Блять извините

      У Арсения была одна особенность — ему всё было интересно. Парень хотел познать мир от и до, и, казалось, что это маниакальное что-то, но он просто был любопытным и хотел взять от жизни как можно больше. Именно поэтому, когда он только въехал в общежитие, то отправился на поиски, сам не зная чего. В итоге, любопытство парня привело его к секретному балкону, заставленному старым шкафом. Он стоял у этого шкафа и понимал, что откуда-то очень сильно дует. Оказалось, что там была целая Нарния, которая вела к развалившейся мебели, матрасам и ржавым кроватям. Место было похоже на балкон и крышу вместе. Арсений, конечно, сразу же понял — теперь это его место. Он частенько приходил сюда подумать, посидеть в тишине, посмотреть на дорогу напротив, а когда шел дождь, он проводил там и не час, и не два, а казалось, целую вечность. Зимой он не ходил туда, но вот потеплело и можно было вновь сидеть там, наслаждаясь уединением. Но это потом, а сейчас он будет просто сидеть с Антоном. Арсений не был уверен, стоит ли ему показывать такое личное и сокровенное место, но поразмыслив, что Шастун в их общаге почти не бывает, значит, туда никого водить не будет, провел его туда.       — Проходи, — отодвигая шкаф немного в сторону, сказал Арсений.       — Ага, чтобы ты тут закрыл меня, нет уж, давай сам.       — Высоты боишься? — улыбнулся парень, проходя вперед.       — Нет, я боюсь только одного в этом мире.       — Незачета?       — Риса, — Антон присел на ржавые прутья кровати и посмотрел по сторонам.       Первые несколько минут он был бы рад и просто подъезду, лишь бы покурить, но чтобы это оказалось на столько крутое место, он не предполагал. «Я бы тут зависал днем и ночью. Сюда еще никто и не ходит, ахуеть. Попов прям золото нашел и ходит гордится теперь. Хотя он назвал это место тайным, значит, о нем никто не знает кроме него? И он показал его мне?»       От таких мыслей, Антон немного смутился и полез доставать сигареты. На улице было относительно тепло, плюс десять, погода была пасмурная, но безветренная. Арсений уселся прямо на пол, прислонившись к каркасу железной кровати, на которой сидел Антон. Он прикрыл глаза и поджал ноги. Видя, как Антон собирается закурить, он решил спросить то, что его давно беспокоило:       — Ты давно куришь?       — Эм-м, с четырнадцати лет наверное. Мама с отцом тогда развелась, потом бабушка умерла, так и начал.       — Терять близких тяжело.       — Да, — после первой затяжки, Антон продолжил, выдыхая сигаретный дым, — Мне Ира рассказала, что у нее соулмейт умер, когда ей было шестнадцать.       — Она его знала?       — Да, они встречались, но его машина сбила. Вот так живешь и всё, и нет больше человека. Я вот не сильно интересуюсь всей этой херней, но даже у меня мурашки появились от того, что если соул умирает, то надпись становится серой.       — Я наоборот всю жизнь читал про печати на руках, про их разновидности, типы, изучал все тонкости, но лишь с положительной стороны. Не знал о таком.       — Почему только с положительной?       — Не знаю. Всю жизнь казалось, что с появлением того самого человека всё станет в разы лучше.       — И как оно? — тихо спросил Антон, чувствуя, как будто ходит по тонкому льду или по краю пропасти.       — Не знаю, не нашел еще, — повисла пауза, которая прерывалась дуновением ветра и шумом начинающегося дождя, — Если ты вдруг хочешь спросить про Алену, то она не соул, я так ошибочно предполагал.       — Как можно предполагать, не проверив?       — Стечение обстоятельств. У меня совпала ее фраза, а у нее моя. Оказывается, судьба — та еще сука. Думаешь, что взломал систему и разгадка близко, а на самом деле ты дальше от правды, чем когда-либо.       Вновь молчание, нарушаемое стуком капель об крышу, но впервые двоим комфортно и каждый думает о своем.       — Дашь сигарету? — наклоняя голову назад, чтобы посмотреть на Антона кверху ногами, спросил парень, пересекаясь с самым комфортным и обволакивающим спокойствием взглядом.       — Не знал, что ты куришь, — скептически сказал Антон, не спеша давать сигарету, чтобы не являться тем самым парнем, который навязал курение ему.       — Только когда настроение не очень или день говно.       — А день говно?       — Мне еще в институт через час ехать, конечно говно.       — Себя-то не обманывай, а мне можешь не говорить, но эта дрянь тебя…       — Бла-бла-бла, ты мне будешь рассказывать о вреде здоровью? Ты? Человек, который вчера напился до беспамятства.       Почувствовав укол совести, он протянул ему недокуренную им же сигарету и задумался.       — Расскажи, что вчера было.       — Не знаю, что с тобой было до меня, но, когда мы встретились, ты был в хлам.       — (Как будто начало чьих-то отношений в сериале по России 1) Потом что было?       — (Сказал, что соскучился, чем поставил меня в тупик). Ничего, ты про позы какие-то что-то говорил, когда я спросил есть ли кому забрать тебя. Ты в БДСМ клуб что ли какой-то ездишь?       — Не позы, а Поз, наверное. У кого что болит, Арсений, у кого что болит, — многозначительно сказал Антон.       — Да, он самый. Только ты почему-то решил к нему не ехать.       — Правильно сделал, мне бы такой пизды дали. Спасибо, я бы мог проснуться на помойке, а так очень даже неплохо.       — Не за что, но в няньки я тебе не нанимался. Ты правда ничего не помнишь?       — Правда, но почему-то люди постоянно, когда слышат такое, отказываются в это верить. Помню, как пришел, помню первый стакан, а затем проснулся у тебя в общаге.       Многозначительно промычав, Арсений выкинул сигарету и встал. Конечно это всё чудесно и прекрасно, но ему еще в универ ехать сегодня, Шастуну-то не надо.       — Кстати, у меня в штанах что-то делает пачка сигарет, тебе отдать?       — Давай, лишним не будет.       Вновь касание, вновь ток и напряжение, Арсений тут же посмотрел на реакцию Антона, чтобы понять, это он один ощущает или тот тоже.       — Блять, заебало, дай руку, — быстро убирая пачку в карман, сказал злобно Антон.       — Чего?       — Этот нервный тик, я один чувствую или ты тоже?       — Да, но мне кажется это из-за ветра, холодно просто…       — Да-да, давай руку, — протянув руку вперед в вертикальном положении, потребовал парень, ожидая, когда к его ладони прислонят другую, чтобы проверить теорию.       — Пойдем, пожалуйста, внутрь, дождь, холодно и вообще я почти опаздываю, — глядя то на дверь, то на Антона, то на его выставленную ладонь, протараторил Арсений.       — Ты боишься? Ну, хорошо, смотри, у меня клея на руке нет, жвачки нет, ладонь сухая нормальная, может потная немного, но думаю, это не страшно, — разглядывая руку, пытался объяснить Антон, от чего выглядел немного комично, — Такая штука уже не первый раз, а списывать на что-то мне надоело. Тебе разве не интересно?       — Ладно, но я тебе не доверяю все равно, — опасливо протягивая руку вперед, сказал парень.       Осторожно, как будто брюнет ходил по минному полю, он стал думать, как бы так взять руку, или прислонить просто, а справа или слева. Антон, буркнув: «Да, господи», резко взял его за руку и тут же отлетел. Вновь прошелся разряд током, от которого пошли мурашки.       — Я же говорил! — почти чуть ли не прыгая от своей правоты, крикнул Антон, пихая парня в плечо.       Арсений же пытался отойти от того, что его без предупреждения взяли за руку, потом вновь ток, а потом еще и какие-то счастливые крики и легкие удары по плечу. Теперь он старался анализировать и подойти ко всему рационально.       — Давай еще раз, прикольно, — с детским восторгом сказал Антон, протягивая руку.       — Нет, пойдем уже.       — Ну, блин, Арс, тебе жалко что ли? Не каждый же день такое случается. Вдруг мы вселенную на столько заебали, что она нас током бьет? Круто же.       — Хорошо, умник.       Парень потер руку о белую стену, с которой сыпалась краска, так чтобы второй не заметил. Подойдя чуть ближе к нему и задирая голову, он провел двумя пальцами по лбу, задевая волосы и оставил белый след, быстро отбежав в сторону.       — Да блин, ну че ты сделал-то? — интенсивно потирая лоб, бубнил парень, — Что ты за человек такой?       — Я обычный, зато ты выбран судьбой, Симба.       Он быстро вышел, смеясь с абсурдности ситуации, но оставил дверь открытой, чтобы тот смог выйти оттуда. Антон стал задвигать шкаф, как он стоял до их прихода и думать: «И что это было? Так, что мы имеем, при соприкосновении с Арсением, меня бьет током. Меня напрягает либо то, что мне это нравится, либо то, что я не знаю, как это объяснить? Отложим эти рассуждения на потом. О, загуглить надо.»       Достав телефон и открывая гугл, он собирался уже печатать запрос, но его отвлек чей-то крик из глубины коридора.       — Антон, ты долго там стоять еще планируешь?       Это Арсений бесился, что парень потерялся где-то по дороге в комнату. Забыв от такого, что он хотел загуглить, Антон убрал телефон и пошел в сторону Арсения.       Таким образом Антон вышел из общежития вместе с парнем, сказав, что обязательно отдаст футболку завтра. Попов пошел в метро, так как третья пара сама себя не посетит, а Антон пошел в другую сторону по направлению к дому Димы.       — Привет, — осторожно закрывая дверь, сказал Антон, готовясь получить.       — Здрасьте, мне твоя матушка тысячу раз звонила и спрашивала, что ты, где ты, а я и сам не знаю, что ты и где ты.       — Да, извини, я напился вчера, потом попал в общагу, потом вышел из нее и вот пришел к тебе.       — В общагу?       — Да, там Арсений меня забрал.       — Арсений?       — Блять, Поз, скажи что-нибудь утвердительное, а то как робот. Все нормально, я живой, вот видишь.       — Каждый раз себе напоминаю, что я не твой отец и не нянька, поэтому…       — Да хватит уже с этой нянькой, заебали, блин. Как будто я маленький.       — Антон, я не буду читать тебе лекций, но иди-ка ты к матери и скажи, что все нормально. Постарайся не пропадать так больше.       — Вообще-то было и хуже, — пробубнил Антон, поправляя лямку от рюкзака, всё еще стоя на пороге в прихожей.       — Что прости? Это ты про свое недельное отсутствие, когда твоя мать оббегала все больницы, а я морги? Ты про это? Или когда ты решил напиться на столько, что не знал, где ты был три дня? Ты про что конкретно?       — Я понял, хватит.       — Марш к матери.       — Да, я знаю, просто зашел вещи свои забрать.       После смерти бабушки с Антоном действительно стали происходить странные вещи, такие как неконтролируемая агрессия, частые пьянки, а курить он только начал, но уже мог выкурить три пачки в день. Он очень любил бабушку, возможно, потому что она была одним из немногих людей, которым было не все равно на мальчика. Она уходила очень долго и болезненно, но когда ее не стало, парень держался, как мог. Стал тихим, замкнутым и неразговорчивым, что было не похоже на него, но спустя полгода началось подобное поведение. Дима стал не просто наставником, но и другом семьи, которому доверяли и всегда были рады.       Арсений в тот день спокойно отучился и поехал в общежитие. Там был Сережа, было спокойно и тоскливо, но иногда стабильность бывает лучше перемен. На следующей неделе была долгожданная, некоторыми личностями, история. Честно, парень теперь не знал, как вести себя с Антоном. Они точно не друзья, но теперь и точно не враги. Как знакомые? Для знакомых они много друг о друге знают, а их знакомство длилось уже полгода. Странные ли были у них отношения? О, да. Хотелось бы подружиться и стать ближе? Не особо. Антон натура непредсказуемая, импульсивная, громкая, местами агрессивная, но почему-то притягательная. Единственное, что хотелось это продолжать доставать его и не выходить на новый уровень. Он все-таки не ответил на его художество, так что пора браться за старое и придумывать план.       Антону нравилось подъебывать Попова. Вот не доставать, не приставать, не бесить, а именно подъебывать. Как же он любил русский мат. Сейчас он сидел на кухне и анализировал их отношения, в точности также, как причина его мыслей. Всего лишь один день, а столько вопросов появилось. Оба решили, что отношения, в каких они были раньше, устраивают их больше, чем перспектива друзей. Ну, не мог Попов стать другом. В голове не укладывалось.       На улице значительно потеплело, темнело теперь позднее, поэтому Антон был в приподнятом настроении. Он шел уже по известному маршруту, не думая куда идет и где сворачивать. Сейчас он думал, какое удивительное существо человек, ко всему привыкает. Зайдя в институт, он даже поздоровался с охранниками и тут же остановился. Перед ним в раздевалке висел лист А4 с советским плакатом «Не кури, береги сердце», а внизу маркером было приписано: «как Шастун Антон Андреевич». Рядом с надписью была его фотография в красном перечеркнутом кружочке, где он почти блюет. «Бля-я-ять, он опять за свое. Интересно, кто бы это мог сделать? Может Настя? Да не-е, может Влад? Странно, на него не похоже.»       Срывая и комкая плакат, думал про себя Антон, соблюдая саркастическую интонацию в своем внутреннем голосе. Пройдя чуть дальше к аудитории, он понял, что таких плакатов штук 5-6 у входа. «Если он расклеил их еще и по аудитории, я убью его.»       Он расклеил их по аудитории. Как только Антон зашел, на него тут же все посмотрели, переводя взгляд то на плакаты, то на парня. На одной из стен висело штук двадцать подобных листовок. Первое, что сделал Антон, это устало выдохнул, потом улыбнулся с привычными мыслями: «Попов, сука такая», а затем он повернулся и стал искать его. Арсений сидел и что-то писал в тетради.       Из-за того, что Антон был в хорошем настроении, он просто содрал один из листков, и направлялся на кафедру, к столу преподавателя. До начала пары оставалось минут пять, поэтому Антон не обращая внимания на Арсения, своим широким шагом моментально оказался у доски и приклеил этот листок туда. Попов сидел и улыбался, наблюдая эту картину.       — Арсений, а ты чего преподавателю-то не захотел показать такое классное художество? Нужно же, чтобы прям посередине висело, и все смотрели, а то на одной стене и в раздевалке, как-то маловато.       — Ну-ну, — многозначительно сказал Арсений, провожая взглядом парня, который спокойно пошел на свое место. «Кое-кто в хорошем настроении сегодня, но скоро оно испортится, я чувствую. Сказали же ему, на глаза не попадаться ни преподавателям, ни деканату, нет он любит публичность. Ну, вот и страдать будешь скоро.»       — Добрый день, коллеги, — зайдя в аудиторию и снимая куртку, сказала преподавательница, — Так, а это что за агитационные плакаты?       Женщина подошла к доске, сорвала листок и внимательно прочитала, как будто смотрела на чей-то доклад. По аудитории прошелся смешок, а она, поняв чьих это рук дело, злобно посмотрела то на Арсения, то на Антона. Только вот первый поднимал руки в жесте, который означал капитуляцию и приближающийся пиздец, а второй просто смеялся, пряча лицо в сгибе локтя. Она приняла решение поговорить с ними потом, так как время семинара не резиновое.       Перерыв они решили не делать, поэтому их отпустили пораньше. Арсений и Антон подумали уже, что им ничего не угрожает за такую шалость, но не тут-то было.       — Молодые люди, подойдите сюда, пожалуйста, — обращаясь к собирающим вещи парням обратилась Ирина Павловна.       — Это он начал, — быстро протараторил Антон, указывая на парня, стоящего рядом.       — А это он приклеил на доску, — тут же ответил Арсений.       — Так вот, господа шутники, мне это надоело. Почему именно я вынуждена это наблюдать и терпеть? Помнится, с вами проводились уже воспитательные беседы, но, видимо, не помогло. Завтра в деканат к трем, оба.       — Но у меня пары, Ирина Павловна, — возмущающимся тоном сказал парень, как будто собирался идти на БЖД.       — А у меня законный выходной, — буркнул Антон, — Вообще почему я должен страдать, если это он сделал?       — Я сказала оба, а теперь всего доброго, кыш из кабинета.       Женщина шла с двумя высокими парнями, чуть ли не под ручку, до выхода и выслушивала жалобные звуки с обеих сторон: «Пожалуйста, не надо», «Да это он виноват», «Давайте договоримся», «Ирина Павловна, всё же нормально, семинар никто не срывал», «Да, все прошло штатно» и подобное.       — Я сказала: «до завтра, молодые люди».       Теперь они остались стоять посередине коридора в почти пустом университете, где на выходе сидели только охранники. Арсений осознал всю плачевность своего положения, но быстро смирился. Антон же продолжал ворчать и возмущаться с попутным: «Да как так-то».       — Тебе вообще насрать что ли? Вот отчислят нас и что? Ладно тебя, но меня-то за что? Я на платке учусь, меня вроде не могут отчислить. Или могут? Блять, да че ты спокойный такой? Бесишь.       Арсений же громко выдохнул, казалось, что он собирался с силами начинать объяснять ребенку какие-то очевидные вещи. Как бы они не ненавидели друг друга, как бы они не ругались и не кричали друг на друга, но всегда почему-то стояли рядом и создавали впечатление слипшихся пельмешек. Коридор был длинный и широкий, но они всё также стояли почти плечом к плечу, только Арсений был на немного ниже Антона.       Повернувшись в его сторону, он собирался что-то начать объяснять, но задумался, возможно, даже немного поплавился. Забавное зрелище: немного растрепанные вьющиеся волосы, возмущенное выражение лица и живые зеленые глаза, смотревшие на парня, ожидая объяснений. Думал ли Арсений, что он сейчас сделает? Нет, но очень хотелось успокоить парня напротив. Взяв его голову двумя руками, он осторожно поднялся на носочки и оставил легкий поцелуй на лбу парня. Опустив руки, он сказал: «Благословляю тебя, сын мой, теперь ты официально еблан». Стукнув онемевшего Антона по плечу, он удалился в раздевалку, надел легкую ветровку и вышел из института. Видимо, настроение было хорошее не только у Антона.       Кстати, Антон всё это время стоял в полном непонимании, что только что произошло. Сработал ли Поповский способ успокоить парня? О да, теперь он вообще ни о чем не думал, а в голове был просто белый лист, а на фоне шум из телевизора с помехами. В таком состоянии прострации он дошел до гардеробной, забрал куртку и врезался в турникет.       — Студенческий приложи, — сказал охранник, глядя на смотревшего куда-то в пустоту парня.       — Что?       — К турникету нужно приложить студенческий, чтобы пройти. Ходишь сюда уже сколько лет, не знаешь что ли?       — Да, извините.       В таком, не самом внимательном состоянии, он дошел до дома, где была мама, сестренка, а отчим куда-то уехал. «Оно и хорошо» — единственное, о чем подумал Антон на тот момент, пытаясь забыть все, что произошло. Хотя ничего и не произошло. Единственное, что парень вспомнил перед сном: «Блять, футболку не отдал.»