сомкнутых пальцев.       Как только белая пелена спадает с глаз, и мысли начинают идти привычным ходом, Дав в ужасе смотрит на липкую ладонь. В груди все холодеет, а во рту становится сухо.       О нет.       Нет-нет-нет.       Только этого не хватало!       Парень быстро вытирает следы своего прошедшего возбуждения, а затем, сев на матрас, стал думать. Колено нервно дергается, руки хватаются за голову, впиваясь короткими ногтями в кожу лба. Серые глаза бегают по линиям на деревянной текстуре досок, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.       Нет, в его окружении никогда не порицались гомосексуальные отношения. Чёрт, да в их маленьком городке были парочки, состоящие только из женского или мужского пола, что уж говорить про то, как много авантюристов, самых разных предпочтений и рас проходили через их город-перекрёсток. Так что Давкорис не сильно боялся какого-то плохого отношения за подобные мысли. Тем более он много издевательств пережил, будучи полудроу, потому его не пугали такого рода насмешки.       Проблема была в другом.       Если его начинает привлекать мастер Шау, то это просто полный пиздец.       Нет, конечно, мужчина, на его взгляд был привлекательным, умным, понимающим (о нет, только не это), но это же его наставник. С которым он спит в одной комнате на расстоянии меньше полуметра. Ест за одним столом. Тренируется. Читает по вечерам. Ходит на сраные источники.       Это тот самый человек, который спокойно позволяет себе прикасаться к другим: трепать волосы, хваля, хлопать по плечу, поднимать на руки, если это нужно, сжимать запястья для выдачи немых приказов и садиться так близко, что его дыхание щекочет кожу.       Если Дав начнёт (а он уже походу начал) смотреть на мужчину под другим углом, то его ежедневная рутина превратится в сущий ад. Как он будет теперь воспринимать боевой захват? Расслабляющий массаж? Смотреть на голую спину мужчины, его стройные сильные ноги, округлы…       Вот до чего доводит чёртова изоляция и общение с единственным человеком. Всё. Давкорису надо выбраться в город. Он готов умолять мужчину на коленях, лишь бы тот вывел его наружу. Там обязательно найдёт чёртов бордель и снимет стресс.       Будет подарок на день рождения.       Дав просыпается от того, что в комнату кто-то вошёл. Он моментально вскакивает на корточки и достаёт лезвие, лежащее возле его подушки, но затем расслабляется: в проёме появляется знакомый силуэт мастера.       — Тише, котёнок, не шипи, — мужчина едва заметно ухмыляется. Полудроу в ответ раздражённо вздыхает. Несмотря на издёвку, он рад видеть Шау. Его не было две недели, из-за чего он стал страшно скучать.       — Доброе утро, мастер Шау, — юноша садится на матрас, убирая лезвие обратно в ножны, — Как прошла работа?       — Как обычно, — отвечает мужчина опускаясь на пол напротив ученика, — Это была несложная работа. Так что рассказывать нечего, — взгляд зеленых глаз уставился на собеседника. Как же быстро растёт парень: более мужчина не смотрит на него сверху вниз, теперь они примерно одной высоты.       — П-понятно, — Давкорис, вспоминая прошедшие в одиночестве вечера, ощутил, как к лицу приливает краска. Боже, какой кошмар. Ему теперь тяжело даже просто держать взгляд в ответ, после того, как все две недели, поддавшись похоти, позорно дрочил на мужчину.       Вдруг к его лбу прикасается ладонь, отчего полудроу дернулся, словно от ожога. Но Шау лишь пододвинулся ближе, прижимая шрамированную руку плотнее. На бледном лице появляется хмурое выражение. Дав же понимает, что, похоже, пропал: инстинктивно, словно кот, он ластится к шершавой, тёплой коже.       — Дав, ты что, простыл? — мужчина обеспокоенно шепчет, убирая руку. Жаль. Парень отрицательно машет головой и, чтобы перевести тему, быстро отвечает:       — Нет, я просто сегодня плохо спал. Наверное п-поэтому мне нехорошо.       — Плохо, — убийца вздыхает, — Но, с другой стороны, у тебя будет время оценить подарок.       — Подарок?       Под удивлённым взглядом серых глаз, мужчина открывает сумку. Из неё он достаёт толстую книгу, которую затем протягивает юноше. Давкорис, не веря, принимает её. «Анатомическая энциклопедия». Серые пальцы оглаживают кожаную обложку, позолоченные буквы на корешке, а затем открывают случайный разворот. Внутри аккуратно выведенные буквы, детальные медицинские иллюстрации, подробные описания с расширенными пояснениями от автора. Плотная бумага хрустит при перевороте страницы.       Это невероятно дорогая вещь. Наверное, дороже любой книги, что стоит на этих шкафах, несмотря на довольно скромный внешний вид — внутри ценные знания, написанные от руки знающего мастера. Неужели украл? Нет, зная Шау и то, что ему не куда тратить деньги, копящиеся у него в большом количестве, он наверняка её купил. Да и маленькая пометка внизу оглавления чужим почерком "От Шау Кая и Коргрима Перклеракле для Давакориса" подтверждала эту версию.       — С днем рождения, Давкорис, — зелёные глаза слегка сощурились от приподнявшихся уголков губ. Юноша ощутил мокроту в глазах, и, пытаясь её скрыть, зажмурился, склоняясь над полом. Белые пряди закрывают его лицо. Шау, не понимая, что происходит, протягивает вновь руку к ученику, мягко гладя по затылку.       — Дав? Что-то не так? Тебе не нравится?       Парень в ответ яростно машет головой в ответ.       Придурок. Шау такой придурок.       Ну зачем, зачем он делает все хуже?       Зачем заставляет его сердце так быстро биться?       Зачем заставляет осознать, что он в него влюбился?