Экзамен. Как выжить?

Виолетта училась на “отлично” с первого класса. Мама привила ей крайнее прилежание в учёбе, поэтому девочка с юного возраста даже помыслить не могла о том, чтобы не сделать домашнее задание или прогулять уроки. Со временем у неё выработался свой, особый интерес к обучению. Класса с пятого Виолетта была из тех детей, что, любопытства ради, прочитывают чуть больше, чем было задано на дом, заглядывают в Интернет, чтобы разузнать получше неясные им моменты, и вежливо, но упорно донимают учителей, если не находят ответы на свои вопросы или найденные ответы не понимают. Со сверстниками Виолетта с детства не то, чтобы не ладила, просто не очень умела находить общий язык. Она не видела ничего забавного ни в разговорах девочек о куклах и маминой косметике, ни в разговорах мальчиков о роботах, машинах и мелких шалостях. При этом необщительной девочку назвать было нельзя. Одноклассники любили пообсуждать с ней мультфильмы, кино и книги, так как она частенько рассказывала какие-нибудь дополнительные факты, неизвестные тому, кто не провёл тщательный поиск в Интернете. Помощь одноклассникам в учёбе Виолетта ничем таким особенным не считала, поэтому никогда не заносилась, и со спокойствием и улыбкой могла объяснить непонятую тему или даже ловко дать списать на контрольной. Поэтому в школе к ней все относились хорошо, даже мальчики-задиры неосознанно уважали её за некапризный спокойный характер и приветливую манеру общения. Однако близких друзей у Виолетты не было. Она росла, посещала самые разные кружки по интересам, пару раз ездила в детские лагеря летом, заводила новые знакомства, приятелей и приятельниц, но одно оставалось неизменным – наедине с собой, наедине с интересной книгой Виолетте всегда было приятнее и спокойнее, чем в самой доброжелательной весёлой компании. Даже когда ей стукнуло пятнадцать, разбираться в сложных формулах по геометрии ей всё ещё было комфортнее, чем сидеть в компании девчонок и щебетать о парнях. В её голове чётко был сформирован постулат – сначала надо отучиться, а потом о мальчиках думать. Разумеется, его в голову девочки ещё с ранних лет вложила мама. Родители ею гордились. Отличница, примерное поведение, первые места на олимпиадах. Именно поэтому никаких особых требований к ней больше не было, и досуг Виолетта без проблем выбирала себе сама, а родители искренне поддерживали. Захотела в свободное от учёбы время заниматься спортивным ориентированием? Пожалуйста! Изучай карты, бегай по лесу, сколько твоей душе угодно. Хочешь играть в школьной команде по волейболу? Пожалуйста! Только надо купить хорошие кроссовки и наколенники. Увлеклась азиатской культурой и хочешь пойти на японское фехтование? В Москве куча секций, выбирай, какую хочешь, и поехали в спортивный магазин за экипировкой! Виолетта считала свою жизнь счастливой. Она слушалась родителей в том, что касалось учёбы, они слушали её, когда речь заходила о свободном времени. Некоторые проблемы появились только в девятом классе, когда подготовка к ОГЭ стала отнимать кучу сил и времени. Мама сначала мягко намекнула Виолетте, что с кружками можно повременить. И тогда уже подросшая пятнадцатилетняя девушка впервые мягко отказала родителям в этой просьбе. И на какое-то время от неё отстали. Но после наступления Нового, две тысячи тридцатого, года мама вернулась к этому разговору, и в этот раз тон её был более требовательным. До ОГЭ оставалось лишь пять месяцев, а родители очень хотели, чтобы экзамен был сдан как можно лучше, ведь тогда Виолетта вполне могла бы поступить в старшие классы в одну элитную гимназию, которую они для неё присмотрели. Там её за два года прекрасно бы подготовили к ЕГЭ, что, очевидно, является главным смыслом последних лет обучения в школе. А с высокими баллами по ЕГЭ девочка поступит в один из лучших вузов великой Российской Империи, получит отличное образование и сможет обеспечить себе хорошую жизнь. Именно такой идеальный план был у родителей Виолетты. И их идеальная, покладистая, умная дочь идеально подходила для исполнения этого плана. В начале мая этот самый план пошёл прахом. Хотя никто, конечно же, об этом тогда ещё не знал. Просто в один тёплый весенний день в класс, где сидела Виолетта, вошёл улыбчивый высокий мужчина в дорогом костюме. Классная руководительница девятого “Г” с необычайной радостью отменила проверочную работу по физике, позволив мужчине раздать детям странные анкеты, которые требовалось заполнить. В эту анкету Виолетта с непониманием внесла данные о своих увлечениях, о кружках, которые когда-либо посещала, поставила много галочек и крестиков напротив разных навыков и умений по типу “развести костёр”, “наловить рыбы”, “отличить съедобный гриб от несъедобного” и тому подобное. Заполнила таблицу под названием “продукты, на которые у меня аллергия”, а затем прошла какой-то муторный психологический тест с кучей вопросов, некоторые из которых казались каким-то совсем уж бессмысленными. Но Виолетта честно и прилежно ответила на них, параллельно слушая слова улыбчивого мужчины о том, что это ради небольшого социального эксперимента среди школьников. И вот когда урок уже почти подошёл к концу, а утомлённые дети принялись сдавать заполненные анкеты, улыбчивый мужчина вдруг с сочувствием спросил: – Боитесь сдавать ОГЭ? Не хотите? Класс сначала притих, а затем загалдел. Мужчина выслушал все ответы с неизменной понимающей улыбкой, а затем добавил: – Наверное, чувствуете несправедливость от того, что два года назад ОГЭ, как и ЕГЭ, тоже начали оценивать по стобалльной шкале, а не просто ставить оценку, как раньше? Теперь даже в колледжи поступление по баллам, а не по средней оценке и не по вступительным, да? А чтобы попасть в старшие классы, надо набрать кучу баллов, верно? Класс загалдел пуще прежнего. Виолетта подпёрла кулаком щёку. Всё, что сказал этот мужчина – к сожалению, правда. Ей нужно было набрать не менее восьмидесяти баллов по русскому, восьмидесяти четырёх баллов по литературе и восьмидесяти шести – по обществознанию, чтобы попасть в гуманитарный профильный класс в гимназию, которая так нравится родителям. И это ещё, не учитывая выпускного минимума в пятьдесят восемь баллов по математике и в шестьдесят два – по английскому. Для поступления они, может, и не нужны, но, если не перейти этот порог – останешься на второй год. Таким образом, в июне Виолетту ожидало пять экзаменов, три из которых – обязательные. Разумеется, почти все её одноклассники находились в таком же положении. Некоторым везло – кому-то для поступления в старшие классы нужен был только один дополнительный предмет, а кто-то уходил в колледж, а там проходные баллы были на порядок ниже. Именно поэтому, когда улыбчивый мужчина в дорогом костюме озвучил следующую фразу, школьники не могли поверить этим словам. – Что скажете, если я предложу вам сдать всего один экзамен вместо множества других? Заинтересовало ли Виолетту это предложение? Разумеется! Да, она любила учиться, но тратить время на подготовку к бестолковым экзаменам – это совсем другое. Это не учёба. Поэтому несмотря на то, что на протяжении всего года девушка показывала отличные, иногда даже стобалльные результаты в решении ОГЭ, заявление на сдачу того самого единственного экзамена она у улыбчивого мужчины всё же взяла. Как и почти все её одноклассники, радостно переглядывающиеся друг с другом. Затем первая волна восторга прошла, и они с подозрением решил узнать: в чём подвох? А подвох был в том, что заранее им никто не скажет, что конкретно от них будет нужно на этом экзамене. Затем улыбчивый мужчина поспешил успокоить раздосадованных детей: – Послушайте, вам не скажут задания заранее не потому, что это какой-то особый уровень сложности или что-то такое. Это, своего рода, эксперимент, который в этом году проводит Министерство образования с разрешения императора. Всё, что от вас потребуется, чтобы сдать экзамен – быть собой, уметь хорошо оценивать свои силы и окружающую обстановки и иногда импровизировать. И только. К тому же, рад вам сообщить, что оценивание этого экзамена в первую очередь будет в формате “сдал/не сдал”. Потому что если сдал, то совершенно не важно, на какой балл – вас, как отважных волонтёров, примут в любой колледж, в любую школу, лицей или гимназию. Ваша задача – просто сдать экзамен, баллы не важны, повторяю. Сдадите – и вас примут в любое учебное заведение, в которое вы подадите документы. – А если не сдадим? – хмурясь, тогда спросил Богдан, сидящий позади Виолетты, на последней парте. – Ох, в этом случае тоже особых проблем не будет, – улыбка мужчины стала ещё шире. – Повторяю, что всё-таки это лишь эксперимент, поэтому если не сдадите этот экзамен, то сможете просто принять участие в сдаче тех экзаменов, к которым готовились весь год. “Звучит безопасно”, – подумала тогда Виолетта. Если что, она всегда сможет решить стандартный экзамен. – Простите, – поднял руку Арсений. – Но если главное в этом экзамене – сдать, то зачем тогда вообще нужны баллы? – Ооо, – протянул мужчина, расплываясь в самой счастливой и добродушной улыбке, которую Виолетта когда-либо видела. – Как же я не сказал о таком важном моменте! Видите ли, мои дорогие друзья, от количества полученных вами баллов будет зависеть размер вашего денежного вознаграждения за участие в этом эксперименте. По классу прокатилась волна поражённых вздохов. – Какое щедрое предложение, – заметил Тимур. – Его сделают каждому девятикласснику в Империи? – Совершенно верно, – заметил мужчина. Уголки его губ немного дрогнули. – Мы понимаем, что внесли это предложение слишком поздно, поэтому стараемся сделать его максимально выгодным для вас, чтобы набралось как можно больше добровольцев. Поверьте, этот экзамен – отличная возможность для каждого! Хотя вас может пугать, что вы не знаете его сути, именно поэтому он исключительно добровольный и участие в нём только с письменного разрешения ваших родителей. Если предложение вас заинтересовало, заполните заявления, которые я вам дал. Принесите их своей классной руководительнице не позднее следующей недели. Тогда ваших родителей пригласят в школу, чтобы подписать необходимые документы, подтверждающие их согласие. Ещё раз напоминаю – обдумайте всё хорошенько, вас никто не заставляет принимать участие в этом экзамене. Дома Виолетта с энтузиазмом рассказала родителям о сделанном всем девятиклассникам Империи предложении. Они отнеслись к этому весьма настороженно. – Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – сказала с сомнением мама. – Не слишком ли шикарные условия? – Думаю, тебе стоит сосредоточиться на подготовке к тому, что ты уже хорошо знаешь, – добавил отец. – Ты у нас и так умница. Тебе нет смысла рисковать и тратить время на сдачу какого-то непонятного экзамена. Не забивай себе голову всякой ерундой. Ты и так всё хорошо сдашь. Переварив их слова, Виолетта сначала решила, что так и есть. Идея сдавать этот экзамен показалась девушке какой-то глупостью. Это был отличный шанс для тех, кто ничего не учил весь год, а теперь мог выехать из этой ямы, правда пока не понятно на каких конкретно умениях. Виолетта же в число таких людей не входила, она прилежно училась всё время, неукоснительно готовилась к экзаменам на протяжении всего учебного года. Поэтому нет смысла ввязываться в непонятно что. Именно так она и решила, ложась вечером в кровать. А утром, пока тряслась в битком забитом автобусе по дороге в школу, вдруг совершенно неожиданно подумала, что всю свою жизнь поступала так, чтобы это устраивало родителей. Подумала об этом Виолетта мрачно, с некой обидой. Впервые в жизни. Идея о том, что один разок можно попробовать поступить по-своему, билась в её русоволосой голове весь учебный день. И на последнем, шестом, уроке она позволила себе перестать конспектировать за учителем биологии, достала из портфеля немного помятую заявку и быстро заполнила её, а после звонка отнесла классному руководителю. Разумеется, оставался шанс, что мама просто не подпишет документы, когда её вызовут в школу. Но Виолетте казалось, что она скорее сделает это, чем перед чужими людьми покажет, что вся эта затея – лишь непослушание её дочери. Скорее уж мама сделает вид, что всё по плану и это обдуманное решение, которое они с отцом приняли сами. Несколько дней Виолетта провела в крайнем напряжении, постоянно слушая разговоры своих одноклассников о том, что на кого-то из них накричали родители, яростно отметя идею о сдаче “мутного” экзамена. У других, наоборот, родители обрадовались и идею полностью поддержали, потому что знали, что их чадо совершенно бессовестно пинало балду весь год. Но, разумеется, и те, кто собирались сдавать, и те, кто отказался от этой мысли, просто не умолкая обсуждали, в чём же может заключаться этот экзамен. Кто-то предположил, что в КИМах будут даны самые элементарные примеры и задания из всех-всех предметов. Их как следует перемешают между собой, и сложность будет заключатся в том, что сдающему придётся быстро переключаться с одного предмета на другой. Звучала такая теория очень разумно. Через несколько дней маме Виолетты на телефон пришло сообщение от классной руководительницы с просьбой явиться завтра в школу в шестнадцать-ноль-ноль. Мама тогда удивлённо-вопросительно посмотрела на Виолетту, но та, пуская в ход всё своё актёрское мастерство, безразлично пожала плечами и продолжила есть свой ужин, всем видом показывая, что понятия не имеет, в чём причина. На следующий день мама вернулась из школы крайне недовольной. Обычно в их семье не принято было повышать голос, но в тот вечер мама долго кричала на Виолетту, сокрушалась, причитала и жаловалась на дочь небесам. Отец еле смог её успокоить и увести в их спальню, перед уходом бросив на Виолетту строгий серьёзный взгляд. Девушка стойко вытерпела это всё, вынеся из длинной маминой тирады главную мысль. Бумаги мама подписала. А это означало, что участие в экзамене Виолетта всё же примет. В середине мая к ним в класс снова пришёл тот высокий улыбчивый мужчина и сказал, что те, кто участвуют в экзамене, должны пройти небольшую подготовительную процедуру. Он ласково заверил, что ничего страшного в этом нет. И оказался прав. Это было не страшно. Это было странно. Вместо урока географии Виолетта и ещё девять её одноклассников сидели в коридоре на четвёртом этаже школы вместе с ребятами из параллельных классов. Получилась даже небольшая толпа. Периодически дверь одного из двух соседних кабинетов открывалась, произносилась фамилия того или иного ученика, и он следовал туда, куда его позвали. Очень быстро ребята установили закономерность: мальчики идут в правую дверь, девочки – в левую. – Как думаешь, что они там делают? – лениво спросил Арсений, усаживаясь рядом с Виолеттой на лавочку, стоящую в самом дальнем углу коридора. Вызывали по алфавиту, а его фамилия была Семёнов, поэтому парень без зазрения совести смотался в столовую и теперь довольно жевал пирожок с лимонным джемом. Виолетта эти пирожки тоже любила. – Не знаю, – пожала плечами она, следя за тем, как одноклассник набивает полный рот. – Пока вышли только несколько человек, но Елена Викторовна тут же велела им идти на уроки. Арсений недовольно надул губы, обсыпанные крошками. Так вышло, что Виолетта училась вместе с ним с первого класса. В средней школе они достаточно долго сидели за одной партой и даже несколько раз ходили гулять. Со временем Виолетта стала замечать, что Арсений ведёт себя с ней не так, как с другими девушками. Она с трудом могла представить, чтобы этот дамский угодник позволил себе так безобразно уплетать булку рядом с какой-нибудь другой девушкой. Нет, перед всеми остальными он всегда представал в образе идеального, блистательного, элегантного джентльмена, раздающего комплименты направо и налево и всегда готового прийти на помощь даме, попавшей в беду. Также Виолетта знала, что совсем недавно Арсений расстался со своей шестой по счёту девушкой. Они провстречались около двух месяцев, а потом она его бросила, о чём одноклассник лично сообщил Виолетте мимоходом несколько дней назад. На самом деле, смотря на него объективно, девушка понимала, почему он так популярен. Его светлые, рыже-русые волосы всегда были уложены в модную причёску. Лицо смазливое, приятное, располагающее к себе: выраженные скулы, широкий прямой нос, открытый высокий лоб, нижняя челюсть с намёком на некую мужественную брутальность и при этом клинообразный, немного вытянутый острый подбородок. Серые глаза с опущенным вниз внешним уголком всегда немного прищурены и вторят в своей улыбчивости пухловатым губам. От Арсения исходила солнечная, яркая энергетика вечно радостного, счастливого человека, который любые трудности воспринимает как безобидную шутку судьбы. Виолетта практически не помнила моментов, чтобы Арсений когда-нибудь, даже в детстве, злился, встревал в драки, плакал, грубил учителям или устраивал шалости. Да, он любил пошутить, но не попакостничать. Арсений Семёнов, сколько Виолетта его помнила, всегда улыбался. Именно этим, скорее всего, он и привлекал толпы красивых девочек, которые постоянно крутились вокруг него, искренне или не очень смеясь над его шутками и купаясь в лучах его приятной позитивной энергии. – Не набивай так рот, – поморщившись, всё же сделала замечание девушка. Арсений виновато улыбнулся. – Пвофти, – произнёс он неразборчиво и принялся быстро-быстро жевать, а потом повторил: – Прости! Где же это мои манеры! – Оставил рядом с Олеськой из девятого ”А”? – слегка улыбнувшись, спросила Виолетта. Арсений хохотнул: – Всё-то ты замечаешь, Летти. Девушка поморщилась. Это детское ласковое прозвище, которое ей дала учительница начальных классов, казалось совершенно неуместным в таком возрасте. Однако Арсений – единственный из класса, кто знал его – всегда звал Виолетту именно так. Из-за этого многие новые одноклассники со временем начали называть девушку “Летта”. Это был более серьёзный вариант, и против него она ничего не имела. Арсений уже открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но тут из другого конца коридора послышалось: – Йордан Виолетта! Услышав свою фамилию, девушка поднялась на ноги и быстро проследовала в нужный кабинет. Там её уже ждали две миловидные худенькие женщины, которые пригласили её подняться на небольшую квадратную тумбу, высотой не больше полуметра. Затем они достали сантиметры, принялись тщательно измерять Виолетту и записывать результаты, как будто собирались шить ей какую-нибудь одежду. Они даже попросили её разуться и наступить на белый лист, а затем обвели ступню красным маркером. В другом конце небольшого класса через такую же процедуру проходила Соня Захарова – одноклассница и, в какой-то мере, подружка Виолетты, так как они немного сблизились, пока сидели за одной партой всё второе полугодие. В течение обмерки девочки не раз встречались взглядами и непонимающе качали друг другу головами, но так ничего и не спросили. После этих событий поднялась новая волна разговоров про суть экспериментального экзамена. Кто-то утверждал, что помимо письменного теста будут ещё какие-нибудь задания по физкультуре, а форму всем предоставят прямо на экзамене. Другие выдумывали нереалистичные версии вроде того, что никакого тестирования не будет, а всех добровольцев станут проверять на наличие суперсил, как в “Битве экстрасенсов”. А мерки нужны для того, чтобы сшить участникам сценические костюмы. Но кто бы что ни говорил, ясно было одно – экзамен привлекает всё больше внимания. Известные блогеры начали снимать об этом видео с собственными домыслами о целях, задачах и сути экзамена. Многие школьники решили, что это лучшая тема для хайпа сейчас, поэтому начали вести об этом свои Ютуб-, Твич– и Тик-ток-каналы, странички в Твиттере и Инстаграм. Появилась целая небоцарапательная гора шуток и мемов про возможные задания на предстоящем экзамене. Школьники клялись по максимуму снимать всё, что будет происходить на экзамене, если это будет возможно. Если нет, что куда вероятнее, то пользователям Интернета обещали самые подробные рассказы об этом экспериментальном экзамене. Вся эта шумиха привела к тому, что некоторые, кто хотел участвовать – передумали. А те, кто наотрез отказывались – в срочном порядке подавали заявления и приходили на обмерку. Как минимум, Виолетта точно знала, что Тимур Лавров из её класса сначала считал этот экзамен каким-то разводом, но затем всё же присоединился к сдающим. Хотя его сестра-двойняшка, тоже учащаяся вместе с ними, за братом не последовала. Участникам экспериментального экзамена было предписано явиться в свои школы в семь часов утра. И школьники, и их родители негодовали – зачем в такую рань?! Но выбирать уже не приходилось. Первого июня две тысячи тридцатого года в шесть пятнадцать утра Виолетта вылезла из салона их семейного автомобиля, который притормозил у школы. С собой школьникам не нужно было брать ровным счётом ничего. Поэтому Виолетта шла налегке – в маленькой бежевой сумочке через плечо лежали только телефон, кошелёк и ключи от дома. Про внешний вид им тоже ничего не говорили, но мама настояла на классике, поэтому к школе Виолетта шла, то и дело одёргивая крайне узкую юбку-карандаш. Заправленная в неё белая шифоновая блузка удобства также не добавляла – её ярлычок периодически колол шею. Мама, разумеется, от этого наряда была в восторге и чуть ли не слезу пускала, глядя на свою дочь утром в дверях квартиры, то и дело называя Виолетту красавицей. В свои почти шестнадцать девушка и правда обладала довольно привлекательной внешностью, хотя никогда об этом не задумывалась. Виолетта довольно рано избавилась от детской пухлости в чертах лица. Оно было правильное, красивое, но простое. Вытянутое, худое, с высокими скулами и острым подбородком, тонкими бровями вразлёт и, наверное, чересчур маленьким прямым носом. Губы не пухлые, но и не слишком тонкие – обычные. Лицо Виолетты было из того рода лиц, которые в расслабленном состоянии выглядят задумчиво-холодными. Словно их владелец расчётливо планирует завоевание мира. Возможно, что частично именно из-за этого выражения лица, о котором сама Виолетта ничего не знала, у неё не было близких друзей. Но всё кардинально менялось, если девушка начинала говорить о том, что ей нравится. В таком случае её большие, раскосые, волчьи (так всегда их называла мама) глаза чистого зелёного цвета оживали, загорались возбуждённо-одержимым огнём и сияли, завораживая всех, кто в них смотрел. В этом случае лицо Виолетты переставало быть похожим на безэмоциональную маску, становилось живым, лучистым и до необъяснимой мистики притягательным. Чаще всего такое выражение лицо девушки приобретало, когда она начинала говорить о книгах или о своих хобби. В эти моменты обычно молчаливая Виолетта становилась неиссякаемым источником информации. Солнце уже давно поднялось над горизонтом в этот безоблачный первый день лета. Сдающие экзамен девятиклассники школы номер семьсот двадцать два (а их было тридцать семь человек), натянуто и нервно улыбаясь друг другу, проходили через рамку, установленную в коридоре школы на первом этаже. Виолетта отстранённо подумала о том, что каких-нибудь лет десять назад эти досмотры и рамки было так легко обмануть – столько историй о том, как школьники спокойно проносили телефоны и оборудование даже не пищало. Более изощрённые ребята, например, подкладывали монету под пятку якобы на удачу, и этим и объясняли пищание рамки, хотя на самом деле проносили с собой телефон. Конечно, даже самые потрясающие хитрости не всегда выходили – проверяющие тоже не дураки. Рамки же самого нового поколения, пущенные в ход лет пять назад, сканировали проходившего как на рентгене, поэтому мобильный мог быть спрятан хоть в трусах – оборудование его заметит. Однако никто и ничто не помешает школьнику пронести с собой бумажные шпаргалки. Когда подошла очередь Виолетты, она без колебаний сдала свою сумочку вместе со всем содержимым и прошла рамку под одобрительным взглядом наблюдателя. Их, кстати, было как-то очень много – этих наблюдателей. Чуть ли не столько же, сколько и сдающих экзамен. Они сновали туда-сюда, мужчины и женщины в строгих костюмах. Следили за детьми вроде не навязчиво, но пристально. Любезно провожали каждого, кто прошёл рамку, в нужный кабинет. Виолетту подобное поведение, мягко говоря, удивило. Особенно то, что кучерявая женщина, ведущая её в аудиторию, всю дорогу до третьего этажа радостно улыбалась и добродушно щебетала о том, какая же удивительная возможность есть у детей в этом году. Её болтовня и вопросы, на которые периодически приходилось отвечать, даже как-то немного отвлекли Виолетту от волнения, которое она испытывала с тех пор, как проснулась этим утром. – … и родители хотят, чтобы я потом поступила в педагогический университет, – рассказывая о том, о чём женщина-провожатая спросила, Виолетта следом за ней вошла в аудиторию. Почему-то до сих пор пустую. Девушка с лёгким удивлением оглядела никем не занятые парты и задвинутые за них стулья, а затем снова посмотрела на спину кучерявой женщины. Точнее, Виолетта думала, что увидит спину, так как, пока осматривала класс, продолжала по инерции медленно плестись за женщиной. Но та, почему-то так и не дойдя до учительского стола, уже стояла к девушке лицом, держа в вытянутых руках какой-то маленький флакон с пульверизатором вместо крышки. Больше разглядеть Виолетта не успела, потому что женщина нажала на “курок”, и в воздух с характерным звуком распылилась какая-то жидкость. Виолетта лишь учуяла приятный цветочный аромат, а затем всё её тело отяжелело, и она до безумства сильно захотела спать. Сама она улеглась на пол или чьи-то руки, подхватившие её сзади, помогли – девушка так и не поняла. Последнее, что она видела перед собой – грязноватый светло-коричневый линолеум с чёрным чёрточками от обуви и бледно-розовые носы туфель кучерявой женщины.