Экзамен. Как выжить?

Виолетта замахнулась, сжав пальцы в кулак, и направила удар прямо Богдану в кадык. Сердце девушки почти болезненно билось в груди, а кровь оглушающе стучала в висках. Крупная капля пота скатилась от линии роста волос вниз, по лбу, задержалась на брови, но затем сорвалась и попала на ресницы, вынудив девушку на секунду прищурится. Этого хватило, чтобы Богдан перехватил её руку, крепкой хваткой впившись в запястье. Затем он резко дёрнул девушку на себя, поставил подножку и уронил её на траву спиной. При этом одну руку успел опустить ей на затылок, защищая от удара о землю. В такой позе они и замерли на пару секунд, тяжело дыша. Хотя Виолетта явно громче хрипела от недостатка кислорода в лёгких. На фоне весело заливались птицы, где-то вдалеке негодующе промычала корова. Богдан протянул свободную руку однокласснице, она ловко ухватилась за неё и быстро оказалась на ногах. – Опять ты только плечом, – укоризненно заметил Богдан, кулаком разминая мышцы надплечья. Виолетта устало выдохнула, тыльной стороной ладони утирая пот с лица. – Да, прости. Я пыталась работать корпусом, честно. Но забылась. – Из-за этого удар был слабее, медленнее. Я изи перехватил, – Богдан отошёл на несколько шагов в сторону, поднимая с земли бутылку с водой и делая оттуда несколько глотков. – Поняла, – вздохнула обречённо Виолетта, подходя и протягивая руку, выражая желание тоже попить воды. Когда живительная влага попала на язык, девушка блаженно прикрыла глаза на пару секунд. Затем принялась медленно, мелкими глотками пить, наблюдая за Богданом. Он как раз направился к одной из бочек, что стояли по углам огорода на заднем дворе. Опустив в бочку руки, Богдан зачерпнул воды, плеснул себе в лицо, затем на шею. Хотя солнце уже спряталось, перестав жарить так сильно, как днём, в воздухе ещё стояла вязкая духота. К счастью, костюмы, которые им выдали, действительно отлично поддерживали терморегуляцию, не нагревались, давали телу дышать, хотя и прилегали к коже. Удивительная ткань. Напившись, Виолетта быстро оглянулась на ровные грядки ухоженного огорода, ещё раз проверяя, всё ли они с Богданом полили, прежде чем начать заниматься. Между прочим, таскание нелёгких вёдер с водой очень даже неплохая разминка. – Пойдём, – одноклассник махнул рукой Виолетте, уже направляясь на террасу в задней части дома. Девушка последовала за ним. Скинув обувь на веранде, они сунули ноги в выделенные им тапочки и быстро прошмыгнули в дом, плотно затворив за собой массивную деревянную дверь, чтобы не дать и шанса ни насекомым, ни жаре проникнуть в дом. Оказавшись в прохладном коридоре, оба тихонько вздохнули с облегчением. Зашаркав тапками по деревянному полу, Виолетта и Богдан двинулись прямо, прошли мимо двух пар расположенных друг напротив друга дверей и упёрлись в ещё одну, отворив которую, тут же сморщились, ощутив жар, стоящий на кухне. – Лидия Витальевна, – начал Богдан, первым входя в комнату, – что ж вы дверь-то не открываете? На кухне жарища, не хуже улицы. – Не надо, не надо, – замахала морщинистыми руками хозяйка дома, бросая взгляд через плечо на замершую в нерешительности в проёме Виолетту. – Заходь скорей, дверь затворяй. Не надо в дом пускать, пущай только туть парилка будет, я опосля дверь на улицу открою, всё выйдет. Виолетта послушно кивнула, закрыла дверь, разделяющую кухню и коридор, и прошла за стол, усаживаясь на лавочку рядом с Богданом, спиной к окну, из которого открывался вид на передний двор, палисадник и калитку. – Вот вы молодцы, вовремя пришли. А где жу енти все ходют, а? – покачала головой Лидия Витальевна, снимая с плиты дымящуюся кастрюлю. Быстро кинув туда добротный кусок сливочного масла и плеснув на глазок молока, женщина принялась орудовать деревянной картофелемялкой, попутно сообщая, – сегодня у нас толчёнка, да котлет я налепила. Салат сейчас дорежу и всё. – Помочь? – тут же поднялась на ноги Виолетта. – Сиди! Неугомонная девчонка! – женщина шутливо повысила голос. – Вы мне и так огород полили, сидите. При этом доброе загорелое лицо этой невысокой пожилой женщины приобрело наигранно воинственный вид, заставив Виолетту невольно улыбнуться. Она уже хотела попробовать продолжить дискуссию, но на передней террасе хлопнула дверь, раздались шаги. – Явились! – всплеснула руками Лидия Витальевна, спешно водружая кастрюлю с размятой в пюре картошкой обратно на плиту и принимаясь ловко стругать салат. – А ведь это... у тебя получается уже намного лучше, – раздался суховатый, но полный воодушевления стариковский голос, как только входная дверь в самом углу кухни отворилась. Виолетта повернула голову влево, чтобы осмотреть пришедших. – Спасибо, всё благодаря вам! – Арсений выглядел крайне довольным. – А как же я, друг?! – сверхэмоционально вскинулся Баир, входя в дом последним. – Как же те невероятные знания, которые я тебе передал?! – Окстить, такую ложь выдавать, чесслово! – всплеснул руками старик. – Ты, городской житель, уже совсем позабыл, как это делается. – Ну отец! – Баир возвёл глаза к потолку, усмехаясь. – Я же шучу. Просто шучу. – Совершенно верно, – еле сдерживая улыбку, ответил Арсений, отвешивая старику короткий поклон головы. – Вы, Чимит Борисович, мой единственный учитель! – Подхалим, – тихо шепнул Богдан так, чтобы услышала только сидящая рядом Виолетта. Девушка подавила улыбку. Затем все разговоры были прерваны Лидией Витальевной, которая спохватилась, что никто из пришедших ещё не вымыл руки. Пошумев немного на грязнуль, она выпроводила их на улицу, к ручному умывальнику. Вернулись они ещё более довольные, принялись рассаживаться. Арсений занял своё место на лавке рядом с Виолеттой и начал в ожидании вертеть в руках ложку. Девушку это движение против воли привлекло, она бросила взгляд на пальцы одноклассника. На фоне Лидия Витальевна и Чимит Борисович, родители Баира, о чём-то заспорили, не повышая голосов. – Снова поранился? – тихо спросила Виолетта, склонившись к Арсению, чтобы хозяйка дома не услышала и не начала переживать. Парень бросил быстрый взгляд на свои слегка стёсанные подушечки указательного и среднего пальцев. – Это от тетивы, – пояснил он как-то неловко, слегка пожимая плечами, хотя знал, что Виолетта и сама понимает, откуда ранки. – Пройдёт, не волнуйся, – затем спешно добавил, – у меня получается уже намного лучше, честно. Приходи завтра посмотреть? А то вы с Богданом целыми днями рукопашку тренируете. Я почти ревную. Арсений глянул на Богдана, сидящего по другую руку от Виолетты, и игриво подмигнул, а затем, заметив, как одна невозмутимо чешет нос, а другой хмурится, принялся смеяться. На террасе снова скрипнула дверь. Через несколько секунд вошёл Тимур. Он прошагал по кухне, шаркая тапочками, в руке крепко держа заячью тушку. Парень молча протянул её Лидии Витальевне, которая в тот момент накладывала картошку-пюре в тарелки. – Вот, в мои вчерашние силки попался, – Тимур слегка улыбнулся. На несколько секунд повисла гробовая тишина, а затем кухня наполнилась аплодисментами и довольными голосами. – Вы посмотрите, а, чесслово, молодец! – Чимит Борисович похлопал Тимура по плечу. Арсений радостно смеялся, то и дело выкрикивая слова похвалы, Виолетта улыбалась, хлопая в ладоши. Богдан одобрительно хмыкнул, скрестив руки на груди. Баир чуть ли не пустился в пляс, но его удержали на табуретке. А Лидия Витальевна всплеснула руками, приняла добычу и начала хлопотать о том, куда бы её убрать пока. В итоге отнесла в погреб, сказав, что займется им после ужина. Пока она относила тушку, Тимур и сам расплылся в улыбка. По его лицу было видно, как его распирает, он колебался пару секунд, но затем сдался, глядя на нетерпение на лицах одноклассников. – Да я сам не ожидал, правда! – взорвался он, плюхаясь на табурет, напротив Богдана, рядом с Баиром. – Я вчера чуть ли не до темноты с этой ловушкой возился, переделывал, переделывал. Степан же никогда не скажет, правильно сделал или нет. Даже по лицу не понятно. Три дня я этим маялся, ни в одни силки ничего не попадалось. А сегодня вот. Заяц. Вне себя от довольства, Тимур оглядел товарищей. Все они подумали, что этот навык бы им очень пригодился во время путешествия. Если бы оно состоялось. Однако. Лидия Витальевна вернулась, села за стол, и все принялись за еду. Сначала ели молча, с аппетитом, поэтому Виолетта невольно погрузилась в воспоминания. Когда они только сели в машину к Баиру, то даже мечтать не могли о том, чтобы им так повезло. Но в ходе разговора выяснилось, что их спаситель из Багдарина едет в Кружевки к своим родителям, собирается погостить у них до конца июня, а в начале июля – отправится в путь. Куда? В Москву. Арсений, услышав об этом, даже вскрикнул, как падающая в обморок кисейная барышня. Хотя остальные таких звуков не издавали, но были весьма солидарны. Невероятно, чтобы им так повезло. Попереглядывавшись, они решились спросить, не мог бы Баир и их с собой взять. Тот с радостью согласился. Вот так в один миг тучи на небосклоне их судеб рассеялись, выглянуло солнышко. Ужасные шесть дней скитаний кончились такой решающей встречей. Теперь они доберутся до Москвы с комфортом и быстро. Шестого июля, примерно, они уже зайдут в здание своей школы, сдадут этот дурацкий экзамен и будут отдыхать, получив денежную награду. Такой у них теперь был план. Приехав в Кружевки, компания тут же была представлена родителям Биара – добрым старикам, Лидии Витальевне и Чимиту Борисовичу. Она была русской. Невысокой, уже иссушенной и слегка сгорбленной старостью, с добрым морщинистым лицом и светло-голубыми глазами. Её волосы уже поседели окончательно. Выходя на улицу, она прятала их под платок или косынку. Сухие руки с узловатыми пальцами, даже на вид уставшие от каждодневной работы, тем не менее имели достаточную ещё силу. В свой шестьдесят один год Лидия Витальевна могла без продыху кружить на огороде, таская в обеих руках полные вёдра воды для полива. Сморщенная кожа её от регулярного пребывания на солнце без какой-либо защиты за столько лет так загорела, что, по словам Баира, даже зимой оставалась светло-коричневой. В добавок к цвету морщины делали кожу похожей на изюм. Чимит Борисович был бурятом. И хотя ему недавно стукнуло уже шестьдесят три, его чернявые волосы лишь слегка покрылись налётом седины, а кожа на лице всё ещё была туго натянутой, возможно, из-за плотного телосложения. Ростом он был где-то с Арсения, осанка ещё не утратила прямоты, хотя над поясом брюк уже висел небольшой плотный живот. То ли из-за того же солнца, то ли из-за давления, лицо Чимита Борисовича почти всегда было смугловато-красным. Тёмно-карие глаза, несмотря на возраст, не утратили своей живости, иногда глядя с лисьей хитринкой. В первый же день, как компания приехала в Кружевки, отец Баира показал им мастер-класс по стрельбе из лука, делая это так непринуждённо и ловко, что заразил их всех желанием научиться. Первое время они занимались этим каждую свободную минутку, если не помогали по хозяйству (что каждый из них считал справедливым, раз их приютили, обеспечивали едой и кровом). Затем Богдан и Виолетта принялись развлекать себя рукопашным боем, пока ждали свою очередь пострелять из лука, так как тех было всего два. Хотя боем это трудно было назвать, сначала Богдан, который около пяти лет занимался смешанными боевыми искусствами, просто показывал однокласснице приёмы, она повторяла. К его удивлению, выходило неплохо. Через несколько дней начали пробовать спарринг, стреляя из лука уже в короткие перерывы между этим. Тимур же, отправленный к соседям по поручению Чимита Борисовича, познакомился со Степаном – лучшим местным охотником. И напросился с ним на охоту. Очень уж ему была любопытна тема выслеживания добычи. Степан, крупный высокий мужчина под сорок лет, с бритой головой и чёрными усами, с насмешкой, но в “ученики” Тимура взял. И тот с утра до вечера уже третий день пропадал в лесу. Обещал Лидии Витальевне принести дичь. И вот сегодня наконец-то обещание исполнил. Один Арсений в итоге оказался крайне последовательным, продолжая всё свободное время посвящать стрельбе из лука. По вечерам, уже лёжа в отведённой им комнате, все четверо шёпотом делились своими успехами за день. Это как-то незаметно вошло у них в привычку с лёгкой руки Арсения, который это начал. Он без умолку болтал про стрельбу, что и сподвигло других также поделиться, чему они научились. Тимур, по первости не без некоего высокомерия, рассказывал об уловках следопытов, о приметах, показывающих, куда направилась дичь. Виолетта искренне нахваливала Богдана, который гонял её будь здоров, обучая техникам самозащиты. Сам Воронцов изредка вставлял свои реплики, но по большей части молчал. Вот и в этот вечер, после того, как все сытно поужинали, сходили в летний душ на улице и улеглись по кроватям (Тимур и Арсений на разложенном диване, Виолетта на двух, сдвинутых друг к другу креслах, а Богдан, по собственной инициативе, на матрасе на полу), ребята шёпотом бурно обсуждали прошедший день. Когда очередь дошла до Богдана, то его рассказ снова свёлся к успехам Виолетты. Девушка заметила, что так происходит, но пока не могла понять, почему. Это льстило ей, однако ведь сам Богдан был в этом деле куда более искусен, чем она. Арсений тоже это заметил. – Воу, чувак, ты за Летти следишь больше, чем за собой, да? – рыжеволосый усмехнулся. Виолетта не видела, так как в комнате уже потушили свет, но услышала, как Арсений перекатился со спины на живот. Его голос стал ближе. Богдан ответил на это суровым ворчанием. Затем коротко вбросил: – А чего мне про себя рассказывать. Я и так умею. Всё, спать давайте. Подъём ранний. Тут-то девушку и осенило. Она закусила губу, проклиная себя и свою непонятливость. Она была в таком восторге от тренировок, получения новых знаний и навыков, что совсем не подумала о том, что Богдан-то ничему новому не учится. Да, он тренируется, но, во-первых, качество тренировок оставляет желать лучшего, ведь она не на его уровне, а во-вторых, это не то же самое, что обучатся чему-то, что ты не умел раньше. Поэтому-то ему и нечего рассказывать. Думая об этом, девушка твёрдо для себя решила одну вещь. Завтра она расскажет, предложит Богдану кое-что. Иначе это получается какая-то дикая несправедливость! Подобные мысли крутились в её голове какое-то время, прежде чем девушка уснула. Спала она неспокойно. Ворочалась, сбрасывала одеяло, хмурилась. Ей снился медведь, нападающий на деревню, снился потоп, снились две гигантские чёрные тени, что стремительно приближаются к их компании. Вдруг Виолетта проснулась, как от толчка. Она резко села, раскрыв глаза. Этой ночью было особенно душно, поэтому во рту у девушки пересохло. Пожевав язык, немного помявшись, она всё же решила, что ей необходимо попить, иначе снова уснуть не получится. Тихонько ступая, она прошла к занавеске вместо двери, что разделяла их комнату и кухню. Как только первые капли воды попали на язык, Виолетта слегка улыбнулась, принимаясь жадно пить. Ведро с чистой родниковой водой стояло на старой обшарпанной табуретке рядом со столом, на котором хозяйка готовила. В ведре всегда плавал пластиковый ковш, которым желающий пить зачерпывал воду и наливал в свой стакан. Девушка решила, что хочет ещё воды, поэтому склонилась над ведром. В кухню через высокое окно лился приглушённый серебристый лунный свет. Поэтому девушка без труда разглядела очертания своего отражения в воде. Та сейчас выглядела идеальной ровной гладью зеркала. Виолетта уже протянула руку с ковшом, чтобы зачерпнуть ещё немного, но тут в её сознание резко вторгся набор звуков, который через долю секунды сложился в знакомое слово. – Виолетта! Это был чей-то слабый, далёкий шёпот. Такой слабый звук, что сначала его можно принять за порыв ветра, но ветер не умеет произносить чужие имена. Девушка дёрнулась, резко выпрямившись и заозиравшись по сторонам. Может это кто-то из парней позвал её? Она задержала дыхание, прислушиваясь ко звукам в доме. Ничего. Слышно лишь, как где-то в коридоре тикают часы. Никакого копошения, больше никакого шёпота. Еле слышно выдохнув, Виолетта вновь повернулась к ведру с водой, чтобы положить ковш. Пить ей расхотелось. Поверхность воды больше не была идеальной. По ней шла рябь. Виолетта застыла на миг. Затем тут же убедила себя, что сама не заметила, как толкнула ведро коленом. С тихим плеском она бросила ковш в воду и спешно вернулась в их с ребятами комнату. Чем ближе она была к своей постели, тем сильнее вдруг принялось колотиться сердце, ни с того, ни сего отплясывая чечётку в груди. Под одеяло девушка практически нырнула, накрылась с головой, зажмурилась и тут же заснула, даже не успев ни о чём подумать. Встали они с первыми петухами. В деревне по-другому никак. Лидия Витальевна уже стояла у плиты. Арсений и Тимур отправились вывести корову с теленком на луг, где за ними и их сородичами весь день будет приглядывать деревенский пастух. Деревня была совсем не большая. Чуть меньше сотни человек. Пятнадцать коров. Тем не менее, у пастуха много дел. Богдан и Виолетта получили задание на прополку нескольких грядок в огороде, пока солнце не начало жарить. Баир помогал отцу починить что-то в коровнике. Около восьми утра все, уже изрядно проголодавшиеся, собрались на завтрак. Лидия Витальевна накрыла на стол, а сама вышла, чтобы угостить соседку блинами, которые напекла. Вернулась женщина с ещё дымящимся “кирпичиком” ржаного хлеба, небрежно обёрнутым полотенцем. Такой вот бартер. Домочадцы, учуявшие приятный аромат, облизываясь, смотрели на хлеб, поэтому первые секунд тридцать не замечали озадаченное лицо Лидии Витальевны. Первым обратил внимание Баир, забирая хлеб из рук матери. – Мама? Что-то случилось? Ты бледная. Разговоры стихли. Все перестали есть, уставившись на хозяйку дома в ожидании ответа. – Да я даже как-то..., – она замялась, вздохнула. Помолчала. Никто не торопил. Затем она неуверенно поджала губы, выдохнула, собираясь с мыслями. – Мне туть Зина сказала. У соседки через два дома сын ночью того. Пропал. Захарушка. – К-как пропал? – первый нарушил тишину Тимур, переводя взгляд с хозяев дома на своих одноклассников. – Вот так. Вечером уложили спать. Утром в кроватке его нет. Подумали, убежал. Уже большенький, восемь годков-то. Несколько часов везде искали. Нету... Под конец голос старушки совсем стих. Виолетта сама не поняла почему, но невольно бросила быстрый взгляд на ведро с водой, стоящее на старой табуретке. Чимит Борисович долго не думал. Нахмурив густые брови, он опустил на стол кулак с зажатой в нём ложкой. – Ешьте скорее. Опосля в поисках помогать пойдём. Ели все быстро, молча. Хмурились, думали. На душе у каждого было неспокойно.